Владимир Яцкевич - Бродяга Страница 18

«Вот что надо делать, – подумал Радж. – Хватит мне ходить в школу, бедняк должен работать и чистить ботинки богачу, а тот даст ему за это несколько монет, чтобы он не умер с голода к тому времени, когда обувь снова запылится».

Мать сразу заметила, что с ее сыном творится что-то неладное. Он вернулся очень странный. Только раз его взгляд потеплел – когда Радж подошел к голой стене, единственным украшением которой служила фотография Риты в деревянной рамке с затейливым узором. Это был ее подарок. На фотографии девочка весело улыбалась, и при взгляде на белозубую улыбку становилось легче на душе.

Лиля перемалывала на ручной мельнице зерна пшеницы, чтобы испечь лепешки на ужин. Лавочник больше не принимал ее работу, она думала о том, что и шкафу лежало только несколько пайс, а все тело ныло от боли – болезнь подтачивала слабеющий от постоянного недоедания организм.

– Мама, ты опять работаешь целый день? Тебе ведь нельзя, ты и так больна.

– Милый, если я не буду работать, мы умрем с голоду.

Радж взволнованно заходил по комнате.

– Я мужчина, я сам буду работать, вот что. И в школу я больше не пойду.

Лиля вскочила с места, ей показалось, что она ослышалась. Подбежав к сыну, спросила:

– Что, что? Ты не пойдешь в школу?

Не в силах слышать такое, она несколько раз шлепнула Раджа, но потом прижала его к своей груди.

– Ты не должен так говорить. Ты должен ходить в школу, иначе никогда не станешь судьей.

Слезы струились по ее щекам. Рушились все мечты, ради которых она терпела постылую жизнь, – ее сын не хотел стать судьей. Неужели и он проведет свои дни в нищете, так же, как и его мать?

– Милый сын, ты должен учиться, чего бы это ни стоило…

Радж не хотел ее огорчать.

– Я буду учиться, учиться и работать. Но мне не хочется больше быть судьей.

Он вспомнил того жестокого человека, которого называли «господин Рагунат».

– Знаешь, мама, я видел одного судью в доме у Риты. Он мне очень не понравился…

Радж почувствовал почему-то, что ему еще не раз придется встретиться с этим человеком, хотя предпочел бы забыть его навсегда.

И началась новая жизнь. После школы Радж сидел на углу у большого магазина, в который заходило много богатых людей. Он чистил им ботинки, а после работы готовил уроки для завтрашних занятий. Утром, в школе, Радж писал в тетрадку домашнее задание, а перед глазами мелькали чьи-то ботинки, щетки, все это превращалось в один сверкающий звенящий круг. Но мальчик думал о том, как тяжело работала его мать, и снова брал ящик с нехитрыми инструментами и шел на свой угол.

Раджу удавалось зарабатывать достаточно денег, чтобы платить за школу и помогать матери, но он забыл, что учителя не привыкли к тому, что в классе пахло сапожной ваксой.

– Итак, запишите, страница 120, – сказал молодой, щеголевато одетый учитель, поправляя яркий цветастый галстук.

Дети прилежно склонились над тетрадками, и тут раздался стук двери.

– Радж? – удивился учитель.

– Извините, господин учитель, я немного опоздал, я теперь работаю, помогаю маме.

Радж поправил сползающий с плеча ремень ящика.

– Что это у тебя? – брезгливо спросил учитель, тыча пальцем.

Мальчик вытащил свой нехитрый инструмент.

– Вот это крем, вот щетка для обуви…

– За этот крем тебя и исключили из школы.

Радж не знал, что какой-то уважаемый человек, хозяин антикварной лавки, пожаловался директору школы, что некий Радж дурно влияет на его сына: «Я не за то плачу деньги, чтобы моего сына пачкал сапожным кремом сосед по парте».

– Что? – переспросил Радж.

– Тебе здесь больше нечего делать.

– Но, господин учитель, я принес деньги, и если вы прикажете, я никогда больше не буду чистить обувь.

Весь класс засмеялся. Учитель досадливо поморщился: вечно эти бедняки путаются под ногами со своими глупостями.

– Тише, тише.

Радж внезапно все понял.

– Значит, значит я не буду учиться? – Он понурил голову. – А можно, я поговорю с Ритой. Я передам ей подарок, я принес его с собой.

– Нет, нельзя. Рита больше здесь не учится, она переехала в другой город.

Радж в последний раз посмотрел на свою парту. Дети, радуясь неожиданному перерыву в занятиях, смотрели на него, как на глупого клоуна. Рита уехала, она была единственным другом в этой школе. Что ж, теперь ему здесь нечего делать.

Он повернулся и пошел к двери, опустив голову. В коридоре он остановился на минуту, не зная, куда ему теперь идти, и услышал дружный смех своих недавних одноклассников. Должно быть, учитель что-то сказал про покинувшего их недостойного ученика, и это всем очень понравилось. Радж коснулся рукой щеки и понял, что плачет. Обильные и горькие, это были последние слезы детства.

Радж вышел на пышущую зноем улицу. Солнце сразу же высушило следы слез, и теперь никто во всем Бомбее не сказал бы, что этот мальчик, будущий мужчина, который сам зарабатывает себе на хлеб, способен так расстраиваться из-за насмешек глупых избалованных детей. В городе не одна школа, в какой-нибудь найдется место и для него.

Радж поправил на плече ремень от сумки и побежал прочь от теперь совершенно чужого здания. Он решил попытаться увидеть Риту. Вдруг она еще в Бомбее, просто решила не ходить в эту противную школу. Такую ученицу, как Рита, с радостью возьмут куда угодно – даже в колледж без экзаменов. Ведь она такая умница, столько книг прочитала, а по-английски говорит ничуть не хуже Энни. Он сам слышал на дне рождения, как мама Энни разговаривала с Ритой, она хоть и очень важная дама, но сама ни слова не может сказать по-индийски.

Да, без Риты жизнь была бы куда хуже. Но ведь не могла же она уехать, не оставив Раджу письма. Это было бы не по-товарищески, а Рита всегда думает о других.

Вот и ее дом, окруженный высокими узорчатыми решетками. Ворота заперты, но за ними на крошечном стульчике дремлет старик привратник, свесив длинную седую бороду на сложенные руки.

– Господин! Господин! – позвал его Радж, просовывая голову между прутьями.

Звать пришлось долго, сторож никак не хотел просыпаться. Наконец он поднял голову и посмотрел на посетителя.

– Тебе чего? Бегает тут мелюзга всякая, старому человеку отдохнуть нельзя, – заворчал сторож, сводя кустистые брови.

Но Радж видел, что привратник сердится не всерьез, и потому широко ему улыбнулся:

– Вы меня не помните, дедушка? Я друг Риты, я был здесь на дне ее рождения. Раджем меня зовут, Рита, наверное, вам обо мне говорила?

– Рита? Да, может быть, и говорила, Рита столько болтает, что всего не упомнишь, – старик посмотрел на Раджа ласково и спросил. – Ты к Рите пришел?

– Да, дедушка, а она дома?

– Нет, мальчик, уехала наша маленькая хозяйка, в другой город увезли.