Она - только способ... (СИ) - Алена Февраль Страница 19

— Что?

— Что в жилах людей течет кровь, а не вода. И что даже самые стрёмные бабы хотят непритворной ласки, заботы и любви… Не приближайся ко мне ближе, чем на пятьдесят метров, Смирнов! Недотраханные бабы слишком озабоченные, знаешь ли. Нападу ещё…

Тяну на себя дверь и как ни странно она сразу закрывается.

Глава 23

Я реву сутки. Без перерыва. Реву пока еду до дома и собираю вещи. Реву пока еду до деревни, откуда смотритель нашего лесного домика везет меня в тайгу. В лесу я плачу ещё горше и пронзительнее. Я ничего не слышу, скорее всего мне что-то говорят. На время я утрачиваю способность воспринимать внешние раздражители и утопаю в собственных слезах.

Рыдаю и несусь к одной единственной цели — я хочу отгородиться от всего и всех и беспробудно забыться. Слиться с тишиной леса и раствориться. А ещё лучше ичезнуть с лица земли!

По мозгам горящими стрелами стреляют все новые и новые вопросы. Кто я? Зачем живу? Кому я нужна? Неужели никто не способен полюбить меня?

Я щедро и основательно себя жалею. Я глажу себя по голове, накачиваю успокоительным чаем, качаю. Мой организм, в отличие от меня, не желает подыхать и моделирует совершенно не здоровую ситуацию: словно я не сама себя успокаиваю, а кто-то, кому я пиздец как важна, утешает меня. Звучит дико, странно, возможно я схожу с ума, но так происходит.

Я вырубая рацию, закрываюсь на все замки в домике и приказываю смотрителю убираться. Кричу ему в окно, а сама уже икаю и захлебываюсь от потока слёз.

Я так не плакала даже тогда, когда умерла мама. Мне было тогда жутко хреново. Я убивалась, страдала, но я не хотела уйти из жизни. А сейчас хочу. Я желаю сдохнуть ещё и потому, что хочу узнать — хоть один человек будет плакать по мне. Будет горевать, что больше не увидит меня… Страшная мысль, но ещё страшнее от понимания, что никто не будет страдать.

Отец попереживает, что остался без тела хозяина, на котором паразитировал в последние годы, и продаст предприятие за такую цену, которая позволит ему жить безбедно до глубокой старости.

Сотрудники предприятия вздохнут с облегчением, что строгая директриса откинула ласты. Они спокойно будут ждать следующего руководителя и перемалывать в кабинетах детали моей смерти.

Савелий… Он тоже переживать не станет, если только за свой проект, который новый руководитель может задвинуть.

Проект… Оказывается чертов проект может быть важнее, чем простые человеческие ценности. Главное реализовать проект, а чувства Лерки не нуждаются во внимании. Вот эмоции красоток и моделей важны, они в приоритете! Как можно обидеть и обесценить чувства кукольного образа. Нельзя! Другое дело страшила Валерия — да ей за радость будут капли внимания и заботы, она ради этих капель по асфальту растелится. И конечно она не примет во внимание, что на ее эмоциях потоптались. Более того, она ещё будет благодарна за те крохи, что ей накидал такой красавчик как Савелий.

Что нового я узнала о себе из разговора Смирнова и Петра? Ничего. Более того меня еще по хуже называли, но… Но никто перед этим не играл со мной, не фальшивил, не втирался в доверие, не врывался в сердце и в голову… Не целовал. Меня никто и никогда не целовал.

Представляю, что парень при этом чувствовал. Отвращение, неприязнь, брезгливость… и далее по списку. А я ещё дура думала, почему он целует меня настолько неестественно и без капли эмоций. Ответ готов и закинут в мою голову вместе с незабываемыми образами наших двух поцелуев. Савелию был важен проект и больше ничего. Ни-че-го!!!

На вторые сутки рыдания прекратились, потому что в кухонном шкафу я нашла бутылку виски. Я приговорила литр спиртного за три часа и отключилась. Спала больше двенадцати часов и проснулась от того, что смотритель тарабанит в окно кухни.

— Живая! — утвердительно кивает дед, когда я подхожу к окну и сразу разворачивает квадроцикл, чтобы вернуться в деревню.

Я резко подаюсь вперед и распахиваю окно.

— Дед, тебя кто просил ко мне приехать?

Смотритель глушит мотор и, пожимая плечами, отвечает.

— Никто. Увидел позавчера, что ты хворая и теперь проведываю тебя. Вчера тоже был, но пешком.

— А зачем тебе это? Если я здесь умру, тебя никто не обвинит, ты не переживай, — дрожа всем телом от нахлынувшего похмелья, спрашиваю я.

— Странный вопрос. Ты человек и я человек. Что ж мне не переживать за тебя.

Дед сразу уехал, а я так и простояла до вечера у открытого окна. Отмерла только тогда, когда лицо стало гореть от укусов кровососущих.

Комары тоже решили напиться моей крови. Только этих насекомых можно понять, им моя кровь требовалась для собственного выживания и продолжения рода. Тогда как Савелию и отцу требовалась моя кровь совершенно для иных, более низменных целей.

Вместо двух, я провела в тайге семь дней. В оставшиеся дни я не пила и не плакала. Я сидела часами у закрытого окна и вглядывалась в глубину леса. Я почти не ела и не двигалась. Сидела и пялилась вдаль. А на седьмой день я проснулась и сразу же включила рацию.

Глава 24

Рацию мы приобрели для дома в тайге более пяти лет назад и даже зарегистрировали ее в государственных структурах. На балансе нашего предприятии есть довольно много подобных раций, ведь места наших вырубок были разбросаны по всей области. Требовалась постоянная связь с лесозаготовителями и для этого приобретались радиостанции, рации и спутниковые телефоны.

Первым в моём списке звонков значился телефон отдела кадров предприятия. Трубку взяла Полина, даже сквозь шуршании рации, я слышу ее тихий голос. Нажав кнопку, я здороваюсь.

— Здравствуй, Полина.

Убрав палец с кнопки, я перехожу в режим приёма.

— Ой, здравствуйте, — с волнением в голосе, защебетала девушка, даже шипение рации не перебивали ее накал, — мы вас потеряли… Ваш отец… Он сказал, что вы бросили нас, но мы были уверены, что вы вернетесь… Вы ведь вернетесь, Валерия Гордеевна?

Поля говорит быстро, иногда делает порывистые паузы и часто дышит.

Я снова зажимаю нужную кнопку и отвечаю.

— Как дела на предприятии?

Я не отвечаю на ее вопрос, не спрашиваю ни о ком конкретно, просто хочу окунуться во внешний мир. К тому же эмоциональная девушка передаст мне информацию не в том ключе, на который я рассчитываю. Мне