Анастасия Ольшевская - Главный редактор. Психологический детектив Страница 19

Расправившись с наваристым борщом, Женя принялась за свиную отбивную и гарнир. Когда же подошла очередь чая с лимоном, она и вовсе подобрела и больше не напоминала маленькую фурию. Помешивая сахар, прикинула дальнейший план. Первым делом, в редакцию, расшифровать интервью с Гречишниковым. Затем – встреча с Петушковым. В больницу к маленькому Лешке вряд ли успеет: посещение строго по расписанию, а ей не суждено освободиться раньше девяти—десяти вечера. Подумала, стоит ли переводить на бумагу беседу с Джейсоном или просто отдать Лене кассету? И представила, как та рассмеется над мизансценой с «певцом-пьяницей».

Да, тогда его чувство юмора показалось неуместным. Но теперь, после плотного обеда, экспромты не выглядели такими уж раздражающими. Вообще, он даже мил. Вел себя отнюдь не как чванливые, заносчивые звезды шоу-бизнеса, что, признаться, неожиданно. Не считая первого и последнего моментов знакомства, он производил хорошее впечатление. Черт, ведь даже пыталась понравиться ему! Она почувствовала укол сожаления, что общение прошло не так, как могло бы. Но что поделать? Случаются и промахи. «В конце концов, это просто случайное интервью для „глянца“», – успокоила себя Женя.

Но она ошибалась. Это было не случайное интервью для «Звездной пыли», а последнее интервью в ее карьере в «Точке зрения».

До редакции Женя добралась быстро. Подходя к бизнес-центру и ожидая на переходе зеленого сигнала светофора, она в уме подсчитывала, сколько времени займет расшифровка разговора с Гречишниковым. Работы часа на три-четыре, не меньше. В сумке зазвонил мобильный, и она нахмурилась, увидев незнакомый номер.

– Мисс Мельникова?

– Ах, это вы, мистер Беркли.

– Мистер Льюис забыл передать билеты на сегодняшний концерт. Сожалеет об оплошности. Я тоже, – голос Джейсона звучал официально, но в нем улавливались лукавые смешинки.

– Вот как. А это обычная практика – лично извиняться за своего пресс-агента?

– Он очень занят и скинул на меня этот звонок. Разумеется, я бы охотнее поболтал с фотографом или вашей коллегой, у которой заболел ребенок. Но боюсь, контактов первого нет, а миссис Лейбниц, так понимаю, в любом случае не до концертов. Поэтому на ВИП-входе будут ждать билеты на твое имя. О’кей?

Женя улыбнулась: понятно, билеты лишь предлог. Беркли не стал бы звонить лично из-за такой ерунды. Получается, она понравилась ему? Она кашлянула и попыталась придать голосу серьезность.

– Джейсон, право, мне льстит такое внимание. Спасибо за приглашение, я им всенепременно воспользуюсь и… О, черт! – велеречивые излияния прервала очевидная мысль: никакими приглашениями она не воспользуется, потому что весь вечер проведет наедине с диктофоном и Петушком. Женя отбросила игру в дипломатию и расстроенно сказала. – У меня вагон работы, и совершенно точно – не успею к нужному времени. Знаю, в таких ситуациях не отказываются… Но я не могу пойти.

В трубке наступила тишина. Казалось, что Джейсон взвешивал искренность ее слов и того, что скрывается за ними. Флирт? Желание набить цену? Другая женская уловка? Когда он заговорил, его голос звучал мягко и осторожно.

– Дженни, тебе знакомо понятие «монтаж»?

– В каком смысле?

– В кинематографическом. Когда вырезают часть сюжета, потому что она очевидна. Не обязательно показывать то, что и так ясно, – он помолчал, но Женя тоже не проронила ни звука, предположив, куда он клонит. – Когда прошла вспышка гнева из-за «похмелья», ты осознала, что перед тобой нормальный парень, а не заносчивый, самовлюбленный тип. И тоже захотела мне понравиться. Чтобы я понял, ты – не пустоголовая смазливая куколка. Но не знала, как это сделать, не растеряв гордости. Вся энергия ушла на эти усилия, поэтому, когда я застал тебя врасплох и задел за живое, достойного ответа не нашлось, не так ли? Самолюбие взяло верх и заставило устроить демарш с лифтом. Хотя, готов поспорить, спустя пару минут уже сожалела. Но успокаивала себя, мол, да и шут с ним, с этим Беркли; подумаешь, и не таких видали. А теперь отказываешься от приглашения, желая отыграться за поражение. Разве не прав?

– Во всем прав, – ошарашено сказала Женя, – кроме последнего: есть срочная работа, которая займет часа четыре.

– О’кей. Просто хочу, чтобы стало ясно – не только ты видишь этот сюжет. Давай не будем тратить время на избитые штампы. Его и так мало – мой самолет улетает ночью. К чертям билеты на концерт и кокетство с отказами. Ты мне интересна. Поужинаем вместе?

– Хорошо.

– Отлично. Тогда заканчивай работу, а я пока разберусь со своей. Идет?

– Хорошо, – снова повторила она и почувствовала, как странно, легко и просто – вот так соглашаться с ним.

– Давай в половине двенадцатого в ресторане моей гостиницы. Скажи метрдотелю, что встречаешься с мистером Чинаски. Он проводит за столик.

– Скрываешься от фанатов под псевдонимом Генри Чинаски?

– А ты знакома с творчеством Чарльза Буковски? Оказывается, не все потеряно, мисс псевдо-Барби.

Она хотела возмутиться, но лишь покачала головой и улыбнулась.

– До встречи, мистер Чинаски.

– До встречи, Дженни.

Оставшийся путь до офиса она проделала в легком трансе. Охранники бизнес-центра, привыкшие, что в редакции «Точки зрения» трудовой процесс никогда не замирает, едва взглянули на ее пропуск. Лифт поднял на восьмой этаж, а ноги сами довели до кабинета.

Сварив крепкий кофе, Женя села за рабочий стол. В окно заглядывало рыжее спелое солнце. Мысли блуждали, натыкаясь друг на друга и отражаясь рассеянной улыбкой на ее лице.

Вечером свидание с Джейсоном Беркли. И дело не только в том, что он – знаменитость, а в том, как он разговаривал. Прямолинейно и откровенно, но без намеков на дешевый съем. А еще на руках уникальное интервью с Гречишниковым. Даже два. Количество необычного на единицу времени зашкаливало.

Она тряхнула головой. Так. Все. Надо сосредоточиться. Иначе до половины двенадцатого не разобраться с делами. А очень хотелось бы. Свидание с мистером Чинаски обещает стать не менее эксклюзивным событием в личной жизни, чем встреча с Гречишниковым – в карьере.

К восьми вечера она одолела половину диктофонной записи и собиралась набрать номер Петушкова, когда тот позвонил сам и, не дослушав ее «алло», перебил:

– Ты в редакции?

– Да, как раз хотела…

– Никуда не уходи. Буду через пятнадцать минут.

Таким сухим и резким его голос Женя слышала от силы пару раз. И насколько помнила, ничего хорошего тогда не происходило. В одном случае на газету крупно «наехали», и дело запахло керосином. Во втором инциденте лично на Петушкова пытались повесить уголовщину. Что случилось теперь? Или – показалось?

Однако стоило ему появиться в дверях, стало ясно – не показалось. Кустистые брови сходились на переносице, а в глазах застыла угрюмая сосредоточенность. Он был в джинсах и рубашке с короткими рукавами, что выбивало из колеи. Петушков демократично относился к тому, как наряжаются сотрудники, но сам слыл педантом в этом вопросе. Его не видели иначе, чем в строгом костюме и галстуке. Глядя на взмыленного босса, присевшего на край стола и едва переводящего дух, Женя ощутила, как внутри все сжалось от дурного предчувствия. Вытерев пот со лба, он скомандовал:

– Выкладывай, как все было.

– Что именно, Николай Максимыч?

– Про Гречишникова. Обстоятельно и подробно.

Она рассказала о своих приключениях, а тот выслушал, уставившись, по обыкновению, на свои пальцы. Когда повествование закончилось, его мощный торс наклонился вперед, и стол жалобно скрипнул под его тяжестью. Петушков подвинул к себе пепельницу, достал сигареты и сделал несколько коротких затяжек. Затем посмотрел – остро и чересчур внимательно, будто впервые видел Женю. Разглядывание длилось с минуту, и она не выдержала.

– Скажете наконец, что случилось?!

– Общался с ФСБ. Интересуются тобой. А полчаса назад позвонил многоуважаемый Павел Алексеевич и тоже расспрашивал о тебе. Сказал, что согласен на публикацию, но нужно кое-что дополнить. Дескать, упустил некоторые факты. Поэтому хочет увидеться завтра. В девять вечера. В Петербурге. Это его условия. Сложилось впечатление, если не поедешь в Питер, он нас пустит по миру. Ну, дорогая, есть что добавить к сказанному ранее?

– Ничего не понимаю.

– То-то и оно. Похоже, понимает лишь он.

– То есть отправляете меня в Петербург?

– Да, материал ведь требуется к понедельнику. Гречишников будет в Питере с рабочим визитом. Сказал, что встретится с тобой в баре гостиницы на Исаакиевской площади.

– А что нужно ФСБ?

– Досье на тебя. Кто, откуда, должность, семейное положение и так далее. Но честно говоря, меня сильнее волнует Гречишников.

– Мерзкий тип. Надеялась, что не пересечемся снова. Его псы страху нагнали. Ей-богу, загрызут любого по первому свистку.