Дарья Волкова - Игра стоит свеч Страница 19

— Мне нужна Корделия Деламико, — бросила холеной мымре за стойкой.

Та смерила Ник холодным взглядом — от макушки встрепнутых соломенных волос до кончиков весьма нестерильных на вид кедов.

— У вас к мисс Деламико дело? — лениво и протяжно.

— Дело! — рявкнула Ники. Она злилась и нервничала, а это паршивое сочетание для собеседника. — Государственной важности. От имени по поручению Господа нашего! И посланца его на земле — сэра Макса Мак-Коски.

Упоминание фамилии Мак-Коски заставило барышню с цепким взглядом мгновенно подобраться.

— Одну минуточку, — девушка грациозно выплыла из-за стойки, — сейчас я приглашу мисс Деламико.

Оставшись одна, Ник засунула руки поглубже в карманы и понурила плечи. Какого черта она дала себя втравить в этот маскарад?!

— А вот и вы, Николь! — пропел за спиной мелодичный голос.

— А вот и я, — обреченно ответила Ник, оборачиваясь.

Холеная изящная брюнетка без возраста. Улыбается Ник, как родной дочери.

— Так вот, значит, кого Макс ко мне прислал… Ну что же, Николь, пойдемте.

— Куда? — тоном профессионального параноика интересуется Ник.

— В примерочную. Мне нужно посмотреть на вас без одежды.

— Зачем? — взвыла в ужасе Ник.

— Размер, Николь, размер, — терпеливо ответила мисс Деламико, увлекая Ник в сторону кабинок. — Первым делом — надо точно определиться с размером.

И, спустя несколько минут…

— Боже мой, Николь…

— Что? — нервно переспрашивает Ник, с трудом подавляя желание прикрыться руками под внимательным взглядом владелицы бутика.

— Вы никогда не хотели поработать моделью, Ник? У вас идеальное сложение для модели.

От удивления у Николь даже желание прикрыться пропало.

— Чего?

— Все как надо, — продолжает Корделия, медленно обходя Николь вокруг, — рост… ноги… пропорции… осанка… грудь вот только… чуть великовата.

— Что?! — изумление Ник неподдельно. — Грудь? Великовата? Вы мне льстите…

— Не льщу. Нет, для девушки ваших пропорций — то, что надо, не больше и не меньше. Но для модели… Хотя, учитывая прочие достоинства… а кожа какая… а глаза… а профиль… при таком раскладе на размер груди можно закрыть глаза.

У Николь глаза в пол-лица.

— Эмн… мисс Деламико…

— Корделия.

— Хорошо. Корделия, у вас со зрением все в порядке? Может, вы очки забыли надеть?

Брюнетка звонко хохочет.

— Ох, поверьте мне, Николь. На таких, как вы, у меня глаз наметан. На многих модельных кастингах бывала. Вы просто созданы для подиума. Неужели никогда не задумывались о карьере модели?

Николь пытается осмыслить сказанное. Безрезультатно. Потом пожимает плечами, перестав обращать внимание на свою почти наготу.

— Я предпочитаю зарабатывать на жизнь головой, знаете ли…

— Похвально… — задумчиво протягивает Корделия. Смотрит на Ник, обхватив подбородок изящными пальцами. — Есть у меня один чудный костюмчик… просто на вас… идеально. Красное кружево на сером чехле… макияж поярче… губы алые…

Словосочетание «красное кружево» ввергает Ник в панику.

— Нет! Никакого кружева! Тем более — красного…

— Вы же даже не видели, Николь…

— И видеть не хочу!

— Хорошо, — покорно вздыхает Корделия, — давайте определимся с тем, что вы совершенно точно не приемлите.

— Нуууу… — Ник в задумчивости трет лоб, — никаких декольте и вырезов до задницы. И ничего прозрачного. И… Хотя… Все, наверное. А, нет! Никакого мини!

— Николь, — владелица магазина едва сдерживает улыбку, — мы не продаем скафандры.

— Ну что сразу — скафандры, — надувает губы Ник. — Что я такого сказала…

— Так! — Корделия решительно хлопает в ладони. — Думаю, надо начинать. Уверена, в процессе мы достигнет разумного компромисса.

— Но оно же прозрачное!

— Только сверху и по бокам, Николь.

— А юбка? Я в этом кринолине и пары шагов не сделаю!

— Зато не мини, как вы и хотели.

— Где тут лямки! Оно же свалится!

— Ник, с вашей груди — не свалится!

— Не верю!

— Это что за ужас?! Я что, женщина — кошка?

— И в самом деле, Моник, унесите. Это совершенно не то.

— Какого черта оно белое! Я похожа на невесту.

— Напрасно вы так, Ник. Белый цвет вам очень к лицу…

— Нееет, только не белый!

— Я же просила, мини — не надо!

— Ник, всего на ладонь выше колена. Ноги у вас безупречные. И цвет идеален…

— У меня на коленке ссадина!

— Правда ваша, — со вздохом.

И так три часа. Но компромисс все же был достигнут. А еще предстояла битва за туфли, белье, макияж и прическу. Но у Ник уже силы кончились. Она была одна, а их — целая стая наглых девиц во главе с неумолимой Корделией.

Стоя перед зеркалом, Кайл уже в третий раз перевязывал бабочку. Повертев порядком измочаленный кусок шелковой ткани, отбросил его в сторону и достал из коробки новый. Не то, чтобы он навык потерял, но некую минимальную сосредоточенность процесс завязывания бабочки все же предполагает. А Кайл был погружен в невеселые мысли. И направление у этих мыслей было уж совсем неожиданное.

Может, ему и вправду показаться врачу? Шринку, как ему в сердцах сказал Эзекиль. Так больше продолжаться не может.

Этот голос. Спокойный, уверенный, твердый. При этом — приятный слуху, мелодичный. Он верил этому голосу больше чем себе. Он был уверен, что голос всегда точно все знает. Что он не подведет. Этот голос… в машине он был для него всем, его маяком, его путеводной звездой, нитью Ариадны, что вела вперед. Он, черт побери, почти любил этот голос!

И как же он ненавидел Шарки! За все. За эту несуразность и нескладность. За собачью преданность в начале, сменившуюся волчьим оскалом потом. За то, что ее стали уважать. За то место, которое она занимает в его команде… и в его жизни. Он не хотел давать ей ничего, ни кусочка себя, а она захватила, потихоньку прокралась и стала повсюду. Вот если бы она была парнем — цены б не было такому штурману! А это бесполое недоразумение… как бы он хотел, чтобы она куда-нибудь исчезла…

Если бы не одно «но». Кайл, дружище, так любимый тобою Голос и несуразная Шарки — это один и тот же человек! Пальцы его дернулись, узел сорвался. Кайл вполголоса выругался. Он, бля, шизофреник! Или как там это называется… когда раздвоение личности?

Невозможно жить дальше вот так. Делать вид, что все нормально. Он умом, конечно, понимал, что его любимый Голос, которому он был готов доверить все, включая свою жизнь, принадлежит Шарки. Той самой Шарки, при виде которой его прямо-таки трясло от ненависти. Или нет — не ненависти. Презрения! Отвращения! Омерзения! Да провались ты пропадом! Только ведь она исчезнет вместе с его любимым дорогим Голосом, который должен принести ему победу, он был уверен в этом.