Бернар Клавель - Малатаверн Страница 18

Он работал довольно долго, борясь с желанием распрямиться и поглядеть на Малатаверн. Не вылезая из траншеи, он видел лишь крышу старухиной фермы и темневшие деревья вокруг развалин. Из трубы вырывались колечки дыма. И вновь перед его внутренним взором являлась старуха. То он видел, как она ползет по дороге, крошечная, не больше муравья, а следом за ней – ее короткая тень; то она опять сновала по двору, возилась со скотиной. А то против воли он представлял себе кухню и комнату старухи, керамический горшок и утварь на столе.

Он никогда не бывал у нее в доме, и ему трудно было представить себе все это. Всякий раз, когда он пытался это проделать, все виделось ему совершенно по-разному.

Робер нервничал. Кирка его скользила по поверхности валуна, и хозяин поднимал голову.

– Смотри, повнимательней, – кричал он. – Не торопись и как следует выбирай трещины! Если будешь молотить по монолиту, только разобьешь инструмент.

Робер выпрямлялся и заставлял себя хоть минутку постоять спокойно, не глядя вниз. Он шарил глазами по склону холма, за что бы уцепиться взглядом, стоял неподвижно и глубоко дышал, стараясь справиться с охватывавшим его лихорадочным волнением.

На правой руке у него надулся волдырь. Робер надавливал на него большим пальцем, сжимая кулак. Давил медленно, наслаждаясь нарастающей болью. Он закрывал глаза и давил, давил со всей силы, прежде чем резко разжать руку. Тогда боль резко усиливалась, охватывая всю ладонь до кончиков занемевших пальцев, а потом постепенно затихала.

Подождав еще немного, Робер вновь принимался за работу. В голове у него гудело. Перед ним снова возникала ферма мамаши Вентар, и он мысленно входил туда, пытаясь представить расположение мебели, цвет стен. И вдруг все это отступало. Словно он убегал из этого дома.

Изредка он прерывал работу, чтобы подобрать и выпустить на волю попавшего в траншею кузнечика или сверчка.

Не раз и не два поглядывал он и на ферму Бувье. Там все было тихо и безлюдно, только деревья шумели да коровы паслись вдалеке от усадьбы, в загоне, где меж двух каштанов из земли бил родник. Ниже по склону длинная полоса тростника, постепенно расширяясь, терялась в лугах.

Взгляд Робера возвращался к ферме, какое-то время парнишка глядел на дом, на усадьбу, затем опускал глаза.

Теперь он видел перед собой хозяина фермы – большеусого, с морщинистым, словно выдубленным лицом, левый глаз, как обычно, полуприщурен. Юноша видел, как фермер стоит среди поля люцерны возле раздутой туши телки.

Вдали, у самой Гиблой дороги, чуть выше усадьбы Бувье, у опушки леса виднелся темно-зеленый квадрат в окружении деревьев. Наверное, это и было поле люцерны. Робер всматривался в него, но в конце концов перед ним неизменно всплывала старухина хибара.

В половине седьмого, когда хозяин приказал кончать работу, было еще совсем светло. Но небо уже заметно темнело и почти сливалось с горами, а внизу из Черного леса к берегам Оржоля уже подбирались сумерки. Ветер порой задирал ветви деревьев, и тогда словно вспыхивал серый сполох, затем мгла вновь смыкалась.

Робер и хозяин сложили лопаты прямо в траншею, зато отнесли в сарай рукояти заступов, и ветер на ходу их обсушил. Вода в водоеме прибывала. С бортиком все было в порядке.

– Ну, пошли, – проговорил хозяин.

Робер взялся за пустую тележку и спустился по тропинке. Выйдя на дорогу, они ускорили шаг. Навстречу им в сторону Дюэрна проехало несколько машин. А когда они вышли из-за поворота, их обогнали два велосипедиста, неслышно подъехавшие совсем близко. Обгоняя их, один из велосипедистов крикнул:

– Привет, Фернан!

– Пока, Жорж! – откликнулся хозяин.

Робер аж подпрыгнул. Ведь это были жандармы! Лицо у него запылало. Жандармы давно уже скрылись из виду, а сердце у него все колотилось, точно он долго бежал.

ГЛАВА 11

– Когда они пришли домой, стол уже был накрыт. Хозяйка заканчивала возиться с ужином, и по кухне плыл дразнящий запах жареного лука.

– Я приготовила вкусный суп, – проговорила хозяйка. -Вас там, верно, продуло, наверху-то!

– Да уж не сомневайся, пыли мы наглотались вдоволь. Хозяин занял свое место и налил себе стакан вина. А Робер все стоял возле двери. С тех пор, как он увидел жандармов, он неотступно думал о Кристофе. Нужно перехватить его, предупредить, чтобы не вздумал идти травить собаку. Он собирался отправиться туда в сумерки: может, через час будет уже поздно.

– Ну, за стол, – объявил хозяин. Робер шагнул было вперед, потом остановился и тихо, с трудом выдавил из себя:

– Я… Мне бы нужно встретиться с приятелем…

– Что ты там плетешь? Увидишься еще со своим приятелем, а теперь нужно поесть. Ты же знаешь, мы всегда ужинаем в семь.

Хозяйка поставила на стол кастрюлю со словами:

– Все уже готово, вы быстро поедите, а потом пойдете к своему приятелю. Я приготовила картошку и омлет, это нужно есть горячим.

– И вообще, стол сто раз накрывать никто не будет. Что еще за дела? прибавил хозяин.

Робер сел. Хозяйка разлила по тарелкам суп, а хозяин заметил:

– Во всяком случае, не советую тебе шляться допоздна. Ты наверняка измотался, а завтра, как тебе известно, мы опять будем рыть траншею.

– Я и хотел лечь пораньше, – отозвался Робер. – Тогда наворачивай как следует, и можешь хоть сейчас отправляться на боковую.

Суп был только что с огня. Робер покрошил в тарелку хлеб.

– Хотите, я подолью вам холодного молока? – предложила хозяйка.

Она забелила ему суп молоком, и юноша принялся за еду. Стол был овальный, алюминиевая кастрюля стояла посредине, на металлической подставке. Сквозь валивший из кастрюли пар Робер видел хозяйку, сидевшую напротив. Она поймала его взгляд и улыбнулась.

– У вас усталый вид, Робер, – проговорила она.

В ответ он неопределенно махнул рукой и пробормотал:

– Все в порядке, правда…

Ей было немного за тридцать. Она была высокая, светловолосая, ладная женщина. Летом, когда она ходила в легких платьях, видно было, какая у нее красивая, упругая грудь. Робер сталкивался с ней редко, лишь за едой да в ненастные дни, когда приходилось работать в мастерской. Она всегда была с ним приветлива и, если хозяин начинал орать, взглядывала на молодого подмастерья так сочувственно и одобряюще, что Робер сразу приободрялся. При ней Робер никогда не плакал.

Однажды он вошел в кухню, когда она была там одна. Посреди стола стоял ящик из буфета, и хозяйка разбирала бумаги. Вдруг она спросила:

– А вы занимаетесь спортом, Робер?

– В школе я гонял мяч.

– А я до свадьбы играла в баскетбол, вот поглядите-ка. Она протянула ему командную фотографию. Робер разглядывал снимок, не зная, что сказать. А ночью ему приснилось, что хозяин свалился с крыши и разбился. Овдовевшая хозяйка плакала, приговаривая: "Будь я на пятнадцать лет моложе, я вышла бы за вас замуж, Робер". Робер утешал ее, и в конце концов они все же поженились.