Экстренный контакт - Энтони ЛеДонн Страница 18

Том, видимо, тоже все помнит. Даже название нашего кактуса. Что не совсем работает в мою пользу. Хуже осознания того, что мне некому позвонить, может быть только осознание этого Томом.

— Так какой у тебя план, Кэти? — спрашивает Том, немного настороженно.

— На самом деле тебя это не касается, не так ли? — говорю я. — Уже очень давно. Именно так, как ты хотел.

Его глаза вспыхивают от гнева.

— Это несправедливо.

Может, и так. Но у меня слишком сильно болит голова, чтобы затевать этот разговор сейчас. Или вообще когда-либо.

— Как насчет Айрин? — спрашивает Том.

— Хорошая идея, — быстро говорю я, ухватившись за нее. — Я позвоню ей, как только получу свой телефон, и она сразу же приедет. Пока!

— Вот только, — говорит Том, нахмурившись, — она всегда ездит в Бостон на праздники, чтобы навестить свою дочь.

Я устало откидываюсь на подушки.

— Ненавижу твою память.

— А что насчет Аны? — спрашивает Том.

На мгновение я чувствую вспышку надежды. Моя лучшая подруга с юридического факультета живет на Лонг-Айленде. Это не близко, но она обычно приезжает на праздники, и я знаю, что она приедет за мной в город, если будет очень мне нужна.

А она мне очень нужна.

У меня замирает сердце, когда я вспоминаю, что в этом году Ана с родственниками поехала в европейский круиз на праздники.

Прежде чем успеваю придумать убедительную ложь для Тома, возвращается медсестра и протягивает пластиковый пакет.

— Нашла!

Я тянусь к пакету, узнавая одежду, которая была на мне раньше, и, что более важно, свой телефон. Я сразу же начинаю шарить в поисках устройства, но останавливаюсь, когда моя рука натыкается на разорванную черную ткань.

— Хм... — Я вытаскиваю лоскутки. — Что случилось с моим бюстгальтером?

Медсестра поджимает губы и берет бюстгальтер из моей руки, изучая его.

— Иногда парамедикам приходится его разрезать.

— Разрезать? — Я уставилась на нее. — А что, застежка была слишком хитрой? И они использовали мачете?

Том подносит руку ко рту, чтобы скрыть смех, и я прищуриваюсь на него.

— Над чем смеешься? Насколько я помню, ты не был мастером в этих делах.

Он потирает лоб, выглядя озадаченным.

— Слушай. Кэтрин. Если ты хочешь, чтобы я ушел, просто скажи.

— Я хочу, чтобы ты ушел, — говорю я и говорю искренне. Когда он так близко после всего этого времени... Это навевает мысли о всяком дерьме, с которым я не могу справиться. Не сейчас. Никогда.

Том долго изучает меня, затем кивает.

— Хорошо, Кэтрин. Ладно.

— Наконец-то, — говорю я с притворным облегчением, стараясь не обращать внимания на то, что с его уходом я останусь в больнице совсем-совсем одна. На Рождество.

Медсестра бросает на Тома разочарованный взгляд, и все ее грехи с желе мгновенно прощаются за то, что она встала на мою сторону, хотя я явно только что попросила его уйти.

— Может быть, вы подождете еще несколько минут, пока сюда не придет кто-нибудь другой? — говорит медсестра.

Том колеблется.

— Я и так рискую опоздать на самолет...

Чувство вины вспыхивает при осознании того, что я перевернула его планы на отпуск с ног на голову, и поскольку чувство вины никогда не пробуждало во мне лучших качеств, я перехожу к обороне.

— Вот что вам нужно знать о Томе, — говорю я, делая вид, что обращаюсь к медсестре, хотя все мое внимание приковано к бывшему мужу. — Каждый его поступок соответствует плану. Это не просто рейс, на который он должен успеть, это рейс, который он, вероятно, забронировал еще два года назад. Он не может допустить, чтобы старушка я выбила его из графика.

— Вот именно, — огрызается он. — Ты уже достаточно натворила на моем веку.

Ай.

Я заслужила это, потому что вела себя как стерва. Но все же.

Медсестра открывает рот, но Том бросает на нее взгляд.

— Послушайте, Кэтрин не хочет, чтобы я был здесь. И вы не смогли бы заплатить мне достаточно, чтобы я остался.

— С чего бы кому-то платить тебе? — отвечаю я.

Том смотрит на мой разорванный лифчик, все еще болтающийся в руках медсестры.

— Можно мне его взять?

— Для чего, для твоей коллекции? — спрашиваю я.

— Нет. — Голос Тома спокоен. — Чтобы задушить тебя.

Это почти заставляет меня улыбнуться, но медсестра не привыкла к нашему с Томом особому общению и поджимает губы в замешательстве, а затем комкает бюстгальтер, направляясь к дверному проему.

— Просто пойду и выброшу это.

— Спасибо за мой телефон! — говорю я ей вслед.

Том поправляет воротник пиджака и, взявшись за ручку чемодана, не двигается к двери.

— Позвони кому-нибудь, Кэтрин. — Это тихий приказ. — И ради всего святого, пожалуйста, обнови свои контакты для экстренной связи.

— Есть. — Я насмешливо отдаю честь, хотя мне и не хватает резкости.

Мой бывший лишь качает головой и тянется к своему портфелю. Интересно, помнит ли он, что я подарила ему его на день рождения в первый год нашего брака? Сомневаюсь. Если бы помнил, то сжег бы его дотла.

Том начинает отворачиваться, затем смотрит на меня. Открывает рот, потом закрывает его, покачав головой.

— Счастливого Рождества, Кэтрин.

Мужчина направляется к двери, а я сглатываю и упрямо молчу. Или, по крайней мере, пытаюсь.

Прежде чем он успевает полностью покинуть комнату, я слышу, как произношу его имя.

Он оглядывается через плечо.

— Спасибо, — неловко говорю я, заставляя себя смотреть ему в глаза. И сглатываю. — Ну, знаешь. За то, что пришел.

В его карих глазах мелькает удивление, и он кивает мне, выглядя так же неловко, как и я.

— Конечно.

Он снова начинает уходить и уже исчезает, когда я снова зову его.

— Том?

Мужчина снова появляется в поле зрения. Смотрит на меня.

— Я тебя ненавижу.

Том слегка улыбается.

— И я тебя.

Затем он уходит, и я вздыхаю от того, как это больно. То есть я не удивлена, что он ушел. Я даже не виню его. Мы не виделись четыре года, и наше расставание было отнюдь не дружеским.

Позвольте мне сказать вам, что вы даже не представляете, каким эвфемизмом является умиротворяющая фраза «непримиримые разногласия», пока это не случится с вами.