Елена Колядина - Мелодия моей любви Страница 19

– Кровь, эти твои клетки стволовые – ничего не надо. Все препараты, лекарства в больнице есть.

– А что нужно? – с готовностью спросила девушка.

– Деньги на операцию: десять тысяч зеленых.

Лида похолодела.

– У меня сейчас ни копейки, все на запись клипа потратил, – пояснил Иван. – У матери тоже гроши какие-то на карточке. Этот гад, Лизкин папаша, сразу в кусты: пусть делают за счет государства, оно обязано!

– А разве детям делают платные операции? – упавшим голосом пробормотала Лида и осеклась.

– А то ты не знаешь нашу систему! «Да, конечно, операция полностью за счет средств федерального бюджета. Единственное но – на бесплатные операции довольно длинный лист ожидания», – передразнил Иван неведомого доктора. – Я его спрашиваю: «довольно длинный» – это что значит, сколько? В настоящий момент срок ожидания несколько месяцев, отвечает.

– Но за это время ребенок может умереть? – дрожащим голосом возмутилась Лида.

– А кого в нашей стране это волнует?! Главное, во всех институтах – мы обзвонили – тут же предлагают другой вариант: на коммерческой основе. Ржунемогу! Как тебе формулировка? «На коммерческой основе». Сказали бы прямо: бабки есть – живи! Нет – ничем не можем помочь, подыхай в очереди! И ласково дали бы бесплатный совет: обратитесь в общественные организации, в фонды, найдите спонсора.

У Ивана подрагивала щека.

– Лид, ты не думай, что я у тебя просто так деньги прошу: я все до копейки верну! Заработаю и верну! Просто очень срочно нужно, времени нет ждать.

Из вентиляционной решетки кометой вылетел клубок ночных стонов и метнулся Лиде в лицо. Девушка испуганно отдернула голову. Мучительные звуки резко взмыли и растворились в темном углу, оставив в воздухе тяжелый хвост.

Лида судорожно застегнула «молнию» халатика.

Провела языком по зазубринке пломбы, так что кожу начало саднить, и с ужасом, словно растратила чужие деньги и теперь пришел час расплаты, произнесла:

– Ваня, у меня сто рублей на карточке и больше – ничего…

– Слушай, ты месяц назад сорила деньгами, как Абрамович! Всякую хрень покупала: кресла, сковородки.

– Ваня, у меня были деньги, но я все-все потратила! Я же не знала, Ванечка!..

– Квартиру купила, обставила, – не слушал Иван.

– Ваня, Ваня, все в кредит, поверь!

– Слушай, возьми еще один кредит, на свое имя, а выплачивать буду я.

– Мне не дадут: два кредита отдаю, от зарплаты ничего не остается, – оправдывалась Лида.

Иван схватил девушку за руку и выкрикнул срывающимся голосом:

– А мне вообще отказали: нет постоянного места работы! Лида, займи у кого-нибудь! У тебя же продюсеры кругом! Суки, им десять тысяч зеленых – один раз в клубе погулять! А для Лизки это жизнь!

– Мне не занять столько…

Иван уставился в пол и, твердо и четко выговаривая каждое слово, произнес:

– Зачем ты меня позвала?! Чтобы сказать, как сильно сочувствуешь? Спасибо. Ты – добрая. А главное – надежная. У тебя всегда можно рассчитывать на пару блинов.

– Ваня, скажи, где взять деньги, и я возьму! – крикнула Лида.

– Бла-бла-бла! Ладно, пока! Удачи в возрождении российской анимации!

Иван взял джемпер и пошел в прихожую.

– Ваня, не надо так! Не уходи, давай еще подумаем, ведь должен быть выход! – выбежав следом, принялась умолять Лида. – Наверняка есть человек, у которого лежит этих денег куча, и он хочет и готов помочь. Надо подумать, надо подумать!

– Конечно, есть такой человек. – Последнее слово Иван произнес с нарочитой гадливостью. – Есть такой гад долбаный!

– Пожалуйста, не ругайся, – болезненно попросила Лида.

Она боялась вспышек его гнева, потому что не хотела верить, что Ванечка грубый и циничный: нет, просто у него круг общения… специфический… А сам Иван вовсе не такой!

– Ты кого-то знаешь? – спросила девушка.

Иван несколько раз медленно кивнул:

– Их куча! Список журнала «Форбс» читала?

– Олигархи? Ваня, но к этим людям не пробиться, дальше охраны в офисе не пустят.

– Вот поэтому мы эти деньги сами возьмем.

– Что ты имеешь в виду? – растерянно спросила Лида.

– Придем и возьмем!

– Я тебя не понимаю, – испуганно сказала девушка.

– Заберем то, что принадлежит мне, тебе, Лизке, моей матери, твоей, народу, который эти подонки ограбили! – с ненавистью бросил Иван. – Яхты они покупают, футбольные команды! Наворовали и на нас на всех положили, плевать им, что дети умирают! Ничего, мерзавец в шоколаде, поделишься с больным ребенком, не обеднеешь! Справедливо, что больница битком набита умирающими детьми, а эти гады острова на нефтяные деньги покупают? Ответь!

– Несправедливо, – искренне согласилась Лида. И с жаром воскликнула: – Ты абсолютно прав, Ванечка, я не понимаю, зачем покупать замки: на эти деньги столько детей можно спасти!

– Ты хочешь, чтоб этот мерзавец отдал всего лишь тысячную долю того, что наворовал?

Лида судорожно кивнула.

– Десять тысяч долларов и Лизкина жизнь, господи, о чем речь-то вообще? – с горечью воскликнул Иван.

– Да, – сказала девушка. – Ваня, ты скажи, куда идти, я пойду и буду умолять, буду плакать, валяться в ногах, не уйду, пока…

– Не хватало, чтоб ты унижалась перед ворьем! – перебил ее Иван. – Нет, я тебе не разрешу ни перед кем унижаться!

Лида счастливо зарделась.

– Ты просто пойдешь и возьмешь эти долбаные деньги! Я тебе скажу адрес, дом сейчас на ремонте, фасад красят, все в лесах. От крыши до первого этажа завешено сеткой, чтоб кирпичи москвичам и гостям столицы на голову не падали, поэтому снаружи, с улицы, ничего не видно. Пройдешь по лесам на балкон и – без проблем в квартире.

Девушка похолодела и растерянно пробормотала:

– Я не поняла: ты хочешь украсть?..

– Украл он. А мы вернем то, что принадлежит людям. Зайдешь, возьмешь десять тысяч и положишь записку: спасибо за то, что спасли детскую жизнь! Желаем крепкого здоровья, успехов в труде и счастья в личной жизни!

– Ваня, это преступление, – обреченно сказала Лида.

– Слушай, а когда ты из «Ростикса» пакетик чая и салфетку унесла, это не было преступлением?

– Конечно, я некрасиво поступила, но ведь чай копейки стоит, – пролепетала девушка.

– Для этого олигарха хренова десять тысяч еще меньше значат! Он их пропажи даже не заметит, решит: вчера в гольф-клубе на коньяк потратил.

– Когда нужно… Когда я должна туда идти? – бессильно спросила Лида.

– В субботу. Тогда в следующую среду Лизавету прооперируют. Хочешь, съездим завтра вечером к ней в больницу?

– Хочу, – обреченно ответила девушка.

Они долго ехали в НИИ педиатрии: на метро, после – на маршрутке. Огромные корпуса-корабли, полы серого мрамора, крашенные масляной краской стены, растения в ведрах и кадках. От взрослой больницы учреждение отличалось рисунками на стенах – герои детских сказок, зверюшки, толпами – малыши в респираторах. Они бегали по коридорам и холлам, играли, толкались, а мамы испуганно кричали: «Настя, осторожно, не трогай Тему, у него швы!»