Джудит Крэнц - Последний танец вдвоем Страница 18

«Неужели он мне не поверит?» – спросила себя Билли, запечатав письмо. Она дрожала от возбуждения, убежденная в том, что только что изложила на бумаге чистую правду. Неужели Сэм не поймет того, что произошло, после всех ее объяснений?

Билли позвонила вниз и попросила прислать посыльного, чтобы на такси отвезти письмо в галерею. Как только письмо унесли и труды последнего часа были завершены, ее стали раздирать сомнения, о которых она не думала, пока писала. Она уронила голову, закрыла глаза и уткнулась лицом в ладони, представляя себе, как Сэм открывает конверт и читает письмо. Не упустила ли она чего-нибудь, чего-то завершающего, что могло бы сделать еще более убедительными ее мольбы? Билли чувствовала, что не сможет выйти из комнаты, пока не дождется его звонка. Такое письмо нельзя проигнорировать – нет на свете такого жестокого человека! Он не заставит себя ждать…

Охваченная возбуждением, она снова посмотрела на часы. Почти половина третьего. У нее нет никакой возможности узнать, где сейчас Сэм. Он может обедать с Даниэлем или Анри, но скорее увлечен дискуссией с посетителями выставки. Суббота – любимый день коллекционеров, и, за исключением обеденного перерыва, когда большинство галерей закрываются, Сэм должен неотступно находиться на выставке, готовый ответить на любые вопросы посетителей. Сегодня галерея может работать до позднего вечера, открытая для полчищ любителей искусства. Вчерашний вернисаж проходил с семи до десяти, и Даниэль может запросто решить не закрываться допоздна и сегодня, если транспорт будет работать.

Когда же Сэм сможет ускользнуть, чтобы прочесть ее письмо? Конечно, время для этого он найдет, выберет свободную минутку и удалится с письмом в кабинет Даниэля – пожалуй, часам к четырем… или к пяти он сможет это сделать. Ну, конечно, к пяти часам! А что, если он сунет письмо в карман, решив прочесть его только дома? А вдруг он вообще порвет его, не читая?. Нет-нет, такого не может быть. Это безумие. Такое случается только в кино. И все же, если Сэм не станет читать письмо до закрытия галереи…

Билли поняла, что ей надо куда-то выбраться. Ее слишком мучила неизвестность, чтобы оставаться в четырех стенах. Привычный вид ее апартаментов теперь был для нее кошмаром, напоминающим о безвозвратно потерянном счастье. Каждая белая роза, каждая складка красиво перехваченной занавески, каждый признак роскоши и тщательной продуманности меблировки ранил ее в самое сердце, как если бы это были железные стружки, вонзающиеся в кровоточащую рану. Ее терзали всевозможные догадки, незаданные вопросы, и оставаться в этих тихих комнатах она была не в силах. Билли так много вложила в это свое письмо, что теперь буквально сходила с ума, готова была взорваться от тоски по Сэму, по его пониманию и прощению. Она разрывалась от неразумной надежды на то, что от счастья ее отделяет всего один телефонный звонок. Нет, она и четверти часа больше не выдержит здесь, ожидая! Когда он позвонит, то, конечно, оставит для нее сообщение у консьержа, и тогда она поедет к нему.

В считанные секунды Билли облачилась в темно-зеленый бархатный комбинезон и высокие замшевые сапоги на низком каблуке. Потом она просунула руки в двубортную норковую шубку, которая плотно облегала ее до талии и широко распахивалась внизу, доходя до середины икры, и застегнула пуговицы, сделанные из старинных золотых монет. Схватив сумочку и часы, она машинально вдела в уши серьги с крупными изумрудами, обточенными в форме кабошона, которые всегда надевала, когда шла к Сэму, потому что не-огранённые камни не отражали свет, и их легко было принять за подделку.

Вот только куда идти?… Меньше чем за минуту Билли спустилась вниз, пролетела через холл и пересекла улицу Ля-Пэ. Там, по другую сторону от Вандомской площади, находился магазин «Ван Клиф энд Арпелз». Она быстро вошла. В магазине было пусто, и ей навстречу сразу шагнул продавец.

– Добрый день, мадам. Могу я вам чем-нибудь помочь?

– Да-да, я хочу посмотреть… – Билли запнулась. Она не могла придумать, что посмотреть, ей только хотелось чем-нибудь себя занять – все равно чем, но прямо сейчас, как он не понимает? Билли с досадой посмотрела на продавца. «Идиот, – подумала она, – круглый идиот!»

– Что-нибудь для подарка, мадам?

– Нет-нет, себе – что-нибудь необычное, особенное…

– Бриллианты, мадам? Нет? Сапфиры? Изумруды? Рубины?

– Да! – поспешно воскликнула Билли, чувствуя, что он готов продолжать до бесконечности. – Да, рубины, бирманские рубины.

– Самые редкие камни, – отозвался продавец, взглядом оценивая ее серьги. – Но, к счастью, мы как раз получили несколько великолепных экземпляров к Рождеству. Мадам пришла вовремя…

– Так принесите их! – оборвала его Билли. Ее свирепый взгляд мигом сказал ему пять самых желанных для ювелира слов. Богатая. Женщина. Американка. Импульсивная. Купит.

Проводив Билли в небольшое уютное помещение, отделанное серым бархатом и золотом, ювелир удалился на поиски вновь поступивших изделий с редкими бирманскими рубинами. В комнате было так тихо, словно она имела звукоизоляцию. Это была комната для солидных клиентов, комната, в которую не проникала городская суета. Капризно постукивая ногой, Билли ждала возвращения ювелира. В круглом зеркале, стоящем на столике рядом с черной бархатной подушечкой, на которой, по-видимому, клиентам демонстрировались драгоценности, она вдруг поймала собственный взгляд и, ошеломленная, подалась вперед. Всемогущий боже, неужели она так выглядит? От какой-то безумной жадности, которая светилась в ее глазах, она опешила. Меж бровей пролегла борозда, о существовании которой она прежде и не догадывалась, а губы были сжаты в гримасе нетерпения, как если бы она сдерживала желание наброситься на кусок сырого мяса. Выражение алчности сделало ее лицо уродливым. Казалось, она задыхается от нетерпения, которое в сочетании со смертельным страхом и необоснованными надеждами грозило удушить ее. И эту угрозу она пыталась сейчас прогнать, примеряя и рассматривая драгоценности, подобно тому как в средние века больных спасали от лихорадки кровопусканием…

Нет! Билли вскочила на ноги и в одну секунду оказалась на улице. «Я сошла с ума», – сказала она себе, глубоко вдохнув морозный воздух, и почти бегом устремилась к Сене. Это безумие – покупать драгоценности, которые тебе не нужны, только затем, чтобы вернуть себе душевное равновесие. Настоящее безумие!

Неужели она и вправду думает, что драгоценности стоимостью в несколько сот тысяч долларов помогут ей снова взять судьбу в свои руки? Неужели этим можно вернуть себе силы? Если так, то она действительно не более чем сумма приобретенных ею за долгие годы покупок. Черт побери, она должна быть выше этих шикарных вещей и сверкающих побрякушек, которые навешивает на себя в самых дорогих магазинах! Она – не просто дорогая упаковка из белого атласа и бриллиантов, какой ее увидел Сэм тогда в Опере. Она – не просто женщина, которая с нетерпением ждет очередного приобретения, какой она предстала только что перед этим ювелиром в «Ван Клифе».