Анна Дубчак - Почерк зависти, или Я вас ненавижу Страница 18

— Вы будете пить чай или нет?

— Уволь ее, пожалуйста, — прошептал Логинов, вздыхая и постанывая от досады, что их так не вовремя потревожили, — уволь хотя бы на пару часов!..

— Да я скорее тебя уволю, чем Соню... Соня, мы БУДЕМ пить чай. Уже идем...

Глава 7

Сестры Хрусталевы. Оля Савельева в шляпке с английской сеткой

Бензин был на исходе, поэтому Наталия поехала на заправочную станцию. Но на той, что находилась ближе всех к дому, горючего не оказалось. Не было его и на следующей... Так, проклиная свою любовь к контрастам и ругая себя за то, что она осталась, как патриотка (но скорее, как идиотка), жить в своем родном городе вместо того, чтобы укатить куда-нибудь на юг Франции или в швейцарские Альпы, она доехала до переезда, за которым начинались поля. Окраина города, мрачное место с подслеповатыми домиками и целыми полчищами одичавших голодных собак...

— Вам не страшно работать в таком месте? — спросила она у девушки, отпускавшей бензин. Совсем молоденькая, ярко накрашенная, она смотрелась как кукла за своим прозрачным и удивительно чистым стеклом, словно в витрине магазина, где каждый мог купить ее по сходной цене.

— Сначала страшно было, потом привыкла. Вообще-то у нас есть «крыша»... Вам сколько литров?

Отъезжая со станции, Наташа заметила нищенку возле пивного ларька. Ветер со снегом трепал ее волосы, выбившиеся из-под красной маленькой шапчонки. Женщине было лет под семьдесят; худая, с изможденным лицом, она стояла с отсутствующим видом и, казалось, чего-то ждала. Или кого-то. Наталия хотела было дать ей денег, но, представив, что будет с этой несчастной после того, как она выпьет, передумала: «Она же уснет и замерзнет...»

Первый клинический городок был похож на картинку из андерсеновских сказок: выстроенные в готическом стиле корпуса, утопающие в снегу, светились оранжевыми узкими окнами. Словно это вовсе и не больница, а декорация. В этой сказке работал хирург Крашенинников Николай Васильевич, оказавшийся высоким аккуратным стариком.

Его пришлось ждать около сорока минут.

— Выслушайте меня, пожалуйста, и ответьте всего на один вопрос. Для начала представлюсь: Орехова Наталья Валерьевна, можно просто Наташа.

— Тронут до глубины души... Но если речь идет о ВАШЕЙ внешности, Наташа, то я и пальцем не пошевелю — более красивого и одухотворенного лица мне еще не приходилось видеть... Если же мечтаете о кукольном личике, которое нынче в моде, поезжайте к Абрамову. Он знает толк в этих глупых мордашках...

— Я не по этому вопросу. Николай Васильевич, взгляните сюда, пожалуйста, — она достала блокнот и показала рисунок, сделанный ею по памяти после встречи с Хрусталевой. На нем были четко обозначены линии шрамов. — Вы никогда не делали такой операции? Я понимаю, конечно, что рисунок никуда не годится, но лучше я все равно не умею, а сфотографировать мне эту девушку не удалось... Может, все-таки вспомните?

И тут Николай Васильевич совершенно неожиданно смягчился, как-то особенно внимательно посмотрел на нее и пригласил в свой кабинет. Здесь было светло и тепло, а возле окна зеленел бегониями, цвел китайскими розами миниатюрный зимний сад.

— Да мне и вспоминать нечего... Эту операцию делал я. Больше того, я знаю, как зовут эту девушку, и помню, при каких обстоятельствах она ко мне попала.

— Автокатастрофа?

— Нет... хуже. Эту девушку зовут Саша. Еще будучи десятиклассницей, она влюбилась в одного парня, который должен был жениться или женился на ее родной сестре. Словом, сестра плеснула Саше в лицо соляной кислотой...

— Какой ужас! Но ведь после такого, насколько мне известно, очень трудно как-то облагородить лицо... Оно остается страшным на всю жизнь?

— Это уже зависит от хирурга... Саша вовремя обратилась в больницу. Вернее, ее вовремя привезли. Она была без сознания. Еще удивительно, как не пострадали глаза...

— А что стало с ее сестрой?

— Ничего. Она исчезла, ее искали, но бесполезно.

— Давно это было?

— Сейчас подсчитаю... Так... кажется, семь с половиной лет назад.

— А фамилию ее не помните?

— Помню. Хрусталева. Красивая фамилия, потому и запомнил.

— А вы уверены, что ее зовут Сашей, а не Катей?

— Нет. Это ее сестру как раз и звали Катей.

— А вы что, ее видели?

— Видел, конечно. Ее портрет был расклеен по всему городу.

— И... Я хотела спросить, сестры были похожи?

— Да нет, нисколько...

— А родители у них были?

— Не знаю... Наверное, нет. Погодите-ка, я же могу попросить найти медицинскую карту, там должны быть сведения. У вас есть время? Вы, как я понимаю, из милиции?

— А что, заметно?

— Нисколько, — улыбнулся доктор. — Просто я видел вас в театре вместе с Игорем Логиновым. Вот такой я наблюдательный...

Крашенинников позвал медсестру, которая, получив задание, ушла в архив и вернулась оттуда почти через час:

— Вот. История болезни Александры Хрусталевой.

Николай Васильевич, поблагодарив сестру, обратился к Наталии:

— Взгляните, вот даже ее фотография. Видите, у нее глаза закрыты, это потому что она была без сознания. Снимок был сделан прямо перед операцией корреспондентом «Молодежной газеты», который делал об этом случае репортаж... Я его сохранил — подумал, может пригодиться кому-нибудь при защите диплома или составлении учебного пособия для специалистов ожоговых центров. А что касается ее родителей, то, взгляните сами, в графе «родители» прочерк, мне кажется, что они из детдома. А привезли ко мне Сашу, если мне не изменяет память, из общежития бытового комбината, где в то время они жили.

«Да, это, несомненно, Катя Хрусталева, Но почему она изменила имя? Зачем ей было становиться Катей — преступницей, которую разыскивали за то, что она изуродовала лицо сестры? Если Сапрыкин искал ее по своим компьютерным каналам, значит, и квартира эта, в новостройке, принадлежит официально не Саше, а Кате... Но куда же тогда делась сама Катя?»

— Николай Васильевич, мне очень нужна эта фотография. Понимаете, эта женщина была единственным человеком, который видел одну девушку перед смертью... Мне надо кое-что выяснить... Хотите, я оставлю вам в залог деньги?

— Нет, детка, мне ничего не надо. Я верю вам. И передайте от меня привет Игорьку... Был рад с вами познакомиться.

У Логинова в кабинете было, как всегда, накурено.

— Ты? Что случилось? — Игорь даже привстал, увидев Наталию в дверях. — У тебя лицо какое-то странное.

— Да нормальное лицо, а вот это лицо — более чем странное! Взгляни... — она положила ему на стол фотографию Саши Хрусталевой. — Ужас, скажи?!