Не было бы счастья - Елена Лагутина Страница 19

очень быстро идти, то не так холодно, а налево… Разве не ясно? Направо стоянка, где они оставили машину, и до угла ближе, если налево повернуть. Она уже почти бежала, когда, свернув за угол, увидела вывеску кафетерия. Оч-чень правильный подход — в одном доме и ресторан, и кафетерий. По крайней мере для дур, которые сбегают из ресторана от своих кавалеров, есть место, где можно в тепле отсидеться и подумать, что делать дальше и как вернуться домой. Слава Богу, хоть деньги в сумочке есть.

В кафетерии было пусто. Лариса, цокая каблучками по кафельному полу, подошла к прилавку, остановилась, разглядывая выставленные в витрине пирожные. Средних лет продавщица с выщипанными бровями подняла голову от книжки и без всякого интереса посмотрела на нее.

— Кофе, пожалуйста, и заварное с масляным кремом.

Продавщица кивнула, положила щипцами на картонную тарелочку пирожное, поколдовала немного с кофеваркой, получила деньги и снова уткнулась в книжку. Лариса, прижимая локтем сумочку, взяла тарелочку и чашку, перенесла их на низкий столик в углу. Хорошо, что, кроме высоких, стоячих, здесь был и этот столик с тремя пластиковыми полукреслами. Устроившись в одном из них и сделав первый глоток кофе, Лариса начала понемногу согреваться. Хорошо, что она сюда зашла. Самое удобное место посидеть и спокойно подумать.

Ярослав откинулся на спинку стула и вытянул ноги. И чего эта глупая девчонка куда-то побежала? Никто ей пальто без него не отдаст, так что все равно придется возвращаться. Нехорошо, конечно, все получилось, не стоило ему рот открывать. А теперь Лариса обиделась. Ладно, ничего страшного. Сейчас она вернется, они выпьют кофе… В конце концов, он тоже может все объяснить. Ну брякнул глупость, но он тоже был расстроен и тоже, между прочим, обижен. Или она думает, что на него эта сцена не подействовала? Это железобетонным каким-то надо быть, чтобы не почувствовать… одним словом, когда женщина, которую ты собираешься поцеловать, шарахается от тебя с ужасом в глазах, это более чем неприятно. А потом она начала рассказывать ему про мужа, тоже мне, самая занимательная тема в ту минуту! Разумеется, он и не думал обижать ее, это вообще была шутка. Правда, надо признаться, не самая умная. Дурацкая была шуточка. Точнее говоря, ничего более идиотского он в жизни своей не говорил. Надо будет сразу, как вернется, без предисловий попросить у нее прошения. Должна она понять, в каком он был в тот момент состоянии. Тем более что он ей нравится, она сама сказала. Даже больше чем нравится.

Бесшумно открылась дверь, и Ярослав торопливо согнал с лица вызванную последней мыслью блаженную улыбку и постарался принять виноватый вид. Однако вместо Ларисы вошел высокий широкоплечий парень.

— Ярослав Германович, — прогудел он хорошо поставленным, оперным басом, — меня Семен Николаич послал, там ваша дама ждет…

— Хорошо, спасибо. Сейчас я подойду.

Швейцар кивнул и исчез.

Ярослав недовольно поморщился, медленно встал. Ну зачем Ларисе понадобилось устраивать этот цирк? Вот уж кого он в последнюю очередь заподозрил бы в любви к публичным сценам — и нате вам, пожалуйста!

Он не торопясь вышел из кабинета, аккуратно прикрыл за собой дверь. В зале отыскал метрдотеля, как обычно, попробовал заплатить по счету. Как обычно, получил заверения, что весь коллектив ресторана просто счастлив видеть его и ни о какой плате не может быть и речи! Собственно, поэтому он так редко здесь и бывал: восхищенные его работой по оформлению, владельцы ресторана отдали распоряжение всегда встречать Ярослава как дорогого гостя и кормить-поить за счет заведения. Наконец oни спустился в холл.

Гардеробщик, увидев его, всплеснул руками:

— Ну где же вы! Она ушла, я пытался ее остановить, но ваша дама…

— Что значит ушла? Когда? Куда?

— Минут пять уже. А куда, я не знаю. На улице слишком темно, в окно не видно было, а Андрея я сам перед этим за вами послал. Вот, пожалуйста, ваша куртка, а вот пальто вашей дамы.

— Ничего не понимаю. Она что, в платье ушла? Гардеробщик только скорбно кивнул в ответ.

— Замерзнет же, дуреха! Сказала она что-нибудь?

— Да. Она сказала, что у вас много прекрасных друзей.

— Что?

— Много прекрасных друзей. И еще, что у вас золотое сердце.

— Черт! — рявкнул Ярослав, сунул руки в рукава куртки, схватил пальто Ларисы и рванулся к дверям.

Швейцар был уже наготове, так что задержки не произошло. Ярослав выскочил на крыльцо, огляделся. Естественно, ее нигде не было.

— Черт побери, — снова выругался он и побежал к машине.

В кафетерии было, конечно, теплее, чем на улице, хотя холоднее, чем в отдельном кабинете ресторана. По ногам здорово дуло. И главное, плохо получалось думать. Нельзя сказать, что мешали посетители, их как раз почти не было. За последний час, кроме нее, сюда заглянули только две парочки — одна перекусить, а вторая потискаться в теплом помещении. Да еще пожилой мужчина, явно постоянный посетитель. Он только вошел в дверь, а продавщица уже включила кофеварку и положила на тарелочку два бутерброда: один с сыром, второй с колбасой. Лариса заметила, что сахар в кофе она не положила. Мужчина, подойдя к прилавку, молча протянул пятидесятирублевку, сгреб сдачу, так же молча выданную продавщицей, забрал кофе, тарелочку с бутербродами и устроился за стоячим столом у окна. Минут через десять он, так и не обменявшись с продавщицей ни единым словом, ушел.

Так что свалить невозможность думать на шум и болтовню было невозможно. Честно говоря, ощущение было такое, словно мысли тоже заморозились и никаким кофе их отогреть было невозможно. Кстати, о кофе… Лариса посмотрела на выстроившиеся перед ней три пустые чашечки, встала и снова подошла к прилавку:

— Кофе, пожалуйста… так, заварное, буше и картошку я уже брала, давайте бисквитное.

Наливая кофе, продавщица безразлично заметила:

— Через час мы закрываемся.

— Ясно. Спасибо, что предупредили. — Ларисе не удалось сдержать легкого вздоха. Впрочем, женщина за прилавком не обратила на это никакого внимания.

Лариса вернулась за свой столик. Вкуса кофе она уже не чувствовала, но он был горячий, а больше ей ничего в этот момент не требовалось.

Значит, через час отсюда придется убираться. Впрочем, в любом случае надо возвращаться домой, не оставаться же в этом кафетерии на всю жизнь. Хотя здесь, конечно, очень мило. Можно даже сказать, стильно. Интересно, если кафетерий относится к ресторану, может, его тоже Ярослав оформлял? Так, опять возникает Ярослав. Нет уж, вот его мы вспоминать не будем, нам это совершенно ни к чему. Его надо забыть. Забыть? Да запросто! Нет, не