Лариса Малмыгина - Гримасы навязанной молодости. Вторая книга трилогии «Неприкаянная душа» Страница 2

Собеседник подавился слюной и надрывно закашлялся.

– Вы не знаете блатного языка? – в перерывах между кашлем ласково осведомился он.

– Нет, не имею ни малейшего понятия, – брезгливо сморщилась я, всем своим видом показывая, что чрезвычайно рафинирована и фантастически далека от воровской фени.

– И, тем не менее, говорите на нем, – с интересом наблюдая за моими великосветскими ужимками, усмехнулся жулик.

– Глупости, – виртуозно изображая из себя взыскательную ценительницу классической русской речи, заупрямилась я.

Через минуту парочка прожженных полемистов, не забыв прихватить с собой неповоротливые тележки на вечно заплетающихся колесиках, вальяжно шефствовала по огромному залу супермаркета, рассеянно разглядывая горемычные полки, под завязку загруженные всевозможными продуктами питания.

– Итак, как в вашем правильном обществе зовется прибыль? – поинтересовался благовоспитанный оппонент.

– Навар, – кидая в голодную пасть коляски банку сгущенного молока, безразлично проронила я.

– А опытный преступник-рецидивист?

Мне устраивают испытание!

– Авторитет, – близоруко рассматривая дату изготовления на пакете долгоиграющих сливок, радостно провозгласила я.

– Алкоголик? – продолжал допытываться дотошный экзаменатор.

Нет ничего проще!

– Алкаш, – укладывая исследуемое изделие рядышком с предыдущим товаром, важно изрекла я.

– Деньги? – прищурился Черный Костюм.

Черт возьми! Кто же этого не знает!

– Бабки, – ощущая в груди нечто похожее на поэтическое вдохновение, возликовала я.

– Быть разоблаченным, задержанным?

Это стало походить на интересную игру.

– Влипнуть, – экзальтированная улыбка тронула мои губы.

– Продолжать еще? – пакостно хихикнул малопонятный субъект.

– Нет! – роняя на пол пакет с разрекламированным кетчупом, непроизвольно заорала я.

– То-то, – небрежно поднимая «Кальве» и швыряя его рядом с товарищами по несчастью, предназначенными на съедение ненасытным физическим телам, восторжествовал заядлый спорщик, – русский язык наполнен блатными словечками, как арбуз семечками.

– Разве ваша спутница похожа на свиноматку? – не находя оправданий развенчанному человечеству, с досады крякнула я.

Надо бы лишить его козырной карты.

– Фраера всего лишь узнали у соседей, что у прелестной женщины есть очаровательные дети, – хладнокровно пожал плечами Николай.

– А салазки? Сейчас не зима, – отлично осознавая, что лопочу что-то несуразное, брякнула я. – Да и заразы и так везде хватает с лихвой: гепатиты, СПИД, венерические болезни…

– Шутники культурно попросили вас проворнее уносить пленительные ножки подальше от страстных своих сердец, – точно кот, фыркнул лгунишка. – Чтобы из искры не возгорелось пламя.

Выплеснув запас красноречия, до самого дома мы молчали, словно набрали в рот воды. А возле подъезда новый знакомый на виду у престарелых соседушек неожиданно поцеловал мне запястье и поклянчил о следующей встрече.

– Когда-нибудь, – отчаянно прессингуя затертые кнопки кодового замка, не желающего открывать спасительную коридорную дверь, похолодела я.

– Хорошо, – крайне обрадовался Черный Костюм и широко ощерился обомлевшим бабкам.

– Тебя нельзя отпускать одну, – разгружая сумки, нудно ворчал неблагодарный Карлос, – обязательно вляпаешься в пренеприятнейшую историю. Надо же, благородная матрона, жена директора солидного предприятия, как какая-нибудь профурсетка подцепила на улице наркоторговца Кольку Жука. Завтра об этом напишут во всех приличных газетах!

– Даже ты ботаешь по фене! – кидая в ворчуна шоколадкой, покатилась со смеху я.

– Чего, чего? – игнорируя приторную плитку, стукнувшую его по разумной макушке, удивился несообразительный домовой.

Насчет переслащенной плитки я не оговорилась: с некоторых пор популярный самарский шоколад резко потерял свое знаменитое качество. Возможно, поменял его на количество. Говорят, сменились хозяева фабрики.

– Мамочка принесла своему красавчику Альфику что-нибудь вкусненькое? – разевая в блаженной зевоте нежно-розовую пасть, вылез из моей стерильной постели новоявленный сыночек.

– Обязательно, – томно промурлыкала чернуха, внезапно возникая из-под мужниной подушки и ласкаясь к проголодавшемуся бойфренду.

– Тьфу ты! – с осуждением оглядываясь на влюбленную парочку, сплюнул сквозь зубы Жемчужный. – Сначала поженитесь, прелюбодеи!

Около одиннадцати часов вечера, когда я, утомленная многочасовым бездельем, клевала носом в ожидании второй половинки, явился Сергей.

– Есть не хочу, пить не хочу, – на ходу сообщил он, закрываясь на засов в ванной комнате, – иди спать, я почитаю в твоем кабинете.

Глава 2. Жук

«Что случилось со Смирновым? – удрученно размышляла я, раскладывая гадальные карты на кухонном столе. – Неужели снова влюбился? Недаром говорят: седина в бороду – бес в ребро. Да и дети не звонят, будто у них нет матери! Племянницы иногда приходят в гости, но быстро убегают, ссылаясь на извечную занятость. Фарий и Онорина взяли отпуск и укатили во Францию, а затем поедут отдыхать в Италию. Ненужная никому бедная Алиса осталась в вакууме. Хорошо что домовой, в силу своей обязанности сторожить квартиру, не покидает незадачливую подругу. А тут еще бывший спонсор Колька Жук свалился на мои многострадальные плечи»!

Тяжко вздохнув, я решительно отложила карты в сторону и набрала телефонный номер дочери.

– Алиночка, как дела? – с ностальгией вспоминая те благословенные времена, когда наследники были неизменно с родителями, пустила слезу я.

– Потихоньку, – игнорируя мое жалкое одиночество, сосредоточенно ответила она, – укладываю сына спать.

– Моя помощь нужна? – с надеждой вякнула я.

– Справлюсь сама, – сурово произнесла продолжательница чужого рода. – Отдыхай.

– Олежек, – позвонила я младшему Смирнову, – чем занимаетесь?

– Купаем Аленку, – пробормотал он, судя по голосу, с трудом удерживая трубку между плечом и ухом.

– Помочь? – с упованием поинтересовалась я.

– Не стоит, – недовольно пробурчал первенец. – Твоя внучка – самостоятельный человечек.

– У ребят своя жизнь! – утирая предательские глаза носовым платочком, с сарказмом произнесла я. – Они уверенно выпорхнули из отчего дома, построили крепкие лодки, которые не разобьются об изменчивый семейный быт, и теперь не нуждаются в родительских деньгах и родительской помощи.

Заняться бы сейчас творчеством, написанная книга о необычайных приключениях молодой бабушки сиротливо скучала в компьютере. Я послала ее электронной почтой в два престижных издательства, но прошло несколько месяцев, а новостей от издателей не было.

– Алиса, – маленькой тучкой подплыл ко мне господин Жемчужный, – не грусти, прорвемся.

– Куда прорвемся? – стряхивая с себя унылое оцепенение, осведомилась я.

– Куда-нибудь, – опускаясь на колени и прижимаясь к моим ногам неплотной грудью банального привидения, беззаботно улыбнулся домовой.

– Что произошло с мужем? – уткнувшись в белое облако пышных волос призрачного утешителя, горько заплакала я.

– Не знаю, родная, – недоуменно развел руками Карлос. – Возможно, он просто устал, огрубел и превратился в робота.

Еще раз всхлипнув, я встала и побрела по комнатам в поисках хоть какой-нибудь работы. Стерильная чистота заставила меня капитулировать.

Чем занять себя дальше? Читать? Как назло, забыла купить новые книги, а библиотека находится далековато. Перечитывать «Мастера и Маргариту»? В двадцать восьмой раз? К сожалению, я знаю наизусть каждую строчку обожаемого романа! Смотреть ужасную рекламу, которую иногда прерывают телевизионными передачами? Или поднадоевшие видеокассеты? Только не это! Ах да, нашла себе небольшое дельце: вынесу-ка я мусор.

Рванув на себя неуклюжую дверь, я выпала в коридор и, мурлыкая под нос попсовую песенку, помчалась к вечно голодному мусоропроводу.

– А-а-а! – заорала я, роняя пластиковый пакет с объедками на чисто выметенный пол лестницы. – А-а-а!

– Что случилось? – повыбегали на мой крик озадаченные соседи. – В чем дело?

Осторожно открыв глаза, я уставилась себе под ноги, Около них, раскинув руки в птичьем полете, лежала окровавленная Элеонора Ивановна.

В унылом казенном доме мужественный мужчина восседал возле растерянной свидетельницы и нудно задавал одни и те же вопросы: когда в последний раз видела потерпевшую, о чем потерпевшая говорила, что потерпевшая собиралась делать вчера вечером, с кем потерпевшая встречалась и какую принимала пищу. О слове «тавтология» господин следователь, видимо, не имел ни малейшего понятия.

Я примостилась напротив непроницаемого потока непростительно дружных солнечных лучиков и, отчаянно щурясь, мечтала как можно быстрее уйти с места изощренной пытки. О том, что Элеонора Ивановна мертва, думать не хотелось.