Галина Артемьева - Колодезь с черной водой Страница 19

– Так и не ходи. Я сама к тебе забегу.

– Я уж собралась. Двигаться тоже надо. Все. Жди.

Разговор закончен.

– Мама, – сказала Люша Ивану, – ко мне собирается. С котлетами.

– Завидую. Лучше бы ты этого не говорила. Сердце мое не камень. Тем более я не завтракал.

Он взял Люшин телефон (она так и держала его в руке после маминого звонка) и быстро набрал какой-то номер. Тут же забрынькал его аппарат.

– Это я контактами обменялся, – пояснил Иван. – Ты сохрани мой номер. Нам с тобой теперь вместе многое суждено.

С этим нельзя было не согласиться.

– Мама пешком к тебе идет? – услышала она вопрос.

– Ага.

– Сколько ей идти? По времени?

– Ну, она еще не вышла. И идет медленно. Минут двадцать, как минимум.

– Отлично. Тогда давай так. Вместе сейчас к участковому нашему зайдем. Поспрашиваем, не знает ли он мальчишку. Если наш, с его участка, обязательно должен знать. А я думаю, что наш. Я на ступни его посмотрел. Грязные, конечно, но не стоптанные так, как будто он долго пешком босой шел. Думаю, выскочил из дому больной, в бреду, к магазину поплелся. А дальше идти не мог.

– Мы, конечно, сходим с тобой к участковому. Только как он определит, о каком ребенке речь? Нам бы фото какое сделать! Как я не догадалась, вот сглупила-то! – огорчилась Люша.

– Я догадался, – довольно произнес Иван, – вот, смотри. Я, как подходил еще, понял, что с парнем что-то не то. И вот – видишь? Запечатлел.

Он протянул телефон, на экране которого во всех жутких подробностях предстал ребенок в майке. И чуть левее – Люша спиной, в куртке.

– Слушай, – испугалась Люша, – может, мне переобуться? К участковому?

– Ну смотри сама. Время идет. Мама тебя на улице потом ждать будет.

– Не, у нее свой ключ. Я ее предупрежу, если что.

– Тогда давай. Твоя правда. Тебя к какому подъезду везти?

– К седьмому, – Люша указала направление движения.

– Ну, ничего себе! Это ж надо! – поразился Иван.

– А чего – ничего себе? – не поняла Люша.

– А того! Это мой подъезд! Я тут живу! Нет, ну это ж надо! Только не говори, что ты на восьмом этаже живешь, а то я по законам чести должен буду застрелиться. Иначе не смою свой позор, – прогудел сосед.

– Не волнуйся! Жить будешь! Мы на седьмом! А ты, я поняла, ты, я теперь знаю, из какой квартиры. У тебя долго ремонт делали. Грязно было ужасно, стучали. Мы все ругались с работягами. А потом – тишина. И я все думала, где ж эти новые соседи, въехали, нет? Ремонтировали, ремонтировали, а потом никого и не видать.

– Да мы… я то есть, за городом поселились. Я оттуда на работу ездил. Иногда только ночевал, перед операционным днем, чтоб не опоздать, – пояснил Иван. – Похоже, мне опять повезло! У тебя иногда бывают котлеты…

– А самому слабо котлет нажарить?

– Нет, очень даже не слабо. Давай я тебя на котлеты приглашу. Но не сегодня. Я, видишь, так ничего и не купил поесть, хотя шел с этой целью.

Куда все катится

У участкового им повезло. Во-первых, он был на месте. Во-вторых, ребенка признал сразу.

– Это Алеша Карташов. Из вашего же дома. Только из второго подъезда.

Иван коротко поведал, где и в каком состоянии найден был ими Алеша Карташов. Участковый не удивился ни капельки.

– Надо в больницу срочно позвонить, – встрепенулась Люша. – Имя, фамилию, адрес сообщить.

– Это само собой, – кивнул участковый.

Впрочем, Иван уже и так звонил врачу.

А потом они все вместе пошли ко второму подъезду, чтобы посмотреть, что там происходит с матерью Алеши Карташова. По пути участковый вводил их в курс дела.

История Алешина оказалась простой. Пора бы уже привыкнуть, но – не получается. Происходит он из известной семьи. Прадед – академик, прабабка – профессор. Да, да! Они самые. Фамилия на слуху. Да и отец прадеда тоже какой-то был знаменитый деятель. Партийный, что ли. Вот тут у них квартира, стало быть. Четырехкомнатная. Дом был – полная чаша. Родилась у них одна-единственная дочь. Тоже наукой занималась, тоже профессор чего-то там. Жила с мужем в этой же самой квартире. У дочери академика рождается опять же дочь. Ей дают фамилию академика, чтоб, значит, род продолжить. И чтоб жить на этом свете полегче было изначально.

И все хорошо, да? На руках только козыри. Квартира, дача, связи, хорошая фамилия и светлое будущее. Значит, можно спокойно, если что, отправляться в мир иной, поскольку в этом все сделано по полной программе. Академик ушел первым. Через пару лет прабабушка-профессор отправилась вслед за супругом. Их дочь с мужем, очень приличные и работящие люди, живут дальше. Растят дочь Анастасию. К ним вопросов нет. Полная тишина и благодать. Шесть лет назад умирает муж. Онкология. Причем очень неожиданно и скоротечно умирает. Дочь Анастасия заканчивает школу, поступает в университет и довольно скоро рожает мальчика Алексея. Того самого ребенка, что стоял у продуктового магазина, надеясь на помощь травки, деревца или собачки. Алексей Карташов – полный тезка того самого академика, кстати говоря. Отца у ребенка нет. Они сейчас часто рождаются сами по себе. От матерей. Мода такая. Матери, поди, и сами без понятия, от кого и как. Ладно. Значит, мать Анастасии берется растить ребенка. И растит. Гуляет с ним, кормит. Еще работает при этом.

– Я знаю этого ребенка! – выкрикнула вдруг Люша, схватившись за голову. – Я гуляла с Зайкой, дочкой моей, во дворе, в колясочке. А бабушка его с ним стала выходить. Он немного младше моей. Только я его не узнала сегодня. Это совсем другое лицо. Он был щекастый, пухленький, спал все время.

– Так это когда было! – вздохнул участковый.

И он продолжил рассказывать Алешину биографию. Ушла Алешина мама в отрыв. Загуляла сильно. Прямо покатилась – не остановишь. Но пока бабушка была жива, она как-то все держала. И надежда была, что, может, выправится, опомнится девка. Мать ее, конечно, все скрывала, но видно было по Анастасии, когда она по двору шла, вся с виду пыльная и никакая, что наркотики она берет серьезные. И чем дальше, тем хуже. Хотя все вроде тихо, соседи тогда не жаловались. Но вот год назад бабушка Алешина умирает внезапно. Обширный инфаркт. И все. Конец. «Скорая» приехала, когда пошла уже агония. Она, эта мать Алешина, жила-то после смерти матери припеваючи. Видать, дачу продала или другую какую недвижимость. Что-то у них было. Ну, и жила, компании у нее были – человек по пятьдесят, дневали и ночевали. Темные личности всякие. Соседи мне постоянно жаловались. Я к ней приходил. Разгонял ее дружков. Квартира, конечно, за полгода в притон превратилась, вонь, смрад. Я ее предупреждал: лишат тебя материнских прав, опомнись. Ее на пару недель хватало после моего с ней разговора. Потом опять. Два месяца назад я ей сказал: «Есть такая статья «Отобрание ребенка при непосредственной угрозе жизни ребенка и его здоровью». Последнее предупреждение делаю. Не прекратишь, все. Пойдет ребенок в приют. А ты – под суд».