Ульяна Гринь - Любовь подскажет Страница 2

– Доешь кашу и получишь!

Артем отправил в рот ложку ненавистной гречки, не сводя завороженного взгляда с машинок, а Вова пододвинул табуретку к столу и спросил:

– Так как насчет кофе? Я купил хорошего, сваришь?

Настя очнулась, встала, отнесла Ленку в кроватку и достала из «стенки» Витину турку и две маленькие чашечки. Витя любил варить кофе, настоящий и дорогой. Вернувшись на кухню, она налила воды в турку, поставила её на газ и услышала за спиной щелчок зажигалки. Сердце заколотилось, как сумасшедшее, Настя втянула носом сигаретный дым и закрыла глаза. Господи, полцарства за сигарету! Только вот полцарства у нее нету. Уже две недели, как она, оставшись без гроша до получки, экономила на всём. Сигареты вошли в разряд «необязательных».

Вова заметил выражение её лица и помахал рукой, разгоняя дым:

– Извини, не спросил, у тебя можно курить?

Настя кивнула, не смея попросить сигарету. Но, видимо, желание было написано у неё на лице, потому что Вова, спохватившись, протянул ей пачку. Настя достала длинный тонкий «Ротманс», закурила, зажав сигарету в дрожащих пальцах, и, выпустив дым ноздрями, с наслаждением закрыла глаза…

– У тебя кран течёт, инструменты есть?

Она вздрогнула от неожиданности. Вова стоял возле раковины, пытаясь закрутить кран. Настя затянулась и махнула рукой:

– Не надо, ребятам из ЖЭКа бутылку поставлю, и починят.

– Ага, пьяные починят и через два дня опять капать начнет, – покачал головой Вова. – Есть инструменты или нет?

Настя молча встала и пошла в кладовку за Витиными инструментами. Витя всё собирался сделать ремонт, поклеить новые обои, ванную обновить, да откладывал на потом, а потом… А Вова этот – мужик хозяйственный, с ходу в галоп за кран, небось дома у него всё в порядке! А у неё вон кран капает, в ванне вообще струйкой течёт, обои от стен отклеиваются, краска на окнах облупилась.

Она поставила перед Вовой сумку с инструментами, и он без слов принялся раскручивать кран. Настя заварила кофе, удивляясь, как ещё не потеряла навык, и присела с чашкой к столу. Поколебавшись, вытащила из пачки новую сигарету, закурила. Вова разобрал кран, неодобрительно качая головой, проворчал что-то под нос, копаясь в железках, снова собрал всё на место, хорошенько закрутил и присел на освободившееся Артёмкино место:

– Я бы починил, но у тебя и прокладок нет. А там всё менять надо к чёртовой матери. И сифон тоже.

Настя пожала плечами:

– Оставь…

– Слушай, я сейчас занят. Подъеду часам к восьми и всё тебе сделаю. Договорились?

– Мне заплатить нечем, денег нет.

– Кто тебе про деньги говорит? Ужином накормишь, делов-то!

Она взглянула ему в глаза – он улыбался. Настя машинально улыбнулась в ответ, стряхивая пепел, и Вова одним глотком выпил горячий кофе:

– Ну всё, уехал. До вечера.

И ушел, тихо затворив за собой входную дверь.

А Настя осталась сидеть над своей чашкой с одной-единственной мыслью в голове – что приготовить на ужин? Холодильник был пустой, отвратительно большой, ярко освещенный и пустой. Три сосиски, пол-огурца и два последних яйца, это не ужин. За такой ужин никто не то что кран не починит, даже винтик не отвинтит! Что ж такого с ужином придумать?

Этот вопрос мучал ее до четырёх, когда Ленка и Артём, словно сговорившись, уснули перед мультиками. Настя повертела в руках кошелёк с десятью тысячами и отложила его – это Темке на шапку, это не тронь! Деньги у неё были, отложены на похороны, в «стенке», в книге о вкусной и здоровой пище издания 1956 года. За год удалось скопить сто тысяч, и она стойко не трогала ни одной цветной бумажки. Если бы не Вова с краном… За такие деньги её только в тряпочку завернут и в Свислочь выбросят. Возьмёт немного, чего уж там! Обойдутся без тряпочки, бросят как есть.

Словно украдкой от самой себя, она вытащила из книги десять тысяч, сунула в карман и пошла одеваться. Час у неё есть, пока эти сони сопят в унисон, сходить в «нижний» магазин, там мясо дешевле.

В магазине Настя долго стояла у прилавка с полуфабрикатами, сжимая в кармане несчастную неконвертируемую денежную единицу. Потом решилась-таки: попросила четыре отбивные (дома обваляет их в двух оставшихся яичках и крошках хлеба из хлебницы), взвесила в другом отделе полкило помидоров, сходила за баночкой майонеза. Вот так, ужин готов! Дома ещё осталось несколько картофелин, сделает мясо, салат с майонезом и варёную картошку, гулять так гулять! Спохватилась, пересчитала деньги – хватит ли на бутылку? Взяла «Пшеничную» за две тысячи и вздохнула – эх, где счастливая молодость с Мартиниями и Бэйлизами, которые покупал иногда Витя, чтобы мирно посидеть вечерком вдвоём.

Отбивные весело шкворчали на сковородке, начищенная картошка ждала в кастрюле с водой, а Настя заканчивала резать лук на салат, когда Артём появился в кухне с красной спортивной машинкой:

– Машина!

Настя сразу и не отреагировала, а потом резко обернулась:

– Что?!

– Машина, – повторил Тёма, показывая игрушку.

Настя опустилась перед ним на колени, схватила за плечи, и, чувствуя, как щиплет в глазах, попросила:

– Тёмочка, котёночек, повтори ещё раз, что ты сказал!

– Дядя принес машину. И другую, синюю, – вежливо исполнил просьбу мальчик.

Настя прижала его к груди и разрыдалась:

– Солнышко ты моё! Наконец-то!!!

– Почему ты плачешь, мама?

– От радости, Тёмушка, от радости…

– От радости надо смеяться! – возразил мальчик и, освободившись, убежал в комнату.

Настя улыбнулась, вытерла слёзы, встала и, подумав, откупорила бутылку водки. За такое не грех и выпить!

Она сделала глоток, задохнулась и сунула в рот кусок помидора. Витя, Витя, если бы ты слышал Темку, если бы ты видел своего сына!

Настя познакомилась с ним совершенно случайно. Она покупала продукты для девчонок из своей комнаты в общаге, и у корзинки оборвалась ручка. Покупки высыпались на пол. Их помог собрать симпатичный молодой человек с яркими голубыми глазами. Слово за слово – и они обменялись номерами телефонов. Витя был старше Насти на четыре года, работал торговым агентом в какой-то новоиспеченной фирме по сбыту алкогольных напитков, имел собственную двухкомнатную квартиру в старом районе и машину отечественной марки. Для Насти это, в общем-то, не имело никакого значения. В девятнадцать лет главным были голубые глаза, весёлая улыбка, небрежно-танцующая походка. Они влюбились друг в друга так стремительно, что уже через полгода Настя переехала из общаги в его квартиру в качестве жены.

Она была хорошей женой. Между институтом и домашними делами заботилась обо всем и даже успевала вязать Вите модные свитера из ярких заграничных журналов. А потом в их жизни появился Артём.

Одним дождливым вечером его привела за руку женщина-милиционер и сказала, что мать ребёнка умерла от алкогольного отравления. В документах Витя значился отцом, хотя даже и не подозревал об этом отцовстве. Но оба: и он, и Настя, даже не сомневались, что Артём Витин сын. С такими яркими голубыми глазами…

При виде мальчика – грязного, вшивого, совершенно забитого и дикого – Настя едва не расплакалась от жалости, но быстро взяла себя в руки. В ванне, отмывая это костлявое существо, она привязалась к нему мгновенно и с такой силой, что в этом было что-то животное. С той минуты Артёмка стал ЕЁ сыном. Его пришлось учить говорить и смеяться, есть вилкой, а не руками, мыться с мылом и не вздрагивать при каждом громком звуке. Даже Витя срывался иногда, такой задача представлялась трудной, даже невыполнимой. Настя же проявила чудеса терпения. И, когда Тёмка перестал мочить постель и просыпаться с криком по ночам, она сочла это своей личной, персональной победой, более важной, чем сданная с успехом зимняя сессия. Когда Артём впервые назвал её мамой, её сердце наполнилось безграничным счастьем. Когда она узнала, что беременна, её первой мыслью была мысль о Тёмке, как он примет младшего братика или сестричку. А когда им сообщили о Витиной смерти, Настя не упала в обморок только потому, что Артём был рядом.

Он снова замолчал после похорон. Через несколько месяцев Насте удалось вырвать из глубин его души односложные ответы, но на этом всё и закончилось.

«Мальчику нужен отец, – с горечью подумала Настя, залпом допивая остатки водки. – Или хотя бы мужчина в доме.»

– Да где ж его найдёшь? – вслух продолжила она и с удивлением осознала, что уже слегка опьянела. От одной рюмки, срамота!

– Это потому что голодная! – наставительно сказала она сама себе и с вожделением посмотрела на отбивные. Нет, это для Вовы, кто знает, сколько такой амбал ест. Может, и не хватит еще.

Настя ухватила в рот несколько помидорок, сунула отбивные в духовку, салат в холодильник – от греха подальше, чтобы не соблазняться, и отправилась в ванную.