Линн Грэхем - Благородный соблазнитель Страница 19

Его черные глаза были холодны.

– Я знал, что делаю это без родительского благословения, и меня мучила совесть.

– Я предложила тебе уйти до начала церемонии, – напомнила ему Элинор.

– Пустые бесполезные слова, – усмехнулся Джасим. – Незаконное рождение навеки приговорило бы нашего сына к жизни в тени. Он никогда не узнал бы моей семьи и не смог бы занять место, принадлежащее ему по праву. Я не мог этого допустить.

– Зря ты не объяснил мне всего этого, – горько вздохнула Элинор. – Но ты держал меня на расстоянии, на котором держат людей посторонних, так что я не собираюсь извиняться за то, что понятия не имела о подводных течениях твоего решения! Ты не проявлял внимания к моим чувствам, и я никогда, никогда не прощу тебе этого!

Зациклинность Элинор на событии, казавшемся ему тривиальным, была непонятна Джасиму. Почему женщины так нерациональны? Свадьба как свадьба; они все еще состоят в браке, по-прежнему официально муж и жена. Он посмотрел на Элинор. Она побледнела от злости, зеленые глаза сверкали на фоне безупречной кожи лица. Тициановские кудри тоже излучали вибрирующий свет, от которого он был не в силах оторвать глаз. Его взгляд упал на пухлые губы, потом на ее соблазнительную грудь, ходившую ходуном от прерывистого дыхания. Джасима охватило невероятное желание.

– Не смей смотреть на меня так! – предупредила его Элинор, всей кожей ощущая разряды электрических искорок в воздухе. Ее и саму бросило в жар.

– Ты моя жена, – протянул Джасим. – А я не был с женщиной с тех пор, как расстался с тобой.

Это признание поразило Элинор в самое сердце. Она считала, что их брак с его стороны чистая формальность, и не ждала от Джасима верности. Она была уверена, что он разведется с ней. В последние месяцы беременности она рисовала себе картинки, как Джасим угощает обедом и вином и укладывает в кровать более опытных, чем она, женщин, кружит им голову, как когда-то вскружил ей. Узнать о том, что все это время он воздерживался от интимных связей, было приятно. Ему наверняка было трудно усмирять свою буйную плоть, подумалось ей, и она вновь вспомнила проведенную вместе с ним ночь.

– Я знал, что найду тебя, – добавил Джасим.

– Мне бы хотелось сейчас увидеть Сами, – поспешила попросить Элинор. Ей не терпелось вырваться из комнаты и изгнать из памяти страстные сексуальные образы, преследовавшие ее. Может, именно это она ненавидела в Джасиме больше всего: его способность превращать ее в чувственное создание, чуждое голосу разума, к которому она привыкла и на который полагалась всю свою жизнь.

Джасим с интересом наблюдал переливы краски на ее щеках, пока ему не пришло в голову, что она разыгрывает застенчивость, чтобы произвести на него впечатление. Но его подозрения насчет ее истинной сущности больше не поддавались логике. Разве корыстная женщина порвала бы узы брака с таким богатым мужчиной, как он, и даже не потребовала с него алименты? Конечно, у нее было драгоценное бриллиантовое кольцо, но денег, вырученных за него, явно не хватало на безбедное существование, и ей пришлось искать работу. Ее скромное место в офисе тоже не соответствовало выстроенной им логической цепочке, признался он, раздумывая, насколько сильно она привязана к Сами. Действительно ли она любит его? Или Сами – оружие против него, Джасима?

Он проводил ее наверх, в комнату, рядом с которой сидела няня, готовая откликнуться на первый же плач малыша. Сами крепко спал. У Элинор комок подкатил к горлу. Мальчик даже не подозревал, какая битва разгорелась вокруг него. Мысль о том, что она может потерять сына, ужасала Элинор.

– Как же нам разрешить этот спор? – с надрывом спросила она Джасима.

– У нас есть только два варианта. Я везу Сами в Кварам одного, или ты едешь с нами в качестве моей жены, – сказал он, легонько подталкивая ее к выходу.

– И это, по-твоему, все варианты, которые у меня имеются? – возмутилась Элинор, когда они вышли в холл.

Слуга широко распахнул дверь библиотеки, Джасим предложил Элинор сесть.

– Конечно, если ты решишь остаться в Лондоне и вести самостоятельную жизнь, я щедро компенсирую тебе передачу Сами под мою опеку. Ты станешь очень богатой женщиной, – проинформировал ее Джасим, решив устроить проверку ее привязанности к ребенку.

Элинор не поверила своим ушам:

– Ты искренне считаешь, что я способна продать сына?

– Это тебе решать, а слово «продажа» слишком мелодраматично, – вкрадчиво проговорил Джасим.

– Нет, это слово также оскорбительно, как твое предложение. Я дала Сами жизнь, произвела его на свет только потому, что любила и хотела его. Я никогда никому его не отдам, и поверь мне, никакие богатства мира не заставят меня передумать! – с жаром провозгласила Элинор.

Джасим подошел к ней и взял за руки:

– Я рад это слышать. Сами нужна мать. Ты должна поехать со мной в Кварам…

Элинор поежилась и нахмурилась. Она попыталась освободиться от его рук, но не смогла сделать это спокойно, не устраивая сцену.

– Мне обязательно ехать с тобой? Я хочу сказать, может, я приеду в Кварам, остановлюсь где-нибудь, а ты сможешь навещать Сами, когда захочешь…

– Я не намерен рассматривать такое глупое предложение, – нахмурился Джасим.

– Ну, если я выдвигаю глупые предложения, которые раздражают тебя, чья в том вина? – прошипела Элинор сквозь зубы. – Ты околдовал меня своими чарами, завлек в постель и не воспользовался контрацептивами!

– Разве мы не оставили все обвинения в прошлом? – спросил ее Джасим. – Давай отринем гнев и будем двигаться дальше. Я живу настоящим, и когда смотрю на Сами, не вижу ошибки, вижу будущее моей семьи…

Он положил руку на ее бедро и прижал Элинор к себе.

– А что ты видишь, глядя на меня? – спросила Элинор, эмоции переполняли ее, она готова была разрыдаться. Сердце неистово колотилось, во рту пересохло.

Джасим обвил ее жадными руками, не давая шевельнуться. Она дрожала, сражаясь с его магнетизмом и слабостью своего тела. Поразительные черные глаза пожирали ее, неотразимая улыбка играла на его губах.

– Ты тоже любишь секс, моя дорогая!

Кожа ее загорелась огнем, она еле сдержала инстинктивный протест. Ей было нужно от него больше, чем его тело, и эта мысль удивила ее саму. Ненависть испарилась, она презирала себя сильнее, чем когда-либо презирала его.

– Останься со мною сегодня ночью. – Дыхание Джасима обожгло ее лоб. – Давай попробуем начать все с чистого листа.

От его глубокого, хриплого голоса у нее по спине побежали мурашки. Элинор высвободилась из его объятий прежде, чем утратила самоконтроль и снова попала в беду.

– Это не обсуждается.