Натали Фокс - Любовь взаймы Страница 19

После он принялся быстро сбрасывать с себя одежду; на пол полетели джинсы, и Зоя с изумлением уставилась на тот восхитительный, желанный предмет, который буквально разрывался от напряжения.

— Я тебе нравлюсь? — сдавленным голосом прошептала она, видя, что он не предпринимает новой попытки дотронуться до ее вздымающихся грудей.

— Как может не нравиться само совершенство? — Он улыбнулся, а глаза искрились желанием. — Зоя, ты мое совершенство, как же можно не восхищаться тобою?

Нагой, здесь, перед ней, он был прекрасен — такой мускулистый и сексуальный! Ее тело звало его, ее плоть звала его плоть; она жаждала ощутить касание его бедер и его проникновение в самый центр самой себя.

Ее нежное прикосновение было красноречивее всяких слов: дрожащими пальчиками она лелейно окружила его возбужденную плоть, трепетно скользя по ней. Шелковистая кожа тут же повиновалась ее движению, напряглась.

У Фрэнка вырвался сладострастный стон, всем телом он подался вперед, а руками сжал ее округлые бедра, в то время как большие пальцы уже проникли под паутину трусиков. Изнемогая от разливающегося по телу блаженства, Зоя спиной уперлась в шероховатую стену. Неровность холодных камней жалила спину, но она вся затаилась, когда он медленно дергал вниз трусики, будто освобождая ее от ненужных пут. Зоя невольно вскрикнула, ощутив твердость между бедер, по которой так истосковалась.

Сильные мускулистые руки Фрэнка в ту же секунду приподняли ее, и он беспрепятственно вошел в нее, заключая наконец долгожданный союз — такой полный, такой всеохватный, такой глубокий. Оба исторгли стон сладострастия.

Зоя прильнула к нему всем существом, обвила вокруг него ноги (как это уже было когда-то). Его движения были энергичны, поцелуи — сладострастны. Но вот Фрэнк протяжно застонал…

— О Боже, зачем так сразу… — слетело с его губ. Он попытался отстраниться, но она прижалась к нему так сильно, что остановить желание уже не было никаких сил. Он осыпал поцелуями ее веки, еще сильнее сжимал руками бедра. — Сколько раз я клялся, что совершу любовный обряд так, как в первый раз — нежно и эротично, трогательно и возбуждающе. А тут эта холодная стена. Я хотел вкусить твой драгоценный сок, вкусить твое желание, хотел, чтобы ты ласкала меня губами… Я хочу, хочу этого! Я хочу остаться в тебе навсегда.

Зоя будто приросла к его телу и не шевелилась, пока он осторожно нес ее в комнату, а затем опустил на мягкие подушки турецкого дивана. Дождевая свежесть сотворила чудеса: благоухающие цитрусовые деревья напоили ароматом не только воздух — они облили мускусом любви их тела. Зоя лежала под ним, вглядываясь в его прекрасное лицо, восхищаясь его руками, от которых исходила нежность, утишая распаленную плоть. Так продолжалось, пока сладостная пытка не завершилась умиротворяющей судорогой.

Будто и не существовало тех трех лет, прожитых без него, будто и не было того жуткого куска жизни между ночью в Швейцарии и этим волшебным, наполненным ароматами вечером. И будущего тоже не существовало, только настоящее: Фрэнк, его любовь, его ласки, его поцелуи, творящие с ней Бог знает что. И, наконец, это долгожданное слияние тел, этот завершающий аккорд в увертюре сладострастия.

Их трепетные извивы, этот излившийся одновременно внутренний огонь, эти их стоны и отдохновение разгоряченных тел — все это было так предсказуемо и так неизбежно, как закат солнца и угасание дня, тающего в вечности.

Глава 6

В ту ночь Зоя спала вместе с ним. Рядом с кроватью стоял скромный комод, будто напоминание о бренности всего в этой жизни.

— Что с тобой? — тихо прошептал Фрэнк, обнимая ее.

Сопротивляться обстоятельствам не имело смысла. Раньше нужно было сопротивляться — тогда, когда он уложил ее на подушки турецкого дивана. Теперь поздно. Позволяя ему любить себя, она сама заключала себя под символическую стражу, впадала в определенную зависимость. Само собой разумеется, что он отныне решил спать с ней в одной кровати.

— Да что-то не спится, — прошептала она в ответ.

Фрэнк добродушно рассмеялся и легонько коснулся рукой ее груди.

— Какая же ты все-таки загадочная. Я полагал, что ты безмятежно уснешь после…

— ..после секса? — закончила она.

— Ну зачем так резко? — упрекнул Фрэнк.

Трепетным движением Зоя провела пальцем по линии его подбородка. Конечно, он был прав.

— Извини, — послышался ее шепот. Но и она была права. Она полагала, что все женщины, когда влюблены, так себя чувствуют: несколько неуверенно. Но какая-то неопределенность относительно его чувств к ней все же преобладала. Она на этом острове не просто в качестве его компаньона — между ними нечто большее. Мысль о том, что Фрэнк в опасности, терзала ее. Ей хотелось знать, что это был за самолет, зачем им нужно прятаться, бояться… Все эти вопросы притаились внутри ее.

— Спи, дорогая. — Фрэнк поцеловал ее в висок.

Зоя немного расслабилась. Нет, хватит придумывать всякую чушь. Впредь она не будет этого делать. Это же глупо. Рядом с ней мужчина, которого она любит, так что ей еще надо?

Ночью она проснулась и, как ей показалось, услышала какой-то голос. Потянулась рукой к Фрэнку, но его не было. Все вокруг объято темнотой. Спросонок Зоя подумала: ну какие здесь могут быть голоса, ведь, кроме нее и Фрэнка, тут никого нет. Затем неожиданно она ощутила его рядом с собой, ощутила его руки, его тепло…

— Какого черта ты здесь делаешь? Зоя резко обернулась; в глазах у нее заблестели слезы.

— Ты… ты оставил дверь открытой. Она думала, что он в небольшой хибарке на пляже, и была просто шокирована, когда, открыв дверь соседней спальни, обнаружила, что он там.

— Ничего подобного! — негодующе произнес Фрэнк. Он схватил ее за руку и стал выталкивать из комнаты.

— Ладно, ладно! — огрызнулась Зоя. — Ты не оставил дверь открытой, ты слишком опытен и осторожен. Я… я нашла ключ…

— Нашла? Ты не могла найти то, что я не терял!

— Ключ выпал из твоих джинсов, когда ты их снял, чтобы принять душ, — не унималась она.

— Я не храню ключи в джинсах…

— Ради Бога! Я хотела повесить джинсы, а из кармана выпал ключ. И вообще, какая разница, откуда он взялся?! — напустилась она. Теперь слезы высохли; просто она взъярилась оттого, что он придал значение какой-то ерунде. — Какая надобность брать ключи на этот остров? Разве только для того, чтобы я не увидела эту комнату. Из-за чего весь сыр-бор?

Или изменилась твоя установка держать двери открытыми?

— С тобой трудно сладить. Какого черта ты сюда вошла? — Фрэнк сжал кулаки, глаза зло блестели, было видно, что он с трудом сдерживал себя.