Л. Аделайн - Что хотят женщины Страница 18

– Так вы из тех мужчин, которые…

Эрик кивнул с абсолютно безмятежным видом. Он задумчиво посмотрел на меня, опустив фотоаппарат.

– Вы разве не спите только с фотомоделями?

– Уверяю тебя, я никогда не путаю работу и поцелуи. Так как?

– Так.

– Значит, ты принимаешь Шаг, Соланж?

Когда он улыбался, вокруг его рта и глаз возникали морщинки. Я соскользнула с табурета. Ноги у меня были как ватные.

– И какой же это Шаг?

– Смелость, – ответил он, и его свободная рука теперь скользнула под его футболку, легла на живот. Может, он тоже нервничает?

– Да уж, смелость мне определенно понадобится.

– На то и Шаг.

– Ладно, хорошо. Тогда почему бы мне не надеть что-нибудь более удобное? – выпалила я очень, очень быстро и направилась в спальню Эрика.

Закрыв за собой дверь, я сделала глубокий вдох. Все происходило уж слишком стремительно. Первая фантазия осуществилась в привычной для меня обстановке, то есть дома, и все было чудесно. Но сейчас все передвинулось в рабочую сферу, и это заставляло меня нервничать. Я осмотрела комнату. Что-то в ней изменилось. Вешалка, на которой висели мои деловые блузки, исчезла, на ее месте появилась другая, с целым рядом легких, скользящих, почти прозрачных штучек, украшенных перьями, массой кружев, бантами. При ближайшем рассмотрении я обнаружила еще и бюстгальтеры, и трусики, по большей части черные, но кое-где отделанные красным и белым. Белье было элегантным, дорогим: коротенькие ночные сорочки, тончайшие пеньюары, длинное прозрачное черное платье, а под ним, на белом полу, стояла пара роскошных черных туфель без задника, украшенных перьями. На кровати лежал толстый белый махровый халат. На туалетном столе красовался еще один бокал охлажденного шампанского, который я и осушила (что для меня было удивительно), осушила с благодарностью и почти одним глотком.

Что я такое затеяла? Похоже, я собиралась заняться сексом с черт знает каким соблазнительным фотографом, но сначала он собирался сделать несколько эротических снимков. Использовать меня в качестве модели. В этих вот изумительных нарядах!

Я сняла с вешалки прозрачное платье и поднесла к окну. Святое дерьмо! Я бы никогда не купила себе ничего подобного. Когда бы я могла такое надеть? Я подумала о Джулиусе, о тех временах, когда мы были женаты. Если бы я появилась в нашей спальне в таком вот наряде, он бы просто расхохотался. Не для того, чтобы меня обидеть, а как бы говоря: «Детка, тебе незачем вот так для меня наряжаться!» Я представила, как мне стало бы обидно. Зачем смеяться, когда я стараюсь быть сексуальной для него. Именно так много позже советовал нам вести себя дорогой консультант по вопросам семьи и брака?

И тут же я начала воображаемую ссору со своим бывшим мужем, ощущая знакомый всплеск гнева, такого, который заставлял меня бросаться в ванную и с грохотом захлопывать за собой дверь, крича: «Забудь!» А Джулиус, конечно, тут же прокричал бы в ответ: «Соланж! Ну же, иди сюда, я просто пошутил! Ты прекрасно выглядишь!»

Да пошел ты, Джулиус!

Я прекратила мысленный скандал. Черт побери, это вовсе не для Джулиуса и, по правде говоря, даже не для Эрика. Это для меня самой!

Я быстро сняла рабочую одежду, выбрала длинное черное прозрачное платье и осторожно надела его через голову, удивляясь прочности ткани. Кисея колыхнулась вокруг моих ног, пояс в стиле ампир лег под грудью. Я боялась даже посмотреть на себя в зеркало, но сделала это…

Вау! Отлично.

Я не только выглядела сексуальной. Я чувствовала себя такой.

Я могу это сделать!

Но шаг к зеркалу заставил меня испугаться. Я буквально видела сквозь ткань собственные соски! Я инстинктивно прикрылась руками.

Вообще-то, я не могу этого сделать. Я не могу просто выйти вот в таком виде.

Я снова оглядела вешалку, изучила все эти чудесные эротичные вещи. Я подумала об Эрике, о его руках, о том, как мои пальцы коснутся его волос. Снова посмотрела на себя в зеркало. Все эти годы одиночества, годы работающей матери и очень много работающей матери, похоже, лишили меня способности просто играть.

Послышался мягкий стук в дверь.

– Соланж? Как ты там?

Шампанское согревало мою кожу.

– Сейчас выйду.

Я сунула ноги в туфли на каблуках, сосчитала до пяти. Посмотри на себя в этом черном неглиже. Ты действительно собираешься это сделать, всерьез?

В последний момент я протянула руку к купальному халату и набросила его на себя.

Детский поступок.

Ну же! Просто выйди за дверь. Осторожно ступая в непривычных туфлях, я подошла к двери и открыла ее. В глаза мне ударили бившие в окно лучи садившегося солнца.

– Я здесь, Соланж.

Я пошла на звук его голоса, и каблуки глухо постукивали по деревянным доскам. Я заглянула за перегородку и увидела Эрика, склонившегося над явно очень дорогой фотокамерой, установленной на штатив. Эта камера была совсем не похожа на ту, которой Эрик делал предыдущие снимки. И задник тоже был другим, на этот раз темно-синим, а на невысоком подиуме были разбросаны яркие подушки.

– Привет, – сказал Эрик, поднимая голову.

Его лицо выглядело мягким, спокойным.

– Привет, – ответила я, с трудом изображая улыбку.

– Устраивайся поудобнее.

Придерживая халат, я перешагнула через подушки и раздвинула их в стороны, усевшись, как большая курица в гнездо. Уж это определенно не было сексуальным.

Я все еще оставалась в халате, когда Эрик начал снимать.

Потом он снова посмотрел на меня поверх камеры:

– О чем ты думаешь?

– Ни о чем, – ответила я, поглядывая на тени в углах и чувствуя себя ужасно неловко. Небо за окнами уже стало темно-синим, сумеречным. – Просто это всего лишь вторая моя фантазия…

– И что ты воображала в этом сценарии?

Я мысленно вернулась в тот день, когда записывала все в папку на кухонном столе. Что я там написала на тему «Смелость»? Конечно, я и не думала о том, чтобы заниматься сексом с неким красавцем-фотографом, я написала нечто вроде того, что мне хотелось бы «понаблюдать за собой, почувствовать себя желанной женщиной».

– Ну, о том, чтобы понаблюдать за собой, почувствовать себя желанной.

– И почему это для тебя так трудно?

– Не знаю… В моем деле внешность отвлекает не меньше, чем привлекает. Чем ты красивее, тем меньше, похоже, тебя воспринимают всерьез.

– Я-то уж точно воспринимаю тебя сейчас очень серьезно, – сказал Эрик, направляя на меня объектив.