Лора Эллиот - Нас не разлучить Страница 19

— Я не хочу больше говорить об этом! — отчаянно заявила она. — Ни слова больше, слышишь?

Ей не верилось, что можно ненавидеть Даниэла больше, чем ненавидела она в эту минуту. Ей не верилось, что ее чувства могут настолько обостриться и накалиться. Но это произошло, и на это была своя причина: совершенно новая и шокирующая.

Она ненавидела его за то, что, зная о случившемся с ней, не пришел на помощь. Она ненавидела его за равнодушие и беззаботность, с которой он только что заявил, что ему известно все, а также за то, что в его голосе не было ни тени сочувствия или раскаяния.

Но больше всего она ненавидела его за то, что своим признанием он лишил ее последней зыбкой надежды и позволил провалиться в бездонный колодец отчаяния, из которого она вряд ли когда-либо выберется.

Только теперь, когда все окончательно рухнуло, она осознала, как ее глупое, слабое, обманутое сердце пыталось уцепиться за последнюю слепую надежду: а может, он не знает всей правды? Эта безнадежная иллюзия все еще теплилась глубоко в ее сердце. Пусть он отвернулся от нее, когда она была беременна, но, может, он просто не знал всего?

Может, он пришел бы к ней после того, как узнал? Может, его совесть подтолкнула бы его проявить хоть немного чуткости и сострадания? Пришел бы он, чтобы утешить ее, даже если было слишком поздно? Теперь она никогда не узнает об этом, потому что ее последняя надежда умерла, а вместе с ней умерло и ее сердце.

— Значит, ты не хочешь говорить об этом? — Даниэл бешено сверкнул глазами. — А что, если я хочу?

Памеле пришлось мобилизовать все свои силы, чтобы отразить нападение.

— Ты пригласил меня на ужин, и поэтому я здесь. Если ты не хочешь, чтобы я ушла, оставь эту тему там, где ей положено быть. В прошлом. И больше ни слова об этом.

— А тебе легко это сделать? Легко отбросить, оставить в прошлом и забыть?

— Я не сказала, что легко, и поэтому хочу, чтобы ты был добр и заткнулся. — Памела чувствовала, что борется за жизнь, и поэтому слов не выбирала. — Или ты заткнешься, или через несколько секунд я уйду.

— Но…

— Я не шучу.

Чтобы доказать это, она отодвинула стул и приготовилась встать.

Даниэл некоторое время молчал. Его голубые глаза, потемневшие как небо перед грозой, смотрели на нее с той же жестокостью и упрямством. Потом он вздохнул и пожал плечами.

— Хорошо, — плоско проговорил он, видя, что она застыла на краю стула, готовая в любой момент вскочить. — Можешь расслабиться. Сегодня вечером играем по твоим правилам. Я хочу, чтобы ты осталась.

По крайней мере, он согласился уступить ей. Чего еще ей нужно от него? Она придвинула стул к столику и уселась поудобнее, позволив себе немного расслабиться и в то же время не сводя с него настороженного взгляда.

Его глаза были мертвы, на лице — ни одной эмоции. Все чувства и мысли снова попрятались за неподвижной маской.

— Выпей немного вина, — сказал он довольно тепло, хотя на его безжизненном лице не дрогнула ни одна жилка. — Твой вид говорит о том, что тебе это сейчас не помешает. — Она продолжала с недоверием смотреть на него. — Ну же, Памела, очнись! Ты тоже должна сделать шаг навстречу! Запретив некую тему, ты не можешь отказаться от ее замены. Или же мы оба можем просто уйти.

Он прав, рассуждала про себя Памела. Если она не хочет, чтобы вечер на этом закончился, она должна пойти ему навстречу. И хотя больше всего на свете ей хотелось теперь уйти отсюда, побежать домой, закрыться в спальне и хорошенько выплакаться, она понимала, что этого делать нельзя. Будь она проклята, если позволит ему увидеть, как больно он ранил ее.

Она еще некоторое время боролась с побуждением встать и уйти, но разум твердил, что если она сделает это, то совершит грубую ошибку. Так Даниэл узнает, что сумел затронуть ее душу, задеть за живое, и тогда ничто не сможет помешать ему безжалостно воспользоваться этим.

Она должна остаться и сыграть в беззаботность. Пусть видит, что не смог ее достать.

Она глубоко вздохнула, стараясь избавиться от дрожи в руках, взяла в руку бокал с вином, подняла его над столом. И даже умудрилась улыбнуться.

— Ты прав. Будет неразумно отказаться от превосходной еды, к которой мы едва прикоснулись. И, конечно, я не откажусь от глотка вина. Спасибо.

— Насколько я помню, в разговоре с Эриком ты упомянула, что тебе нужно завтра съездить в Лондон. — Даниэл откинулся на спинку стула с кофейной чашкой в руке. — Проблемы на работе?

Они давно уже поели и теперь не спеша попивали кофе. Памела была потрясена, когда вдруг осознала, что они сидят вот так уже очень долго, беседуя и наслаждаясь необычным покоем в обществе друг друга.

— Так, нужно подписать пару бумаг и отчислить деньги на новые проекты. Элисон и Натали вполне управляются сами, но все же есть дела, которые требуют моего присутствия.

— И как ты собираешься ехать?

— Поездом, конечно. У меня в данный момент своей машины нет. Я одалживаю иногда у матери. Вообще, живя в Лондоне, я почти не пользуюсь машиной. Чего стоит одна парковка! Поэтому я всегда путешествую в Гринфорд и обратно поездом. Чтобы за день смотаться в оба конца, мне приходится в семь утра уже выйти из дому.

Она бегло глянула на часы и скроила недовольную гримасу, обнаружив, что уже довольно поздно.

— Может, поездка на машине облегчит эту ситуацию?

Невозможно выразить безразличие лучше, чем это сделал сейчас Даниэл. Он был просто эталоном безразличия. Скажет она «да» или «нет», ему абсолютно все равно.

Она понимала, что не следует на это соглашаться.

Но за последние несколько часов произошло нечто совершенно неожиданное. Словно по мановению волшебной палочки их отношения переместились на другой план, и это заставило Памелу пересмотреть свои позиции по отношению к Даниэлу и признаться самой себе, что не все так ужасно, как ей казалось. Но это произошло не сразу.

Вначале все шло с большой натяжкой. Она с большим трудом поддерживала беседу с ним, с муками отвечала на вопросы. Ее душевное смятение, которое она пыталась скрыть, заставляло ее отвечать ему коротко, резко и даже откровенно грубо.

Она надеялась, что Даниэл в конце концов потеряет терпение и оставит ее в покое, не в силах больше терпеть ее дурное расположение духа. Это можно было прочесть по его лицу и жестам. Его губы были плотно сжаты, а беспокойные пальцы то и дело барабанили по белоснежной скатерти.

Но в тот момент, когда она была почти уверена, что он вот-вот сдастся, Даниэл сделал нечто такое, что просто потрясло ее.

— Подожди минуточку, — тихо попросил он.

Она пожала плечами и стала растерянно следить, как он взял накрахмаленную салфетку, лежавшую у него на коленях, встряхнул ее, разгладил, а затем начал привязывать к чистому, неиспользованному ножу.