Людмила Леонидова - Ключи от Лас-Вегаса Страница 18

Вот попалась бы эта дамочка его напарнику Сереге, которого он только что отпустил с Богом, плакали бы ее денежки. Спешить Василичу было все равно некуда, а Серегу приятели да девчонка на танцульки в местном баре ждут.

— Ладно уж, езжайте, — буркнул Василич, — к детям своим. — Но перед тем как захлопнуть дверь, на всякий случай поинтересовался: — Документы на машину в порядке?

— В порядке, в порядке, я по доверенности, — поспешила сообщить Галина.

— Подругу-то как звать? — в глазах Деда Мороза затаилось любопытство. Знал он тут, в поселке, почти всех.

— Наталья, — удивленно протянула Галина, — Наталья Любомирская, а что?

— Так вы не переживайте за детей, Геннадий Александрович уже проехал, — поражая женщину осведомленностью, сообщил милиционер.

Только тут Галина вспомнила, что Геночке она позвонить совсем забыла.

— Хорошо, — отозвалась Галина, заметив, что усатый Дед Мороз с уважением взял под козырек.

— Счастливого пути, — пожелал Василич, радуясь в душе, что не оштрафованная им дамочка, приятной, как он отметил для себя, наружности, оказалась еще и знакомой кандидата в губернаторы Дальнегорского края, про которого трубила вся пресса. А он, как человек служивый, привык верить в начальство и уважать его.

От страха или от радости, что Дед Мороз ее простил, Галина припустила быстрее прежнего и через несколько минут уже открывала пультом ворота в подземный гараж особняка. Там уже стоял автомобиль Геннадия, который опередил ее, освободившись раньше, чем обещал жене.

В доме было тихо и темно. Поднимаясь по черной лестнице в спальню к ребятишкам, Галина решила, что Геннадий, возможно, уже лег спать. Включив торшер, чтобы не разбудить мальчиков, Галина убедилась, что с ними все в порядке. Славик мирно сопел, зажав в кулачке маленький паровозик. Галина, дотронувшись губами до его лобика, определила, что никакой температуры у малыша нет. Старший, Антон, очень похожий на Натку — широкоскулый крепыш, сбросив с себя одеяло, раскинулся поперек кроватки.

Нянина комнатка оказалась пуста. Значит, Геннадий отпустил ее домой. Няня жила в городке неподалеку.

«Все хорошо», — успокоилась Галина, собираясь отправиться в гостевую спальню, а точнее, в комнату, которую Натка отвела специально для нее.

— Я хочу, чтобы ты чувствовала себя здесь не как в гостях, — убеждала ее подруга, — поэтому никого сюда никогда не пускаю, и на кровати твоей никто не спит.

— Ну зачем ты так? — увещевала ее Галина. — Мне не принципиально.

— Я так хочу, — отрезала Натка, и теперь Галина почувствовала, что ей это приятно. Мягкие подушки, халат, даже ночнушка — все, как дома.

Раздевшись и приняв душ, который примыкал к ее спальне, женщина ощутила голод и подумала, что надо бы перекусить.

Кухня располагалась рядом с просторной гостиной на первом этаже дома.

«Хоть чая с дороги выпью», — решила она и тихонько, чтобы не беспокоить Геночку, который уже, наверное, уснул, она в мягких тапочках — подарок подруги — на цыпочках спустилась по лестнице вниз.

Не уставая восхищаться вкусом Натки, обвела взглядом женское царство. Прилавок с плитой, раковиной и вытяжкой размещался посредине огромной кухни. Крутящиеся, выдвигающиеся и прочие шкафчики модерно сверкали металлическим блеском. Желтая отделка веселила глаз. Кухня соединялась с гостиной широкими распашными дверями. Сейчас они были плотно закрыты.

В гостиной стоял массивный стол, стулья с высокими спинками, буфет с хрустальными стеклами, инкрустированный красным деревом бар. Искусно отделанный мрамором камин служил главным украшением парадной комнаты. Над камином висел большой портрет Натки. Геночка заказал его к двадцатилетию их совместной жизни. Портрет написал известный художник. Натка этим очень гордилась.

Удобство планировки первого этажа заключалось в том, что кухонный прилавок мог одновременно служить и закусочным столом, когда требовалось наскоро выпить чашку чая. Высокие табуреты, на один из которых присела Галина, вертелись, ноги отдыхали на перекладине внизу. А когда собиралась вся семья, двери распахивались, и в гостиной накрывался большой обеденный стол.

Приготовив себе чай с бутербродом, Галина решила посидеть за столом в гостиной, отдохнуть после волнений дня, полюбоваться портретом Натки. В вечернем декольтированном платье подруга на картине выглядела ослепительно.

Держа в одной руке синюю керамическую чашку с желтой полоской в тон кухни, а в другой бутерброд, женщина толкнула широкие двери и окаменела, пытаясь осмыслить увиденное.

В гостиной царил полумрак. Мерцающие на камине свечи да торшер в углу слабо освещали большое пространство. Две фигуры, копошившиеся в центре, повергли ее в шок.

На столе, поверх парадной скатерти, расставив ноги и запрокинув голову, сидела ее любимая племянница Лиза. Она была совершенно голая. Спиной к Галине на коленях перед девушкой стоял муж Натки, Геночка. Стан Лизы извивался, как у змеи, распущенные черные волосы колыхались, словно она плыла по волнам. Девушка, покусывая пухлые губы, тихо и протяжно постанывала.

Галина невольно взглянула на изображение Натки. Глаза на портрете зловеще поблескивали в отсветах свечи.

От ужаса Галина вскрикнула и выронила чашку с горячим чаем из рук. Кипяток больно обжег тело женщины. Только тогда она осознала, что все это ей не снится. Резко развернувшись, Галина бросилась прочь. Ноги несли ее назад в подвальное помещение, в гараж. Лихорадочно стиснув зубы, она вцепилась в руль так, что костяшки пальцев побелели. Автомобиль, словно ракета, с ревом вылетел на заснеженную дорогу. Свет дальних фар встречной машины пробудил ее сознание — она не включила освещение. Галина поспешила исправить ошибку — яркое зарево, скрежет металла и мелкие осколки стекла, потом все заволокло чернотой. Очнулась она оттого, что лежала на снегу, было холодно, одолевала страшная усталость — очень хотелось спать. Над ней склонился усатый Дед Мороз в майорских погонах. Он бил ее по щекам и все время спрашивал:

— Дамочка, что с тобой? Очнись, ну почему же ты раздетая совсем? Господи, что же там у вас приключилось, коль ты прямо в тапочках?..

В голове все перемешалось. Она силилась разложить мысли по полочкам и объяснить ему… тапочки — это потому, что спешила к детям… нет, не так: ей позвонила Натка… кажется, что-то плохое произошло с Наткой, но она не могла вспомнить что. Образ подруги в вечернем платье всплывал в воображении.

— Мне надо спешить, — шептали губы Галины.

— Ага, уже поспешила, — ворчал усатый Дед Мороз, заботливо заворачивая дамочку, навязавшуюся на его голову, в одеяло, чудом оказавшееся в машине. — Но это ничего, ты потерпи, до больницы два шага.