Движимые - Кристи Бромберг Страница 18

— Дай посмотреть на тебя, — выкручиваюсь я, отступая назад и водя руками по его рукам. Он выглядит немного старше, и очень уставшим. Тонкие линии морщинок в уголках его усталых глаз, и складки, пролегающие возле рта, углубились за шесть месяцев, прошедших с нашей последней встречи. Его волосы, цвета меди, немного длиннее, чем обычно, завиваются на воротнике. Но он жив, цел и находится передо мной. Морщины делают его каким-то более привлекательным, добавляя немного жесткости его энергичным чертам.

— Все такой же уродливый, как погляжу?

— А ты еще красивее, — повторяет он слова, которыми мы обменивались, по крайней мере, тысячу раз за эти годы. Он отодвигает меня на расстояние вытянутой руки, окидывая взглядом, и качает головой, будто не может поверить, что я стою перед ним. — Боже, как же я рад тебя видеть!

Снова хватаю его и смеюсь.

— Мама с папой знают, что ты в Штатах? — тяну его за руку, заводя в свой кабинет, всё еще не желая отпускать.

— Я прилетел в Сан-Диего и прошлую ночь провел у них. Сегодня днем я уезжаю в Афганистан в непредвиденную командировку…

— Что? — он только вернулся, а теперь снова меня бросает. — Что значит, ты снова уезжаешь?

— Можешь уйти? Сходим пообедаем и сможем поговорить?

— Конечно.

* * *

Единственное, о чем просит Таннер, чтобы мы пообедали в месте, где он может видеть и чувствовать запах океана. Направляюсь к побережью, решая отвезти его в пляжный ресторан, куда Колтон водил меня на — как я считаю — наше первое свидание. Это место подходит идеально.

По дороге Таннер объясняет, что в последнюю минуту он взял отпуск на неделю, чтобы вернуться домой и навестить нас после Египта, где он освещал беспорядки. Добравшись до дома, он узнал, что один из его коллег заболел, и теперь его отпуск прерывается, чтобы он мог вернуться на Ближний Восток и прикрыть его.

— Так ты прилетел сюда на два дня, чтобы увидеться с нами? — пью диетическую колу и смотрю на него. Мы сидим на той же террасе, где мы ели с Колтоном, но несколькими столиками правее. Рэйчел сегодня не работает, но администратор, прислушалась к нашей просьбе и посадила нас подальше от непрерывного потока обедающих посетителей.

Таннер просто смотрит на меня и широко улыбается, и я понимаю, как сильно я скучала по нему и успокоительному эффекту, который он может на меня оказать. Он прикладывается губами к горлышку бутылки с пивом и откидывается назад, глядя на волны вдали.

— Боже, как хорошо дома. — Он улыбается. — Даже если это всего на один день.

— Даже представить себе не могу, — говорю я ему, боясь хоть на секунду оторвать от него взгляд, так как наше время с ним так быстротечно.

За едой мы говорим о том, что происходит в нашей жизни. Он рассказывает мне все о своих условиях жизни и о том, что происходит в Египте, что не попадает в средства массовой информации. Я узнаю, что он встречается с другой журналисткой, но там ничего серьезного несмотря на то, что черты его лица смягчаются, когда он говорит о ней.

Мне нравится его слушать. Его страсть и любовь к своей работе настолько очевидны, что, хотя из-за этого он находится за тысячи километров от меня, я не могу представить, что он бы занимался чем-то еще.

Рассказываю ему о работе, о Хэдди и обо всем остальном. Кроме Колтона. Таннер может быть немного чересчур заботливым, и, полагаю, зачем вообще упоминать то, в чем я не уверена. Думаю, что чертовски хорошо справляюсь, пока он не наклоняет голову и не смотрит на меня.

— Что?

Его глаза сужаются, изучая меня.

— Кто он, Бабс?

Смотрю на него в недоумении, будто не понимаю, но знаю, это сработали его журналистские инстинкты, и он не отступит, пока не получит желанный ответ. Поэтому он так хорош в своей работе.

— Ты о ком?

— Кто тот парень, который из тебя веревки вьет?

Он делает глоток пива. Ухмыляясь, смотрит на меня не отрывая взгляд. Самоуверенный сукин сын. Сижу и гляжу на него, удивляясь, откуда он знает.

— Выкладывай!

— Почему ты так думаешь?

— Потому что я очень хорошо тебя знаю. — Я складываю руки на груди, а он смеется. — Давай проверим, ты целенаправленно избегаешь темы вместо того, чтобы говорить об этом. Крутишь кольцо вокруг пальца, словно камень беспокойства. Продолжаешь кусать губу изнутри, как делаешь, когда пытаешься с чем-то разобраться, и продолжаешь смотреть на тот стол, будто ожидая, что туда кто-то сядет. Или это, или ты вспоминаешь о чем-то, что вы с ним там делали. — Он приподнимает бровь. — Кроме того, в твоих глазах пляшет огонь, которого не было с тех пор… до того момента, — размышляет он, потянувшись ко мне, хватает за руку и сжимает. — Приятно видеть.

Улыбаюсь ему, я так счастлива, что он здесь.

— Итак?

— Есть кое-кто, — говорю я медленно, — но я сбита с толку, и пока не уверена, что это такое.

Не осознавая, кручу кольцо на пальце, пока Таннер не поднимает бровь. Я тут же останавливаюсь и излагаю суть, не называя Колтона по имени.

— Он отличный парень, но я думаю, что он не ищет ничего большего, чем встречи без обязательств. — Пожимаю плечами, глядя на пейзаж, а потом перевожу повлажневший взгляд на него.

— Черт, Рай, любой парень, который заставляет тебя плакать, не стоит этого.

Кусаю губу, уставившись на салфетку, которую бессмысленно рву.

— Может, если он заставляет меня плакать, это потому, что он того стоит, — мягко говорю я. Слышу, как он вздыхает, и снова смотрю на него. — По крайней мере, это первый шаг, — шепчу я дрожащим голосом.

Сострадание в его глазах почти меня парализует, прорывая плотину сдерживаемых мною слез горя.

— Ох, Бабс, иди сюда — говорит он, разворачивая мое кресло и подтягивая к себе. Он тянет меня в свои объятия, где я просто прижимаюсь к нему, единственному мужчине, на которого я всегда могу рассчитывать.

Закрываю глаза, уткнувшись подбородком ему в плечо.

— Я знаю, почему ты здесь, Тан. Спасибо, что приехал убедиться, что я в порядке.

Он сжимает меня еще раз, прежде чем взять меня за руки и отстранить назад, чтобы посмотреть на меня встревоженным взглядом.

— Я лишь хотел убедиться, учитывая предстоящее событие этой недели… я беспокоюсь о тебе. Я должен быть здесь на случай, если понадоблюсь тебе, — мягко говорит он. — Так что, если она позвонит, я смог бы с ней разобраться.

Сквозь меня проносится волна любви