А. Мередит Уолтерс - Свет во тьме (ЛП) Страница 18

Руби еще раз глубоко вдохнула и продолжила:

— Я не видела ее после того, как ты уехал во Флориду. Лиса упоминала, что видела ее в кофейном магазине в городе. Теперь она работает там.

Я кивнул, поощряя ее, чтобы она продолжала, прежде чем я решу, что не могу больше слушать.

— Она выглядела прекрасно, как и всегда. Хотя, могу сказать, что она потеряла в весе и была слишком худой, — болтала Руби, и я почувствовал вину из-за возможности, что я был причиной того, почему Мэгги потеряла вес. Мои руки сжались вокруг пакета, пока пальцы не заболели.

— Она казалась... в порядке? — я не мог не спросить. Потому что если нет...

Что бы я сделал? Если бы Руби сказала мне, что Мэгги была несчастна и в депрессии? Разрушил бы я обещание, которое дал себе, чтобы оставить ее в покое? Я не знаю. Единственное, что я знал, что не смогу жить своей жизнью, зная, что она несчастна. Мой отказ контактировать с ней, причины отправки ей письма, это было для нее, начать с чистого листа. Отпустить меня и жить своей жизнью.

Но если она несчастна, находясь вдали от меня, пока я был вдали от нее, тогда я выброшу все свои хорошие намерения прямо в окно.

— Да, Клэйтон. Она кажется в порядке. Может немного стеснялась, но она была в порядке, — сказала мне Руби, и я ненавидел эгоистичное разочарование, которое я почувствовал. Каким придурком это меня делает? Я хочу, чтобы Мэгги была несчастна? Конечно, нет. Но если с ней все хорошо, то это подтверждение того, что я принял лучшее решение, оставить ее одну. И проглотить эту пилюлю было тяжело, даже если и правильно.

— Ну, это... эм… рад слышать, — заикался я, смотря на свои белые костяшки пальцев. Я не был уверен, что переживу этот разговор. Это разрывало меня на части. Руби снова осмотрела меня, ожидая, что у меня вырастет еще одна голова или типа того.

Я выпрямился и встретился взглядом с ее.

— Вообще-то, это великолепно, — сказал я более уверенно и заставил себя улыбнуться. Лицо Руби незначительно расслабилось.

— Да, это так, — согласилась Руби. Она прочистила горло. — Она пришла посмотреть новые книги. Я сказала, что рада ее увидеть, но постаралась оставить ее одну. Казалось, она не сильно желала разговаривать, и я не хотела подталкивать ее.

Я мог только представить, как неловко было для Мэгги видеть Руби.

Наступил момент тишины, и я подумал, вот оно. Но я должен был знать лучше. Руби была известна затягиванием историй. Вы можете найти это милым или раздражительным. Прямо сейчас я склонялся к последнему.

— Она приобрела несколько книг, и затем, прямо перед тем, как уйти, протянула мне этот сверток, сказав, что он для тебя. На твой день рождения. Она попросила, чтобы я убедилась, что ты получишь это, потому что не знала, куда отправить. — Руби послала мне язвительный взгляд. Тот, который ясно говорил, что она считала меня идиотом, за то, что я хранил свое местонахождение втайне от Мэгги. Она просто не понимала, как тяжело мне было принять это решение. Как иногда я еле сдерживался, чтобы не снять трубку и позвонить ей. Мэгги была моей слабостью. Моей непреодолимой зависимостью, которая поддается, но не отпускает.

В свое время я думал, что она была чистой, здоровой частью моей жизни. И часть меня все еще так думает. Но теперь, с ясной головой, я смог увидеть, как тьма подпортила так много из того, чем мы были. И Мэгги нуждается в большем, чем то, что я мог ей дать. Туда и обратно, перетягивание моих чувств к этой красивой девушке стало ежедневной борьбой. Та, которая, несмотря на то, сколько времени прошло, или насколько огромная дистанция между нами, никогда не отпустит меня.

— Я не была точно уверена, что собираюсь отдать это тебе, Клэйтон, — сказала мне Руби, посылая поразительно пронзительный взгляд в мою сторону. Под ее притворством, скрывался острый ум, и еще более острый взгляд. Руби видела больше, чем я позволял ей. И что-то говорило мне, что она слишком хорошо знала, как сильно я боролся, даже с теми шагами, которые делал.

Я поморщился в понимании на ее нерешительность. Я понимал. Правда, понимал.

— Все в порядке, — заверил я ее, чертовски надеясь, что она верит в мою кучу дерьма.

Не тратя больше времени на ожидание, я потянул за обертку и бросил ее на пол. После первого взгляда на темную, древесно-угольную бабочку на обложке, сидеть без движения в течение минуты. Потому что эта девушка, находясь за тысячу километров, собиралась разрушить меня. Она собиралась вырвать мое чертово сердце.

Я узнал эту бабочку. Потому что я сам нарисовал ее. Для нее.

Для Мэгги.

— Какого черта? — спросил я себя, вытаскивая из оставшихся кусочков бумаги книгу в кожаном переплете. Открыв ее, я понял, что это был альбом вырезок. Страница за страницей, Мэгги аккуратно вставляла мои рисунки в определенные места. Некоторые были со стены в моей спальне в Вирджинии. А другие те, что я дал ей.

Каждая из них была здесь. Каждая. Из. Них.

Руби смотрела на картинки через мое плечо, пока я перелистывал. Я повернулся к своей тете.

— Когда она это сделала? Когда забрала мои рисунки? — спросил я с полным неверием. Я был ошеломлен тем, что было у меня в руках. Будто вернулась часть меня. Как будто, еще раз, Мэгги Мэй Янг пришла на помощь.

Я не мог выразить словами то, как мое сердце буквально раскрылось от того, что я снова увидел эти рисунки. Это был самый потрясающий и заботливый подарок, который я когда-либо получал. Как будто я мог ожидать что-то меньшее от девушки, которая сделала своей миссией спасение меня от самого себя.

Руби провела пальцем по изображению лица Мэгги, которое я нарисовал карандашом. Я любил этот рисунок. Я помнил тот день, когда нарисовал его. Она пришла ко мне домой, чтобы позаниматься, и закончилось тем, что она уснула. Мне нравилось, когда она так делала. Абсолютный покой, который я чувствовал, наблюдая за ее глубоким сном; даже дыхание было неописуемым. Да, может это и звучит немного жутко. Но это не так. Это было прекрасно и идеально. И давало мне иллюзию того, что в моей жизни есть смысл. Даже если и ненадолго.

Так что я нарисовал ее. Я был вынужден попытаться и захватить тот момент, когда Мэгги была полностью беззащитна и открыта. Маленькая часть меня понимала, даже тогда, что я причинял ей боль. Даже если она клялась, что была счастлива, я видел напряжение, которое вызывало мое дерьмо. Когда я видел ее спящей, это помогало мне создать эту картинку в моей голове, что все так, как и должно быть. Сумасшедший вроде меня всегда мог создать самые хреновые оправдания для таких же хреновых вещей, которые творил.

Мое сердце глухо стучало в груди от веса, который значил этот альбом. Это было не тем, что сделала бы девушка, оставив дерьмовые отношения позади. Бывшая девушка, отчаянно желавшая двигаться дальше. Нет, все это кричало мне. Кричало с удвоенной силой, что мне надо проснуться и увидеть, как сильно она все еще любит меня.