Дженнифер Крузи - Давай поспорим Страница 18

Шанна подошла к шкафу и выключила проигрыватель.

– Поначалу они не были такими дрянями.

– А ты помнишь, как познакомила меня с Меган? – спросил Кэл. – Ты представила нас друг другу, и она тут же извинилась за твою одежду. Я бы отшлепал ее, но у нее был такой вид, будто она меня сейчас слопает.

– Она много о себе мнит, – кивнула Шанна.

– Такая властная, и столько снобизма… Надо было сразу же с ней расстаться.

– Именно это ты и сделал вчера вечером?

– Черт, ты угадала, – признался Кэл.

– А я так не могу, – всхлипнула Шанна, снова взявшись за печенье. – Я не такая, как ты. Мне за все приходится платить.

Кэл вздохнул:

– Ну что ж. А почему Меган ушла?

Лицо ее покраснело, глаза снова наполнились слезами.

– Она сказала, что я тряпка.

– Значит, она просто вытирала об тебя ноги, – заключил Кэл.

Шанна разрыдалась. Он подошел и обнял ее.

– Разозлись на нее, Шан, она отвратительна.

– Но это была любовь! – вскричала Шанна, прижавшись к нему и осыпая его рубашку крошками от печенья.

– Да не любила ты ее, – сказал Кэл и крепче обнял девушку. – Только хотела полюбить. А это разные вещи. Какая может быть любовь через две недели после знакомства!

– Так бывает, – тихо сказала Шанна, глядя на него снизу вверх.

– Ничего подобного, – возразил Кэл. – Думаешь, если ты посмотришь на кого-нибудь, прокрутишь в голове Элвиса Костелло, так сразу и влюбишься? Нет, тут нужно время.

– А ты откуда знаешь? – Шанна потянулась за печеньем. – У тебя хоть раз доходило до любви?

– Ого! – Кэл даже обиделся.

– Это не ответ. – Шанна села на кушетку. – Почему ты всегда так скоро удираешь? Я по крайней мере пытаюсь что-то сделать.

– Ну а я – нет.

– Знаю-знаю, – сказала она, вытаскивая из коробки еще печенье. – Ой, прости, пожалуйста, совсем забыла. Хочешь печенья?

– Не хочу. Если будешь около моего офиса, можешь позавтракать со мной перед работой.

– Было бы здорово, – обрадовалась Шанна. – Ты такой добрый, Кэл. Иногда мне хочется, чтобы ты был женщиной…

– Благодарю покорно, – отказался он.

– …а потом я вспоминаю, как ты боишься любых обязательств, и радуюсь, что ты мужчина. У меня и так проблем хватает.

– Что верно, то верно. – Кэл взялся за дверную ручку. – Ну я пойду?

– Иди. А завтра давай сходим в дорогой ресторан.

– Мы пойдем к Эмилио, – пообещал Кэл. – Ему нужны клиенты, а ты любишь мучное.

Пока Кэл утешал Шанну, Мин зашла к Эмилио и заказала салат и хлеб.

– Ах, очаровательная Мин! – воскликнул он, когда она нашла его на кухне.

– Эмилио, милый, – сказала Мин, – сейчас мне, пожалуйста, три порции салата и хлеба, а через три недели мне очень нужен самый лучший свадебный торт.

– О-о… – Эмилио прислонился к шкафчику. – Моя бабушка делает свадебные торты. У них… – он закрыл глаза, – райский вкус. Они легче перышка. – Глаза открылись. – Очень хорошие, как раньше делали, без всяких там марципановых птичек или сахарной глазури.

– Можно ей заказать торт, украшенный живыми цветами? – спросила Мин. – И настоящим перламутром. И никаких сахарных имитаций. Такой торт, я думаю, больше понравится гостям.

– Трудно сказать, – ответил Эмилио. – Но главное, он будет очень вкусный.

– Это же сладкое, – сказала Мин, представив, как отнесется к такому торту Нанетта. – А оно чем красивее, тем вкуснее.

– Давайте так, – предложил Эмилио. – Я спрошу бабушку, сможет ли она сделать торт, и, если она согласится, вы сами его украсите цветами и перламутром.

Мин задумалась.

– Я поручу это Бонни. У нее потрясающий вкус. Звоните бабушке.

Он снял трубку.

– А вы берете Кэла с собой на свадьбу?

– Я больше с ним не увижусь, – ответила Мин.

– Как грустно слышать! – воскликнул Эмилио, набирая номер. Лицо его вдруг просияло. – Нонна? – Он перешел на итальянский.

Из разговора Мин поняла только одно слово – «Кэл» – и встревожилась. Эмилио положил трубку, обрадованный.

– Все в порядке. Я сказал, что вы подружка Кэла. Она его обожает.

– Как все женщины. Вы мой спаситель. – Мин расцеловала его в обе щеки.

– Кормить – мое призвание.

Они простились, и Мин, взяв коробку с салатом и хлебом, направилась к Бонни. Дверь ей открыла Лайза.

– Ну, может, расскажешь, что было вчера?

– Дай мне войти сначала, – ответила Мин и проскользнула мимо подруги в светлую, уютную квартиру Бонни.

Комнату украшал столик в старинном испанском стиле, на котором стояла английская фарфоровая посуда и граненая ваза с розами. Все было очень мило, и Мин невольно вспомнила свое жилище. «Пусть у меня никогда не будет такой красоты, но я могла бы лучше сервировать стол. Я даже умею готовить. Можно взять бабушкину кухонную утварь из подвала», – подумала она. Хорошо бы приготовить что-нибудь такое, что пекла бабушка. Например, печенье – которое ей самой нельзя есть.

Мин со вздохом поставила коробку на стол.

– Что это? – спросила Бонни.

– Лучший в мире салат и просто потрясающий хлеб, – ответила Мин.

Бонни пошла за тарелками.

– Хлеб? – спросила Лайза. – Ты будешь его есть?

– Ну уж, нет, – ответила Мин. – Я его вчера ела, а сегодня расплачиваюсь. Хлеб будете есть вы, а я – смотреть на вас.

Лайза сделала гримаску, отодвигая высокий обеденный стул.

– На десерт. Ну, госпожа статистик…

– А ты что принесла? – перебила Мин, страшась услышать ответ.

– Мороженое «Дав» с малиной, – сказала Лайза.

– Иди ты знаешь куда! – рассердилась Мин. – Хоть разок принесла бы фруктов!

– Фрукты не десерт, – возразила Лайза. – А теперь объясни наконец, почему ты вчера ушла из бара с Кэлом Морриси.

Мин подвинула ей хлебницу.

– Дэвид поспорил с Кэлом на десять баксов, что ему не удастся уложить меня в постель за месяц.

Подруги так и застыли: Бонни – с куском курицы в руках, Лайза – с хлебницей.

– Ты шутишь? Не может быть! – Лайза начинала закипать.

– Я не стала возражать, когда он пригласил меня, потому что надеялась затащить его на свадьбу. Потом поняла, что не смогу три недели терпеть его приторное обаяние, мы отлично поужинали и расстались.

На лице Бонни выразилось сочувствие.

– Бедняжка!

– Все в порядке, – успокоила ее Мин. – Забудем Кэла Морриси и займемся едой. Меня больше волнует Диана. У нее что-то не ладится.

Лайза бросила на Мин короткий взгляд, давая понять, что еще вернется к оставленной теме.

– Мокрица и Жуть, – сказала она затем, – кому угодно испортят жизнь.

Мин закрыла глаза.

– Не зови их так. Я чуть было не назвала сегодня Сьюзи Мокрицей. У нее был такой вид, будто она собиралась залить слезами весь мир.