Танцуй, детка! - Саша Шу Страница 18

– Вот тебе Горгона подкинула, – радостно орёт мне в лицо Юлька, когда мы располагаемся на лужайке рядом с нашим университетским корпусом, чтобы съесть свои салаты и выпить кофе. И я даже не знаю, то ли она завидует мне, то ли сочувствует.

– Не думаю, что его высочество Романов снизойдёт до моей жалкой личности, чтобы вдвоём писать какой-то дурацкий доклад, – пытаюсь я втолковать подруге, что здесь абсолютно нечему радоваться.

– Почему ты так думаешь? – вдруг спрашивает у меня Юлька. – Он очень хорошо со всеми общается, разве нет? Я не заметила, чтобы он что-то из себя строил.

– Ну да, особенно перед Анжелой, – прыскаю я в кулак, разбрызгивая нечаянно изо рта кусочки зелени и тунца.

– Ну а что, деньги к деньгам, – с невинным видом заявляет Юля. – У него собственная империя. Он единственный наследник. Представляешь, какой лакомый кусочек для любой девушки в нашем городе? Да что в городе, он и по мировым меркам не последний жених.

– Ага, прямо список Forbes, – продолжаю иронизировать я, дожёвывая свой обед.

– Ты зря смеёшься, – укоризненно продолжает Юля, доставая свой телефон и что-то скроля на нём. – Вот, полюбуйся! – с торжествующим видом тычет она мне в лицо экраном мобильного, где, действительно, на какой-то там строчке списка Forbes я вижу наглое и высокомерное лицо Майкла.

– Тогда я вообще не понимаю, что он забыл в нашей Богом забытой дыре, – холодно отвечаю я, ещё больше взбесившись, что этот мерзавец и здесь незаслуженно залез в список, в котором его не должно было быть.

И теперь погожий осенний день словно меркнет лично для меня, когда я вспоминаю, что семья Романовых сделала со всеми нами.

– Эй, ты меня слышишь? – доносится словно из другого измерения до меня голос подруги, которая что-то, по всей видимости, спросила.

– Прости, я задумалась, – исправляюсь я, отмечая про себя, что хотя мы и дружим с Юлькой уже больше трёх месяцев, она практически ничего не знает обо мне. Впрочем, как и все остальные. – Так что ты сказала?

– Ты будешь на дне первокурсника?

– А когда он? – больше на автомате спрашиваю я, потому что, конечно же, я не собираюсь посещать какие-то глупые детские утренники.

– В этот четверг.

– Нет, я работаю, – сухо отвечаю я, и понимаю, что Юлька совершенно ничего не знает про мой клуб. И тут же исправляюсь: – Взяла подработку. Сижу с детьми, – и сама чуть ли не прыскаю от смеха, представив себе своих «деток» с портфелями и членами наперевес, за которыми строгая нянечка-Аиша «присматривает» по четвергам. Правда, теперь и по воскресеньям.

– Что ты улыбаешься? – недоверчиво спрашивает меня подруга.

– Да так, просто вспомнила недавний случай, такие очаровательные и смешные малыши, просто прелесть, – снова хохочу я. По крайней мере, в этот четверг Майкл не будет мозолить глаза в моём клубе, с облегчением выдыхаю я. Пока я занимаюсь своими «детками».

После лекций я медленно бреду домой: ещё рано, и сегодня у меня свободный день. В голове ленивой мухой летает единственная мысль: сходить поплавать в море, пока ещё осенние дожди не нагрянули в мой заколдованный край. Я живу довольно одинокой уединённой жизнью, и если бы не мои вечерние танцы, я буквально не знала бы, куда себя деть. Я так долго отдавала всю себя балету, оставляя лишь небольшие кусочки на семью и на Даню, что когда всё свалилось на нас, то никто особо и не заметил моего отсутствия в своей жизни. И теперь, надо признать, у меня есть опять только танцы и море. Единственное доступное мне, пожалуй, сейчас развлечение. И хотя у меня отняли имя, дом, семью, состояние и путешествия, никто у меня не может отнять мои свидания с морем. Я размышляю, на какой пляж лучше отправиться сегодня, как вдруг у меня тренькает телефон: «Готова поучиться?». От Майкла. От удивления я тут же забываю о море, и, подумав пару секунд, пишу ему ответ: «Почему бы и нет?». «Отлично, напиши свой адрес, за тобой заедут», – тут же я получаю от него сообщение, и набираю геолокацию. Заинтригованная, я стою на углу Каштановой и улицы Гешека, когда напротив меня останавливается чёрная полностью тонированная Camry, и водительское окно приопускается ровно настолько, чтобы крепкого вида парень за рулём спросил:

– Алекс? – и после того, как я утвердительно киваю в ответ, выходит из авто и открывает мне заднюю пассажирскую дверь.

Я с удивлением сажусь на заднее сиденье: оказывается, Майкл Романов ещё и джентльмен, и вспоминаю его недавнее поведение в клубе. Сомневаюсь, что настоящие джентльмены так себя ведут. Но мне интересно, куда же меня отвезёт мой молчаливый водитель: в Рузаевку? И от одной только этой мысли моё сердце холодеет. Но на развязке «Тойота» берёт совсем другое направление, и мчит меня в противоположную сторону. Ещё десять минут, и я уже начинаю беспокоиться, не похитили ли меня, но автомобиль сворачивает с главной дороги на просёлочную грунтовку, и мы какое-то время едем по стрекочущей кузнечиками степи, поднимая облака пыли за собой, и потом упираемся в высокий бетонный забор. После пары гудков глухие ворота раздвигаются, и мы въезжаем словно в другое измерение. Вдалеке посреди огромной ухоженной зелёной территории возвышается полудворец-полузамок, местами покрытый лесами и строительной сеткой.

Водитель останавливается у огромной парадной лестницы, ведущей в дом, и открывает мне дверь. Я выхожу, и миллионы свежих садовых ароматов увлекают меня за собой: здесь и полынь, и запах сочащегося соком инжира, и терпкие поздние яблоки, и коричная сладость груши. Я смотрю на этот увитый виноградниками сад и словно проваливаюсь в долины Прованса, поражаясь, кто смог создать такой райский уголок у нас здесь, на Чёрном море.

– Впечатляет? – я слышу знакомый голос за спиной и вздрагиваю от неожиданности. Оборачиваюсь. Передо мной стоит Майкл. Уже низкое в это время года медовое солнце словно обволакивает его скульптурный торс – сегодня господин Романов не соизволил надеть футболку. На нём какие-то простые заляпанные краской штаны, кроссовки и пояс с инструментами на бёдрах.

– Прости, не успел переодеться, – просто говорит он мне, а я стою как набитая дура и не могу оторвать взгляда от его стройного тела, пока внезапно не осознаю, что выгляжу неприлично.

– А,