Не бойся быть моей - Татьяна Тэя Страница 19

Стук в дверь был отрезвляющим.

Виктория оттолкнула Шереметева, отскакивая подальше и врезаясь бедром в стол.

– Пап, ты занят? Я знаю, ты просишь не беспокоить тебя в кабинете, но мне срочно надо кое-что тебе показать.

Дверь открылась следом за словами. Лёва с какими-то брошюрами в руках застыл на пороге, держась за ручку двери.

Вика чувствовала, что её лицо пошло пятнами, но мальчик, кажется, ничего не заметил, слишком увлечённый своими делами, по поводу которых и пришёл к отцу.

– Ой, простите, я думал папа здесь.

– Лёвушка, Роман Сергеевич вышел куда-то, может, даже уехал, – на одном дыхании выдала Вика.

– А… ну ладно, – немного разочарованно протянул ребёнок. – Ужина тогда дождусь. Пока.

Дверь снова закрылась, отрубая их от внешнего мира. Обмен взглядами затянулся.

– Вытри, – прошипела Вика, приходя в себя.

– Что? – ничего не понял Антон.

– Помаду вытри. У тебя на лице помада. – Она отошла к зеркалу на дверце мини-бара. – И уходи, Ерохин вернётся в любую секунду.

Вика решила, что не станет никак комментировать произошедшее. Игнорирование – прекрасный защитный механизм, им-то она и воспользуется.

– Разговор не окончен, – бросил Шереметев вместо прощания.

Когда дверь за Шереметевым закрылась, Вика очень медленно вернулась к креслу для посетителей и присела на самый краешек, пытаясь понять, что на хрен только что произошло?

Углубиться в размышления она не успела, так как в кабинет снова вошли, на этот раз вернулся Ерохин. Виктория надеялась, что на лице у неё не написано, чем она занималась с Антоном минуту назад, хотя грудь всё ещё горела от его прикосновений и соски, превратившиеся в острые горошины, виднелись сквозь ткань. Она умела притворяться и очень сейчас надеялась на своё выработанное годами мастерство.

Роман Сергеевич тяжело опустился за стол и посмотрел на неё долгим взглядом. Кажется, экзекуция, если и не отменилась, то откладывалась. Вика тут же подумала о Лёве, который зашёл в кабинет отца практически без предупреждения. Что было бы с мальчиком, если бы он увидел её на коленях перед Ерохиным, в случае, если бы всё пошло по обычному расписанию.

– Ну, – заговорил первым Роман, – надеюсь, у тебя есть логичные объяснения своего отсутствия?

– Мне было плохо.

– Ей было плохо.

Ерохин рассмеялся, а она по-прежнему боролась со сбившимся после поцелуев дыханием.

– Ты не можешь просто так взять и не явиться на работу, – заколошматил он пальцами по столу. – Не тогда, когда у нас на носу дефиле.

– Ради бога, я же сказала, что мне было плохо. Разве я не могу себя плохо чувствовать?

– Можешь… А ещё можешь позвонить и предупредить меня.

Вика закрыла глаза, думая, что так это с Романом Сергеевичем не работает.

– Кто-то звонил? Кто это был?

После короткой паузы он ответил:

– Жена Белоусова.

Они снова замолчали, оба в своих мыслях.

– Что она хотела? – решила проверить свою догадку Вика.

– Хотела узнать, как твои дела. Лично проведать.

Твою мать, – выругалась про себя Виктория. Ничего не изменилось. Её снова ткнули носом в дерьмо. Она позволила себе не вернуться на работу, так Ерохин тут же вызвал тяжёлую артиллерию, призванную напомнить ей, кто она такая и чем ему обязана.

– Обязательно поставь меня в известность, когда снова решишь исчезнуть с лица Земли, – процедил он, окидывая её грозным взглядом.

Поднявшись с кресла, Вика подняла руку к шее, обхватывая её, словно это простое движение могло усмирить пустившийся в галоп пульс.

– Уверена, вам сообщат раньше о моём исчезновении, чем я успею сделать это.

Она знала, что ей не удалось удержаться от сарказма, и Ерохин это знал.

Вика поднялась к себе, но по пути замешкалась у двери спальни Антона и подумала, что им бы надо прояснить ситуацию. Пусть поймёт, что не имеет никакого права лапать её. Она вздохнула и отвернулась, потому что вспомнила, как его губы набросились на её рот, и от этого воспоминания что-то внутри Вики дрогнуло. Что-то давно позабытое и похороненное на дне памяти.

Глава 9

Можно было подумать, что Антон поселился на кухне. Почему-то его тянуло именно сюда, в это тёплое и по-своему домашнее королевство Алисы, а не в холодную безликую столовую.

На кухне тоже был стол для завтрака, вот за ним он и сидел, бездумно крутя в руках большое зелёное яблоко из корзины с фруктами.

Алиса, опять что-то напевая, загружала грязные тарелки в посудомоечную машину.

– Как ваш Ванечка? – поинтересовалась она с искренней улыбкой.

– Мой Ванечка?

– У вас что-то случилось? Простите, если навязываюсь, но вы выглядите немного… ммм… погруженным в свои мысли. Наверное, даже не слышали, что я вам пять минут назад говорила.

Девушка тряхнула коротким тёмным каре и, отвернувшись, нажала кнопку на устройстве, запуская цикл помывки.

– Прости, Алиса, я точно прослушал.

– Ну вот, видите. А я ничего и не говорила, – она послала ему улыбку через плечо.

– А с Ваней всё хорошо. Очень хочет к тебе в гости.

– Приводите его ещё, я прикуплю газировки и мороженого для парнишки. И шоколадного печенья тоже.

– Ты знаешь, как развлечь восьмилетку, верно?

– Скорее, чем увлечь. – Она завозилась у дальней столешницы и через минуту перед Шереметевым стояла чашка горячего чая. – Я вижу, что вы именно чай и хотели. Чай и пространство подумать, – отвечая на его немой вопрос, провозгласила Алиса и вышла из кухни.

Антон даже не знал, то ли поблагодарить её за внимательность, то ли обругать себя за то, что стал так легко читаем для обычной обслуги.

Немного погодя он прошёл в гостиную, думая, чем бы занять себя до приходя Алексея. На столике возле дивана лежала кипа журналов. Все они выпускались компанией Ерохина. На обложках красовалась Виктория. Обольстительная, невинная, удивлённая, безразличная. В разных позах и образах. С лицом принцессы, с кукольной внешностью. Идеальная до тошноты.

Он так сосредоточился на её снимках, что не сразу заметил, как в комнату вошли.

Дядя Рома слегка нервничал, поглядывая на свою спутницу.

– Антон, помнишь Регину, жену Фёдора Белоусова?

Единственное, что Антон помнил о Фёдоре, как о человеке с дурной репутацией, то, что он был нечист на руку, любил деньги и когда-то являлся партнёром дяди Романа. А ещё то, что он умер очень давно.

Протянув руку Регине, темноволосой женщине лет сорока, он сдержанно улыбнулся.

– Конечно,