Савански Анна - Триумф и Трагедия Страница 19

- Флер, милая девочка, - Арман погладил ее по щеке, лапая ее грудь, - все же хорошо. Я давно пылаю страстью к тебе, удовлетвори меня, или я сгорю.

- Он твой друг, ты чудовище! – он зажал ей своей большой ладонью рот.

- Когда-нибудь вся ваша семейка упадет, - прошептал он ей в ухо, - поверь этот день приближается.

- Ты ошибаешься! – она так хотела сказать Роберту, что он за человек, но не решалась, не решалась признаться Роберту в своей измене с его другом. Ведь вторая ложь всегда чудовищней первой.

- Нет, милая, вы сами, своими руками разрушите все, и все, все, чего вы хотели, будет для вас иллюзией, все ваши идеалы о крепкой семье превратятся в прах, - Арман отнял свою руку от ее рта, - до скорых встреч, дорогая.

Бетти в ту пору исполнилось шесть и она начала учиться и серьезно заниматься музыкой, она видела, как ругаются родители, и как отец уходит из дому. Роберт часто срывался на старшую дочь, Бетти росла другой, ее не интересовала медицина, и дела отца, его мечта разбилась - вырастить из нее своего помощника. Он пристрастился к картам, из дому стали пропадать иногда ценные вещи, а иногда он приносил огромные пачки смятых купюр. Флер стояла вечерами у окна и ждала его, она еще надеялась на сохранение мира в доме, но спокойствия не было и между ее дочерьми. Алиса любимица отца постоянно перетягивала одеяло на себя, и Бетти часто доставалось от Роберта. Бетти росла стойкой, и Флер почему-то стала склоняться на сторону младшей дочери, почему-то отвергая сильную натуру Бетти.

Еще теплилась слабая надежда на то, что это первые трудности, с которыми они вместе справятся, еще все можно было исправить, вместе все можно было преодолеть, но почему-то все пошло кувырком.

₪

Грусть сменяется на радость, слезы – на улыбку, после черной полосы всегда следует белая. Все проходит, все приходит, теряя что-то, мы всегда находим что-то новое. Мир менялся, приходили бурные шестидесятые, времена великих потрясений и открытий, а за ними богемные семидесятые, но самых маленьких Хомсов мало все это интересовало, им было все равно какая партия у власти, и почему Виктор ругает профсоюзы, они дети жили в своем мире, смотря на все своими еще не извращенным возрастом взглядом. В их мире не было политики, и настоящих обид, они не страдали, как взрослые, но это еще все будет. И эта жизнь что они так любили ударит по ним еще больнее чем они ожидали. На долю этого поколения выпадет много боли и взаимных обид. Крепкие друзья казалось неразлучные настигнет ненависть, а любовь и похоть станет оружием в этой борьбе, пожалуй самым жестоким и беспощадным.

Но сейчас еще не пришла та юность, когда все будет разрушаться, в это время они беззаботно бегали в то лето, наслаждаясь этой невинностью своего возраста, пока все просто, но время летит быстро, и мы не замечаем, как наши дети вырастают и становятся другими. Лето прошло, как одно сладкое мгновение, оставив в их памяти лишь райское напоминание о том, что Эдем есть, и это детство, потому что совсем скоро им придется спуститься с небес на землю, престать парить и научиться ползать в этом пошлом грязном мире.

Они взрослели, а ветер перемен приносил не лучшие времена, скоро этот прочный мир рухнет, не станет души у семьи, и без нее все будет не так, как прежде. В это лето все были счастливы, в этом безмятежном состояние они долго не проведут, ветер принесет им разрушение, беды и слезы.

О, как убийственно мы любим,

Как в буйной слепоте страстей

Мы, то всего вернее губим,

Что сердцу нашему милей!

                           Ф. И. Тютчев

Глава вторая.

Лестница вниз.

Октябрь 1961.

Все приходит, все уходит, все забывается, все остается неизменным для кого-то, все прощается кем-то, и все побеждает добро. О, сладкая иллюзия, мираж, затерянный оазис в огромной пустыни лжи и боли. Что такое счастье? И как его достичь? Все ли можно забыть, или что-то не стирается из памяти? Как начать жить после боли, как снова поверить в себя, и раскрыть душу вновь? Как не потерять себя в этом новом жестоком мире? Неужели, это тот мир который они построили? Неужели, это все они? Одни вопросы, ни одного ответа. Одни думы, ни одного решения. Одни одиночества, как крепости, ни одного сближения, как оружие разрушения. Что-то стало путаться, стало другим, в какой-то другой цвет окрасилась их жизнь, что-то ужасное в ползало в их души.

Откинув покрывало в сторону, Флер хотела было подняться к Роберту, и все ему рассказать, рассказать всю правду, и пускай он ее оттолкнет, выкинет из дому за волосы, как последнюю дрянь, но она снимет с души этот камень наконец, камень, что тянет ее дно, а вместе с ней и остальных Хомсов. Она подошла к двери, но остановилась, и вернулась снова в постель. Рухнуло, все рухнуло. Что ждет ее детей, если она позволит Арману впустить грязь в жизнь Роберта, ничего, просто ничего, ее имя будут полоскать на каждой лондонской улице, а ее дочери навсегда получат клеймо – дочери, гулящей женщины. Арман шантажировал ее. Так искусно, так умело, что она боялась его, боялась, что он все же расскажет все Роберту, и добавит пару событий, которые в ее жизни не происходили. Этот подонок все разрушит, нет верное сломает, то что еще держится.

- Только попробуй ему хоть что-нибудь сказать, - начинал Арман, как Флер заговаривала, что всем все расскажет, - и ее поведаю ему, как ты у себя в галереи накануне свадьбы переспала со своим бывшим любовником.

- Ты мразь! – кричала она.

- Всегда знал, что именно ты мне поможешь во всем. Только пикни, и кроме этого я добавлю некоторые подробности, как ты встречалась с Ришаром после свадьбы. Роберт придет к верным заключениям, например, что Бетти не его дочь, - она хотела залепить Арману пощечину, но он перехватил ее руку, заводя ей за спину.

- Ублюдок, - Флер пыталась избежать его слюнявого поцелуя, но он все равно поцеловал ее.

- Ты сама ужасна, и знаешь это, - Арман схватил ее за руку, ложа ее на свой бугорок.

- Нет, нет, - она не хотела близости с ним, как и не хотела больше лгать себе, но он просто гипнотизировал ее, как удав свою жертву.

- Знаешь я ведь хочу женить Дэвида на Бетти, либо на Анне Саттон, хороший будет союз, - он тихо засмеялся.

- Этого никогда не будет! – прошипела Флер.

- Если захочу, то будет, - Арман оттолкнул ее от себя, от чего Флер упала на пол. Она ненавидела его, она всей душой хотела его смерти, чтобы эта мразь когда-нибудь заплатила за все унижения и все ее страдания.

Вскоре Арман прекратил свои домогательства, но от этого Флер не стало лучше, она все также жила в страхе, все также боялась, что любовь Роберта превратится в ненависть, что он больше никогда не посмеет на нее даже посмотреть. Пока он страдал не меньше ее, он не понимал причины ее отказов в близости, не видел смысла в раздельных спальнях. Если она боится рожать, то есть множество способов быть любовниками и не заводить детей. Почему она отталкивает его от себя? Когда он рассказал обо всем Арману, то друг попросил уважать свою жену, и уважать ее в своем решении. Роберт не понимал этого, и не хотел осознавать, что в словах Армана скользил скрытый смысл – твоя жена просто не хочет тебя больше, а хочет другого. Роберт был слеп от любви к Флер, он хотел ей верить, хотел, чтобы она была счастлива, и может она еще изменит свое решения относительно них.