Светлана Бестужева-Лада - Берег любви Страница 2

– Счастья, – мгновенно отозвалась жена. – Обыкновенного человеческого счастья. Нежности. Внимания. Тепла, наконец. А Вы все измеряете деньгами, деньгами, одними только деньгами. И для Вас имеют значения только Ваши желания… Ах, боже мой, Вы все равно не поймете!

Он действительно не понимал. Тепла, значит, хочется? Нежности обыкновенной? Так почему же, когда он пытается быть нежным, она от этих самых нежностей шарахается? Почему стремится как можно быстрее вот именно что исполнить супружеский долг, даже не скрывая отвращения к такому времяпрепровождению?

И это еще в лучшем случае, обычно она находит массу сверхуважительных причин, чтобы уклониться от близости. Почему остается такой же холодной и равнодушной, как во время их первой ночи? Тогда это еще можно было объяснить неопытностью, страхом и вообще – первым разом. Но теперь-то?

Уже пять лет у них – разные спальни, Наталья настояла под предлогом того, что муж невыносимо храпит, во-первых, и встает в несусветную рань, во-вторых. Мало того, что спальни отдельные, так еще и находятся в разных концах дома, а это, между прочим, не малогабаритная трехкомнатная квартира. Двухэтажный особняк с зимним садом под стеклянной крышей наверху, с бассейном, сауной, бильярдной – в подвальном этаже. А еще – две гостиных, большая и малая, столовая, кухонный блок размером с корабельный камбуз.

Дом строился больше года под личным контролем Натальи, и этот год был, пожалуй, самым спокойным и счастливым в их семейной жизни… если вообще можно говорить о каком-то счастье. Но, по крайней мере, его молодая жена целыми днями моталась по ателье всевозможных дизайнеров и архитекторов, вникала в каждую мелочь, вплоть до цвета плитки в санузле для прислуги, занималась подбором этой самой прислуги. И к вечеру в полном изнеможении валилась на супружеское ложе в пока еще московской квартире, где, по ее мнению, только ночевать и можно было.

Хотя до свадьбы Николай прожил в этих пятикомнатных апартаментах вполне комфортно и жалоб ни от кого из гостей (женского пола) не поступало. Наоборот, в глазах своих более или менее постоянных подруг Николай отчетливо видел страстное желание поселиться в этой квартире и, может быть, только занавески в кухне сменить, поскольку все остальное было солидно, элегантно и удобно. А он женился на женщине, которой даже ею лично построенный особняк (образно выражаясь, конечно) разонравился спустя несколько месяцев после новоселья. А муж, кажется, разонравился еще раньше особняка.

И ведь другого мужчины в ее жизни нет, он это прекрасно знал и знает. Не потому даже, что Наталья постоянно твердит о своей супружеской верности, о том, что никогда и не взглянула на кого-то еще. Не взглянула, это правда, мужчин она вообще не жалует, предпочитает своих бесчисленных приятельниц и подружек. С ними – на самые модные курорты, с ними – в элитные закрытые клубы, с ними – в салоны красоты. Хотя для кого она себя холит и лелеет – непонятно. Скорее всего, для себя, любимой.

– Я закрываю глаза на Ваших бесчисленных любовниц, – продолжала тем временем Наталья. – Я не жалуюсь, что Вы постоянно ездите в какие-то командировки, которые сами себе придумываете. Я стараюсь быть образцовой женой, а что получаю в ответ? Что, я спрашиваю?

Ответ на этот вопрос Николай, конечно, знал, но именно поэтому и не ответил. Разговор вышел на привычный, набивший уже оскомину, маршрут, свернуть с которого было совершенно нереально. Бесчисленные любовницы? Сказано, конечно, сильно, но…

Но любовницы-то были. Правда, в количестве, вполне поддающемся исчислению, правда, встречался он с очередной подругой крайне редко и без особой, кстати, охоты, скорее в интересах здоровья. Чем-то эти девы рано или поздно начинали напоминать законную супругу: дорогие подарки и деньги любили самозабвенно, но считали делом чести строить из себя бескорыстных жертв роковой страсти.

К тому же каждая, рано или поздно приобретала тот особый взгляд, который Николай уже знал наизусть: в голубых, черных, карих, серых очах явственно сияли два золотых обруча. Эти Настасья Филипповны московского разлива непременно желали стать «порядочными женщинами» – читай, сочетаться браком.

Желательно, конечно, еще и благословение церкви получить, но, в крайнем случае, сойдет и обычный ЗАГС. Детей у молодого еще миллионера нет, развод – сущая формальность, в общем, легкая добыча… с первого взгляда. Иногда Николай жалел, что не родился мусульманином, тогда многих проблем в его жизни не существовало бы вообще. Но беда заключалась еще и в том, что он не был любителем восточных красоток, а европейские, в основном, российские женщины, гарем считали чем-то неприличным. Непонятно, правда, почему.

Гарем – это прекрасное изобретение мусульман, позволяющее им держать женщин на том месте, которое им определяет мужчина. Классические гаремы, конечно, давно приказали долго жить: нет уже роскошных дворцов, где в одном зале возле фонтана резвилось бы с полсотни юных гурий. Но уважающий себя мусульманский мужчина имеет несколько жен, каждая из которых живет в отдельном доме, и посещает их либо по расписанию, либо по настроению. Ни сцен ревности, ни модных приемов, ни походов в рестораны, театры и так далее… Не жизнь – сказка.

Нынешняя незаконная подруга Николая, носившая модное имя Ульяна, исключением не являлась. Работала вроде бы фотомоделью, но практически всегда была свободна. Обладала непомерно длинными ногами, роскошными волосами, цвет которых менялся еженедельно, и абсолютным отсутствием каких-либо комплексов, в том числе, и в постели.

Обожала походы в рестораны, пикники, дискотеки и вообще всевозможные увеселительные мероприятия, а благодарность за новую побрякушку или тряпочку выражала бурно и с фантазией. И больше всего напоминала молодую, полную сил пантеру, которая может жертвой закусить, но может и об ноги потереться с ласковым мяуканьем. На долю Николая пока доставался последний вариант. Пока.

Контраст с женой был, конечно, ошеломляющим, но… утомительным. Хищников, тем более – хищниц Николай не выносил по определению, в зоопарк не любил ходить с самого раннего детства, а вакханки вызывали у него некоторую даже робость. Но Ульяна, по крайней мере, не ныла и не канючила, деньги не выпрашивала, а устраивала так, что он сам их ей предлагал, и вообще жизнь воспринимала как нескончаемый праздник, который, правда, обязаны были устраивать ей те мужчины, которые удостоились ее благосклонного внимания. Но – увы и ах! – тоже мечтала стать законной женой, хотя старалась это желание не слишком демонстрировать.

«Развестись бы, – тоскливо подумал Николай, стараясь не слышать наконец-то прорвавшихся рыданий супруги. – Оставить ей все, что она пожелает, и уехать. Бросить этот клятый бизнес к чертовой матери. В принципе, я могу прожить и без машины с персональным шофером, и без загородной виллы с бассейном и теннисным кортом. Работать менеджером на какой-нибудь фирме, жениться на обычной девушке…»

Он и сам понимал, что все это – мечты и химеры. Не сможет он бросить свой бизнес: на иглу богатства и власти подсаживаются покруче, чем на шприц с наркотиком. Наталья ни за что не даст ему развода, затаскает по судам, замучает попытками самоубиться и прочими своими штучками. Любовницу, конечно, можно поменять, но… Но от перемены одной райской птички на другую ситуация не изменится. И там, где он бывает, вероятность встретить милую, скромную и, главное, добрую спутницу жизни практически была равна нулю. Такие женщины в подавляющем своем большинстве пользуются общественным транспортом, а Николай уже успел забыть, когда последний раз спускался в метро.

Рыдания Натальи постепенно замирали. Так, кажется, этот сеанс постепенно заканчивается. «Затихает Москва, стали синими дали…» Даже силы этой ангелоподобной дамы не безграничны.

– Так, – сказал Николай, закуривая очередную сигарету, – ты выговорилась? Можно переходить к делу? Что ты от меня хотела, когда шла сюда?

– Ничего, – отчеканила Наталья, вставая. – Я от Вас не хочу ни-че-го! Можете отправляться к своим девкам, по своим делам – куда угодно. Только ко мне в спальню, будьте добры, не являйся, мне сегодня этого не вынести.

– Прости пожалуйста, а зачем ты вообще тогда приходила? – попытался спросить Николай.

– Мне кажется, я пока еще имею право приходить к Вам в любое время. Только последнее время у Вас как-то не находилось ни сил, ни времени, ни желания поговорить со мной. Я ведь не зверь какой-нибудь… Я просто пытаюсь понять…

…последняя фраза прозвучала темным магическим заклинанием. Сколько Николай помнил их отношения, фраза «я просто пытаюсь понять» всегда служила спусковым крючком для скандала. Ибо, когда она была уже произнесена, единственным мирным выходом было немедленно сказать, «прости, любимая» и, сломя голову, мчаться за чем-нибудь эксклюзивным и супердорогим. Потому что в противном случае…