Сладкий грех. Падение - Лина Мур Страница 19

— То есть вместо того, чтобы трахать их, ты изучаешь их? — Удивляюсь я.

Его глаза на секунду становятся неожиданно голубыми, а потом снова обычными.

— Я трахаюсь с теми, кто знает, что им нужно уйти после секса сразу же. И с теми, кто соблюдает мои правила. Я трахаюсь очень… хм, долго и для многих мучительно.

— Ты себе сейчас льстишь или это так и есть?

— Я бы не хотел себе льстить. У меня есть несколько любовниц, которые приезжают ко мне, чтобы составить компанию на пару дней. Не в моей квартире. У меня есть другая, исключительно для секса. Есть любовницы, которые принимают меня, когда я хочу бездушного секса. Есть та, кто вызывает у меня желание привезти её в свою квартиру, куда я никого не впускаю и привязать к кровати. Я буду её кормить сам. Я буду её мыть сам. Я буду её развлекать сам. Я буду изучать каждый уголок её тела очень долго. Я буду выполнять все её прихоти. Но есть одно условие.

— Какое? — Шепчу я.

— Она должна быть моей полностью. То есть перейти в моё владение на двадцать один день. И она должна быть всегда голой.

У меня кусок встаёт в горле, и я кашляю, стуча себя по груди. Господи, вот это фантазии. Они пугающий и странные.

— Почему голой? А если холодно? — Выдавливаю из себя.

— Со мной ей никогда не будет холодно, плюс моя квартира хорошо отапливается.

— Почему на двадцать один день?

— Говорят, что привычки вырабатываются двадцать один день. Я не хочу привыкать к ней. Я хочу дать ей то, что она хочет. Мне не важно. Деньги, машины, свидания, разговоры. А сам я получу то, что хочу я. Её разум. Её мысли. Её желания. Её тело. Её яркие эмоции.

— Хм, то есть ты хочешь, чтобы она привыкла к тебе?

— Нет, поэтому я устанавливаю срок на двадцать один день. В этот день я попрощаюсь с ней, чтобы я не привык к человеку. Я не люблю разочаровываться в людях, поэтому в моих воспоминаниях останется девушка, которую я боготворил двадцать один день и так и не привык к ней.

— Не понимаю, — хмурюсь я.

— Я женюсь на ком-то из своего мира через пару лет. Это предрешено. Она будет богатой, утончённой и холодной. Мы будем улыбаться и играть в идеальную семью. Поэтому я не имею права влюбляться и привыкать к другой девушке. Но я хочу почувствовать иные эмоции. Яркие, живые и искренние. Я хочу увидеть их.

— То есть ты хочешь развлечься перед свадьбой?

— Нет, для меня это не развлечение. Это настоящее, потому что для меня всё иначе. Я воспринимаю этот мир буквально. У меня нет чего-то среднего. Или хорошее, или плохое. Моё будущее — плохое. Я буду в нём несчастлив. Я буду мёртв. Сейчас я живой, и я хочу хорошего. Я хочу выбрать сам ту, с которой мне будет хорошо. И я выбрал.

Из моего сэндвича на тарелку падает помидор и соус, а я даже не дышу, чтобы услышать продолжение.

— Тебя, Энрика. Я выбрал тебя. Для меня ты хорошее и искреннее. Думаю, что не было никакой ошибки. Я должен был встретить тебя, потому что последнее время у меня всё чёрное. И обязательно после этого должно идти белое. Моё белое — ты. Я отказался от всех своих любовниц после той ночи, когда увидел тебя. Я хочу тебя. На двадцать один день. Ты не будешь ни в чём нуждаться, я обещаю. Я помогу тебе. А ты подаришь мне себя.

Повисает пауза. Только радио работает из колонок над нами. Я дожёвываю то, что у меня во рту. Кладу сэндвич на тарелку. Вытираю пальцы и рот. Делаю глоток чая.

Я в шоке.

— Тебе не нужно отвечать сейчас. Подумай. Я не убью тебя после окончания срока. Я дам тебе всё, чтобы ты смогла жить дальше…

— Замолчи, — шёпотом прошу его. — Это унизительно.

— Это честно.

— Кому нужна честность, если это больно? — Зло смотрю на него. — Ты как вещь хочешь купить меня, поиграть со мной и выбросить.

— Энрика, я никогда не видел в тебе вещь. Я знаю, что ты живая, поэтому я и выбрал тебя. Ты не пустоголовая идиотка, как та блондинка. Ты умеешь ценить эту жизнь.

— Я…я не знаю, что сказать, кроме как, пошёл ты на хрен, — выпаливаю я.

— Я ожидал этого. Ты сейчас очень напугана, поэтому я дам тебе время. И я предлагаю провести тест-драйв.

— Что? — Выдыхаю я.

— Один вечер со мной. Ты и я. Я не зайду дальше, если ты этого не захочешь. То есть мы посмотрим, получится ли у нас провести вместе двадцать один день. Но обязательно я тебя поцелую. Я хочу этого с того момента, когда тебя увидел. Я хочу, чтобы ты решила для себя, подходит ли тебе этот вариант.

— Ты рехнулся? Ты, вообще, в своём уме? — Возмущённо расстёгиваю сумку и копаюсь в ней.

— Энрика…

— Это уму непостижимо. Я не шлюха, ясно? Я не буду проводить тест-драйвы.

Швыряю деньги на стол и подскакиваю со стула.

— Энрика, ты поступаешь опрометчиво, — он тоже встаёт.

— Нет, я поступаю разумно, потому что ты, мало того, что избил меня…

— Это был не я, чёрт возьми.

— По твоему приказу.

— Не по моему, а по приказу моего помощника.

— Без разницы. Ты маньяк. Да, они правильно тебя считают психопатом. Ты именно такой. Прощай.

Хватаю свою сумку и обхожу столик.

— Слэйн. Моё имя Тристан Слэйн Нолан, но я предпочитаю только Слэйн.

Это запрещённый удар. Он знал определённо, что делает.

Медленно поворачиваюсь к нему.

— Вот ты козёл, — шепчу я.

На его губах играет улыбка и я больше не вижу в нём милого парня. Это хищник. И он пришёл за мной.

— Теперь у меня есть имя, и ты его запомнишь, Энрика. Ты запомнишь его так же, как я запомнил твоё. Больше я для тебя не просто «он». Я Слэйн.

Он оказывается напротив меня. Из моей руки падает сумка. Он уничтожает всё. В его глазах бушует ледяной огонь, и он убивает меня медленно и очень сладко.

Внезапно его ладонь оказывается на моей шее, и он притягивает меня к себе. Его губы ложатся на мои. Я сдавленно пищу, упираясь в его грудь, но его сила огромная. Он вжимает меня в себя, обнимая всё моё тело, словно закрывая своими чёртовыми греховными крыльями меня от этого мира.

Глава 9

Я смотрю на свои красные глаза в отражении зеркала. Под глазами пролегли тёмные и глубокие круги. Скулы выделяются резче из-за худобы, а губы потрескавшиеся и сухие, покрыты корочками. Мои тёмные волосы, как сосульки свисают вокруг этого отвратительного и страшного лица. Я брызгаю водой в своё отражение, а хочется кулаком разбить зеркало, чтобы оно показало мою душу. Такую же разбитую и всю в крови.

Обычно, после поцелуя случается что-то красивое. Долгие взгляды, ощущения становятся острее или как-то так. Но не в моём случае.

Он специально клеймил меня. Он оставил отпечаток своих губ на моих, определённо зная, что я не смогу забыть об этом. Я не сотру это из памяти, потому что у этого отпечатка появилось имя. Слэйн. Он не сказал ни слова, когда отпустил меня. Он не притронулся ко мне больше. Он не настаивал на большем. Он не смотрел на меня. Он просто пошёл к машине, требуя одним взглядом следовать за ним, и я пошла. Не знаю почему я это сделала, наверное, я была в ступоре, потому что для меня это шоковая терапия. Мало того, что он совершил запрещённые удары по моим стенам, так ещё изрисовал их своим именем и губами.