Пенелопа Уильямсон - Неукротимое томление Страница 19

— Я ненавижу тебя, Тайлер Сэвич!

Его щека нервно дернулась, но через мгновение он уже овладел собой.

— Я знаю, — ответил он, притворяясь удрученным. — Даже мои поцелуи внушают тебе отвращение. Но все-таки не стоит так мучить меня.

— Я не позволю тебе утолить со мной твою похоть, — сказала Делия, в бешенстве зашнуровывая корсаж, — ведь ты мечтаешь о миссис Хукер.

Гнев исказил лицо Тайлера.

— Ты опять за свое? — рявкнул он, отбросив со лба взъерошенные волосы. — Сколько раз надо повторять, что меня не интересует миссис...

— А мне это все равно!

Слезы отчаяния брызнули из глаз девушки. Она зло смахнула их рукой.

— Но разве честно целовать меня, когда мечтаешь совсем о другой.

— Ты ошибаешься, Делия. Я и не думал об Элизабет.

— Думал, — всхлипнула Делия.

Тайлер бережно взял лицо Делии в свои ладони и наклонился к ней, обжигая ее своим горячим дыханием. Девушка замерла.

— Милая моя Делия, — прошептал он так нежно, что это заставило девушку затрепетать. — Только тебя я хочу, только о тебе мечтаю.

Его губы прикоснулись к ее приоткрытому рту. Но Делия тут же увернулась.

— Хочу в гостиницу, — заявила она.

Тайлер выпрямился.

— Ну что ж, я не стану удерживать тебя силой.

Но Делия не двинулась с места. Она старалась забыть о том, что так явно говорило о его страсти. Делия поняла, что он очень возбужден, когда боролась с ним. Проработав несколько лет в «Весельчаке Лионе», она насмотрелась там всякого и поэтому знала: Тайлер хочет близости с ней. Но больше, чем этого, Делия боялась самой себя. Никогда еще ее сердце не билось так трепетно, и никогда она не испытывала такой ноющей боли внизу живота. Она страстно желала слиться с ним воедино, забыть обо всем на свете в его объятиях, а вместе с тем страшилась этого.

Девушка пошла назад по тропинке, сердито отряхивая юбку от прилипших к ней иголок и листьев.

Тайлер дважды окликнул ее, но она так и не оглянулась. Он направился вслед за ней и мягко предупредил:

— Если пройдешь еще немного по этой тропинке, то окажешься в Бостоне.

— Боже! — смущенно пробормотала Делия, все еще не решаясь взглянуть на него. — Эти чертовы тропинки похожи одна на другую как две капли воды.

— Забавная ты девчонка, Делия, — рассмеялся Тайлер, качая головой, потом отступил в сторону и шутливо поклонился. — После вас, миледи, — церемонно сказал он, пропуская девушку вперед.

К гостинице они шли молча и почти не глядя друг на друга. Перед ними в сгустившихся сумерках вытянулись их неясные тени. Они с грустью думали об одном и том же, идя рядом, но по-прежнему чужие.

***

Элизабет Хукер, стоя у окна, смотрела сквозь мутное стекло на верхушки деревьев, черные на фоне серого неба.

«Оказаться бы сейчас в Бостоне, в доме приходского священника на улице Братл, — грустно думала она. — Отец зажег бы на аналое лампу, перед тем как сесть работать над воскресной проповедью. А мать на скамье у огня пряла бы пряжу. Две младшие сестрички вязали бы, обсуждая новые шелковые ленты, купленные накануне, или пироги, которые предстоит испечь для воскресной мессы».

Элизабет закрыла глаза, вспоминая милые ее сердцу картины прошлой жизни.

«Отблески огня играют на серебряном чайном сервизе, а дым от отцовской трубки, поднимаясь над его головой, образует причудливые узоры. Монотонно тикают настенные часы, и уютный звук маятника сливается с тихими голосами сестер...»

От этих внезапно нахлынувших воспоминаний у Элизабет так заныло сердце, что она не выдержала и громко воскликнула:

— Я хочу домой!

Ее звонкий голос нарушил мертвую тишину крошечной комнаты.

— Калеб, пожалуйста, отвези меня домой, — прошептала Элизабет.

Но мужа не было в комнате.

Глубоко вздохнув, Элизабет открыла глаза. Она ненавидела лес перед окном, гостиницу и тот ужасный Мерримитинг, куда вез ее муж. Все это вызывало у нее отвращение и страх. Кровь стучала в висках у Элизабет, все тело ныло от долгой езды в повозке, в горле першило, а лицо, шея и руки покрылись красными волдырями от укусов мух.

Верхушки деревьев тревожно раскачивались на фоне низкого неба, и молодая женщина подумала, что даже сидя в комнате она ощущает приближение дождя и слышит завывание ветра. Потом ее мысли вернулись к разговору о том, как расправляются индейцы со своими жертвами. Элизабет похолодела.

«Мы должны как можно скорее покинуть это ужасное место», — решила она, беспокойно вглядываясь в темные очертания деревьев.

Сердце ныло в предчувствии темноты и надвигающейся бури. Дрожащими руками Элизабет закрыла ставни и задвинула засовы. Пульсирующая боль в висках немного утихла, но теперь ее донимал нестерпимый зуд от укусов. Чтобы не расчесать их, она сжала кулаки.

Отойдя от окна, Элизабет оглядела жалкую, с низким потолком комнату, в которой стояла небольшая кровать с матрасом, набитым тряпками и соломой. «Наверняка в нем полно вшей и клопов», — содрогнулась она. По крайней мере, к этому она была готова: мать посоветовала ей взять в дорогу чистое белье. Элизабет подошла к сундуку, принесенному мужем из повозки. Присев, она погладила тисненый кожаный переплет Библии, которую Калеб заботливо положил поверх сундука, чтобы жена не искала ее. Конечно же, он хороший человек, добрый и внимательный. Но сколько раз за этот ужасный длинный день Элизабет с ненавистью думала о нем. Зачем он вырвал ее из семьи и потащил за собой в неизвестность. Сколько месяцев ей придется трястись в отвратительной повозке, терпеть грязь, мух и Бог знает что еще? Однако теперь молодая женщина искренне сожалела об этом. Она постаралась взять себя в руки и решила, что завтра будет ласкова с мужем.

«Мне надо стать более терпеливой. Ведь первый день пути всегда кажется самым трудным», — убеждала она себя.

Элизабет сняла с кровати белье и застелила ее своими простынями и одеялами. Льняное полотно для простыней было соткано ее руками, и Элизабет очень гордилась этим. Выйдя замуж два месяца назад, она принесла это белье в приданное своему мужу. Увидев его в день свадьбы, Калеб воскликнул, что на свете нет мужчины счастливее, чем он.

«Интересно, что он думает теперь, узнав меня ближе?» — размышляла Элизабет.

Она расправила одеяло и подоткнула его под матрас. Мысли о Калебе вызвали у нее болезненный страх. Прежде она с нетерпением ждала наступления темноты, когда вся семья уютно рассаживалась у огня и мирно беседовала. Но с тех пор, как Элизабет вышла замуж, все переменилось. Теперь каждый вечер она замирала от ужаса, ожидая, что Калеб предъявит свои супружеские права на нее.

Всякий раз, когда Калеб напоминал ей об этом, она подчинялась и была благодарна ему за то, что ей не приходилось делать этого часто, хотя догадывалась о том наслаждении, которое он получает. Элизабет простодушно считала, что соитие не должно доставлять удовольствия супругам; в Библии ясно сказано, что это необходимо для продолжения человеческого рода. А Элизабет глубоко чтила святое писание.