Шобха Де - Сестры-соперницы Страница 19

— Но почему? И куда? — удивился он.

— Прости, Навин, — сказала Микки с таинственной улыбкой. — Возникло срочное дело. Сугубо деловая встреча.

— Чушь собачья, — произнес он недоверчиво. — Не верю я тебе. У тебя кто-то появился, да?

Сначала Микки решила все отрицать, но потом одернула себя и ответила даже более резко, чем хотела:

— А что, если и так? Разве я должна перед тобой отчитываться?

Навин с болью на лице отвернулся, и его рука, которой он только что обнимал Микки, безжизненно повисла.

— Нет, — ответил он, — не должна, наверное. Но я думал, что нас связывают особые отношения. Вообще-то, я как раз сегодня собирался с тобой об этом поговорить. Я люблю тебя, Микки, и после вечеринки, когда мы остались бы наедине, хотел предложить тебе стать моей женой….

У Навина был потерянный вид, как у мальчишки, у которого отняли любимую машинку, и Микки стало жаль его. Она дотронулась до его щеки.

— Прости. Это все так неожиданно. Я не знаю, что тебе сказать. Думаю, я еще не готова выйти замуж. Ты мне нравишься, но свадьба… Еще рано об этом говорить. Мне нужно время… после трагедии…

— Что ж, по крайней мере, это не прямой отказ, — с грустью улыбнулся Навин. — А после трагедии прошло уже достаточно времени. Тебе нужно, чтобы кто-нибудь был рядом. Тебе нужен я. Ты сейчас так одинока!

Микки улыбнулась про себя. Уже второй мужчина за сегодняшний вечер говорит ей, что она в нем нуждается. Кого же из них выбрать?

Водитель, облаченный в форму с эполетами, украшенными фирменной символикой концерна Бинни, встретил ее у выхода из павильона. Она последовала за ним. Он открыл перед Микки дверцу серебристого «роллс-ройса». Едва она оказалась в салоне, как ее окатила волна чудесного аромата — на заднем сиденье лежал огромный букет желтых роз на длинных стеблях, перевязанный белой атласной лентой. Из букета торчала записка: «Добро пожаловать в мой мир, Микки». Девушка откинулась на спинку сиденья. Сердце у нее замерло. Она и сама не понимала, почему согласилась встретиться с этим человеком.

«Роллс-ройс» плавно и бесшумно выехал со стоянки. Микки рассеянно смотрела на дорогу, ощущая, как с каждым новым километром все сильнее волнуется. Они ехали на юг, и это ее порадовало: Микки побаивалась, что Бинни завезет ее куда-нибудь подальше от Бомбея, а вблизи от своего дома почему-то чувствовала себя в большей безопасности.

Минут через двадцать машина свернула на длинную подъездную аллею неподалеку от Педдар-роуд. Микки плохо знала этот район и сомневалась, что вообще когда-нибудь здесь бывала. «Роллс-ройс» остановился перед ярко освещенным роскошным старинным особняком, который, возможно, когда-то принадлежал какому-нибудь знатному парсу-зороастрийцу. Не успел шофер помочь Микки выйти из машины, как ее бросился приветствовать огромный черный дог. Еще она заметила двух доберманов, их глаза блестели в темноте, как тлеющие угли, но тех держали на поводках вооруженные охранники.

— Принцесса, вы сегодня просто восхитительны.

Микки обернулась, услышав голос Бинни. Она ожидала, что хозяин дома встретит ее на пороге, но он неожиданно возник из темноты сада, подошел, взял обе ее руки в свои и поцеловал в щеку в знак приветствия, затянув поцелуй чуть дольше, чем принято. Микки остро сознавала, что его слуги наблюдают за этой картиной.

— Для меня большая честь приветствовать вас в моем скромном жилище, — с этими словами он повел ее к двери.

Микки с трудом сдержала улыбку — уж очень комично он выражался.

Войдя внутрь, она тут же отметила бесценные картины в традиционном стиле пичваи по обеим сторонам огромной двери, витражи на окнах, персидский ковер, покрывавший всю просторную гостиную, старинные французские люстры и отделку из цветного итальянского мрамора. Повсюду стояли греческие статуи, которые, как ни странно, не казались в этой обстановке неуместными. Были там и другие предметы искусства: английские напольные часы, фарфор, серебро. Сразу видно, что хозяин всего этого великолепия отличается хорошим вкусом. Заметив, как Микки разглядывает обстановку, Бинни сказал:

— Право, все это не стоит твоего внимания. Особенно по сравнению с коллекцией твоего покойного отца.

— Не скромничайте. Как, должно быть, прекрасно — жить, любуясь такой красотой. У вас изысканный вкус, господин Мальхотра.

— Благодарю вас, мадемуазель, — поклонился он. — Полагаю, я дал это понять еще при нашей первой встрече.

Он пригласил ее в небольшую комнатку по соседству с гостиной. Они удобно устроились в старинных кожаных креслах. Бинни потянулся за графином и налил себе немного портвейна. Потом глянул на девушку и сказал:

— Прошу прощения, что не предлагаю вам выпить. Это не дурное воспитание, а консервативные взгляды — я решил, что такой благовоспитанной девушке, как вы, не к лицу употреблять алкоголь.

Микки не ответила, но ей стало несколько неуютно. Она ничего не знала об этом человеке и, тем не менее, приняла его приглашение. Интересно, женат ли он? Она пока что не видела в его доме ни одной женщины, тут не было женских фотографий, да и в дизайне интерьера не чувствовалось женской руки. То же можно было сказать о детях: ни велосипед на подъездной дорожке, ни забытая в углу кукла, ни потрепанный сборник комиксов на столе, ни кроссовки в прихожей — ничто не говорило о том, что они тут живут.

— Сегодня вы невероятно привлекательны, — сказал Бинни, поднимая свой бокал, и Микки поежилась, ощущая его жадный взгляд на своих открытых плечах.

Раздался едва слышный стук в дверь.

— Войдите, — сказал Бинни.

В дверях появился охранник в серой униформе. Он тащил за руку упиравшегося мальчика.

Бинни на секунду застыл, но быстро справился с собой.

— Потом, потом, — махнул он рукой охраннику.

— Что случилось? — спросила Микки с любопытством.

— Ничего, принцесса, — ответил Бинни, закрывая тему. — Давай лучше вернемся к разговору о тебе… и о нас, — продолжил он и снова взял бокал с портвейном.

— А что, вы не предлагаете благовоспитанным молодым леди даже кофе? — спросила девушка.

Бинни тут же вскочил и позвонил в колокольчик. Слуга появился мгновенно, но на серебряном подносе в его руках было не кофе, а трубка радиотелефона.

— Сэр… — начал он тихим голосом, но Бинни отослал его, приказав принести кофе для Микки.

Послышалась тихая мелодия. Микки старалась ничего не упускать из виду, она не знала, чего ждать от этого вечера.

— Дорогая моя девочка, — начал Бинни, когда ей подали кофе в изящной чашечке лиможского фарфора. — У тебя неприятности. Большие неприятности. Думаю, тебе это и без меня известно. Но ты даже не представляешь себе, насколько они серьезны.