Татьяна Алюшина - Все лики любви Страница 18

Ну, вроде бы основной поток гостей прибыл, все расселись по местам, подняли первый тост, за ним почти сразу и второй, закусили, немного расслабились. Тут подошли запоздавшие гости, Влад с Милой поднялись встречать, провожать к их месту за столом, снова прозвучал тост, шустрые официанты поставили еще один букет в заранее заготовленные вазы. Словом, обычная застольная суета любого банкета, невзирая на модерновые выпендрежи в дизайне интерьера и непомерную крутость заведения, все, как и в столовой номер пять, закрытой на банкет по поводу юбилея главбуха чулочной фабрики.

Милка находилась в приподнятом настроении, практически не сидела на месте: то встречая гостей, представляя друг другу тех, кто незнаком, то занимаясь организацией – порхала виновницей торжества и хозяйкой мероприятия. И Вера, наблюдая за ней, вдруг отчетливо поняла, что Милке все это нравится необычайно, это и есть ее стихия, ее жизнь – тусить в обществе известных и богатых людей, держать в руках проведение мероприятия, руководить подчиненными и нанятыми работниками – это ее воздух! И совершенно неважно, что здесь собрались нужные Владу люди, и неважно, насколько они приятны лично ей, – Милка в своей стихии, да еще и в роли виновницы торжества – вот ее кайф, ее праздник.

Вечер шел своим чередом, большая часть собравшихся уже хорошо поддала, когда Влад, поговорив с кем-то по телефону, как-то вдруг оживился, обрадовался, поднялся и позвал за собой Милку встречать совсем уж припозднившегося гостя.

Вера и ее сосед по столику, вполне приятный мужчина лет шестидесяти, Виктор, как он представился, держа бокалы с вином в руках и откинувшись на спинку дивана, вели неспешную беседу, как ни странно, о музыке. Они весьма увлеклись разговором, выяснив, что оба являются поклонниками самого известного сейчас тенора Йонаса Кауфмана. Громкие восклицания гостей, приветствовавших того, кто так припозднился, отвлекли Веру и ее собеседника от увлекательного разговора, она повернулась в сторону входа и увидела….

Егор Бармин передал Милке букет крупных пурпурных роз на длинных стеблях, стильно обмотанных широкой лентой в тон цветам, протянул ей еще какой-то презент в большом подарочном пакете, и что-то говорил, улыбаясь. И улыбка эта была весьма далека от открытой и искренне радостной, скорее нейтрально светская холодность и отстраненность читались в ней.

Вера смотрела на него и переживала потрясение такой силы, что, пожалуй, квалифицировала бы его как шок. Пусть и легкий, но шок.

Выглядел Егор… Это был другой человек, не тот, с которым она познакомилась на майском холодном поле боевом. Брат-близнец того Егора Бармина. Злой брат-близнец.

Он производил впечатление уверенности и властности давно богатого человека, несколько надменного, холодного. Весь – от длинных прядей стильной стрижки до подошв безумно дорогих известной марки туфель и часов на руке – богатство, власть, влияние.

На какое-то мгновение Вера даже засомневалась, а он ли это действительно, бог знает, может и на самом деле близнец какой? Но сомнения тут же развеял позабытый ею сосед.

– А, это Егор Бармин, – услышала она его замечание.

– Вы его знаете? – повернув голову к собеседнику, спросила Вера.

– Ну, его многие знают, он личность известная и яркая, – туманно ответил сосед по столу.

Она не стала задавать вопросов и расспрашивать о яркой личности нового гостя, а, перекинувшись какими-то незначительными фразами с мужчиной, чтобы не выказывать неуважения, снова перевела взгляд на Бармина и все смотрела и не могла поверить такой метаморфозе. Где тот Егор, которого она запомнила? С его задорной лукавой полуулыбкой, с той лихо сдвинутой на затылок фуражкой, с его юмором? Где тот человек, который в один момент оценил ситуацию и ринулся помогать, не спрашивая ни о чем? Где тот Бармин, загадочный, интересный, который смотрел на нее заинтересованным мужским взглядом и посверкивал откровенно глазами?

Сейчас она видела человека, отвечавшего на приветствия, пожимавшего руки мужчинам, здоровавшегося легкими поцелуйчиками со знакомыми дамами и улыбавшегося пустой, отстраненной светской улыбкой. Она так задумалась, рассматривая его, что в первое мгновение не сообразила, что Влад подвел гостя к ней.

– Познакомься, это Вера, подруга Милы, – представил он и повернулся к даме: – Вера, это мой друг Егор Бармин.

– Очень приятно, – отстраненно, как совершенно незнакомому и малоинтересному человеку, протянул он ей руку, сохраняя на губах дежурную светскую улыбку.

– Добрый вечер, – только и смогла ответить Вера, никак не разделяя мнение о приятности момента.

– Ну, идем, сядешь рядом, – потащил его от Веры Влад, весь на своей волне, уже в легком подпитии, в стадии подъема и бурного веселья. – И штрафную за опоздание!

Бармин отпустил ладонь Веры и отвернулся – как забыл сразу и навсегда о ее существовании. Отправился штрафную пить с другом.

А Вера расстроилась ужасно. Как-то совсем тягостно и мерзко на душе стало.

Да что же это такое?! Что, нормальных адекватных мужиков совсем не осталось?! Он ей понравился тогда именно харизмой какой-то подлинности, задором, юмором, мужской внутренней силой, чувствовавшейся в нем, умением брать ответственность на себя, и еще интересом к ней, таким истинным, мужским.

А это что?!

Это нормальный мужчина, что ли? Так откровенно проигнорировал ее и дал понять, что не только не помнит, кто она такая, но и особо знать этого не желает – не его уровень, не его полет! Это что?!

И то, что она приняла за врожденное чувство юмора и готовность улыбнуться хорошей шутке, в этом тусклом клубном свете казалось циничной, надменной насмешкой над людьми.

– Вер, ты чего загрустила? – весело спросила, привалившись к ее плечу, немного захмелевшая Милка и предложила: – Идем танцевать?

Танцевать сегодня Вера не собиралась. Отпахала ночную смену, поспала пару часиков, а потом с Милкой по магазинам. Подруга запланировала соорудить небольшой фуршетный закусон, прекрасно зная, что часть гостей обязательно потребует продолжения, во сколько бы они ни ушли из клуба, и все потащатся к ним домой – так всегда получается. Вот они с Верой и приготовили всяческих закусочек, убрали их в холодильник и разбежались собираться – Милка в салон, а Вера своими силами, салоны ей не по бюджету, раз в три месяца подстричь концы длинных волос, и все – маникюр-педикюр сама, как и укладку, и макияж праздничный. Так что к вечеру ей хотелось не гулять, а спать или хотя бы поваляться у телика на диване. А завтра ей, между прочим, во вторую смену.

Но сейчас Вера с удовольствием вообще бы ушла с этого праздника богатой жизни, так расстроилась от этой неожиданной встречи. Даже не расстроилась, а чувствовала себя какой-то прибитой, словно ей откровенно нахамили без повода.