Ирина Резцова - Любовь по-черкесски. Мерем. Роман Страница 2

– Почему у тебя в жизни все, не как у нормальных людей? – Мерем не заметила, как высказала свои мысли вслух.

– Потому что мне всегда не везет с напарницами! Кто ж знал, что Лайма не рассчитает все, как надо? А теперь спит спокойно и даже храпит, как-будто специально, мне под ухо.

– Ты не громко говоришь? Не разбудишь соседку?

– Куда там! Даже если я буду кричать: «Пожар!» Она не проснется! Я удивляюсь безмятежности местных литовок. И знаешь, что самое досадное?

– Что? – Мерем отламывала очередной кусок халюж, как бы стесняясь кушать при сестре.

– Лайма через пару недель все равно уедет в свой Каунас к родителям, а я могу остаться и доделывать, так как являюсь ответственной за этот несчастный проект!

– Ну ничего, твоя жвачка еще станет ноу-хау в мире дизайна, -попыталась поддержать свою сестру Мерем.

– Мерем…

– Что?

– Как же я соскучилась по маминому щипсу и твоей жареной курице..

– Моя ты хорошая, – в сердце Мерем больно кольнуло. – Я тебя жду! Сдавай свой отчет и прилетай домой. Будет тебе и щипс с пастэ, и четлибж, и поцелуй в носик в придачу!

Мерем и не заметила, как оделась на работу. Ее мысли были далеко, рядом с сестрой.

«Как же необычно складывается жизнь у моей Нармин…. Еще вчера ее привезли домой из роддома, и я помогала маме ухаживать за сестренкой, а уже сегодня она учится в литовском университете, – думала Мерем, подводя тушь к ресницам. – Кто бы мог подумать, что Нармин попадет в программу обмена между российскими и литовскими выпускниками школ, что такой важной комиссии из министерства образования понравятся ее рисунки..Вроде бы весь мир далеко, но оказался таким близким и, на удивление, реальным…».

Мерем еще раз взглянула на себя в зеркало, внимательно провела глазами по своему белому костюму в отражении: «Нестыковка рисунка, щель в углу..надо же, как в жизни».

Затем взяла сумочку, ключи, и направилась к двери.

Глава 3

– Мам, я не съем столько, -взмолился Тагир.

– Сынок, ты же ничего не поел совсем! – Гупче продолжала класть жаренный с луком и красным перцем адыгейский сыр. – Ты же любишь къояжъ…

В какой-то момент капля масла из ложки с очередной небольшой порцией къояжъ перекочевала на стол, мимо тарелки Тагира. «Хорошо, что не на мою голубую рубашку или светло-коричневые брюки, – подумал молодой человек. – Иначе мой день испортился бы, так и не начавшись».

– Мамочка, ты готовишь къояжъ лучше всех, – Тагир старался найти подходящие слова, чтобы встать из-за стола. – Но если твой толстый сын доест вторую тарелку с горкой, он не успеет на работу.

– Да, где же ты толстый?! Совсем похудел! Ничего, твоя работа в двух кварталах отсюда.

Конечно, Гупче была права. Тагир и вправду работал на фабрике, до которой идти пешком нужно было всего десять минут. Вернее, десять минут потребовалось бы дойти от обеденного стола до рабочего стола Тагира.

Однако, как и многие молодые люди, Тагир предпочитал подъезжать к работе на своем коричневом Фольксвагене. «Лучше двадцать минут проезжать четыре светофора, и приехать, как человек со статусом, чем прийти за десять минут, как простак,» -думал про себя Тагир Темиргоев.

– Только работа и дом! – не унималась мать. – Думаешь, я не вижу, что ты не выходишь из своей комнаты неделями? Никуда не ходишь. А где твои друзья? Рустам не заходит к нам уже неделю, а Заур совсем забыл к нам дорогу!

Тагир лишь пожал плечами. Что он может сказать матери? Что его друзьям не нравится быть под ее чутким надзором, потому что его комната находится на первом этаже, прямо напротив входной двери? Что его комната изначально была полем обозрения для пожилой абхазской женщины? Что он сам был бы рад сбежать на волю, найти уединенное место?

Тагир промолчал. Он осознавал, что мать работает лаборантом всего на полставки в университете, и всегда после четырех часов вечера бывает дома.

Друзьям и вправду неудобно. Фактически они приходят не к Тагиру, а к Гупче. За вежливым вопросом о ее здоровье всегда следует долгий разговор обо всех родственниках Рустама или Заура. В итоге, через пятнадцать минут, Гупче уже узнавала обо всех новостях друзей сына и успевала дать этим новостям надлежащую оценку в стиле: «Я знаю, как всем надо жить, а живут все вокруг уже неправильно!». Что будет, когда мать уйдет окончательно на пенсию? Тагир боялся об этом даже думать.

– Какая сейчас молодежь стала! – рассуждала чуть полноватая женщина. – Раньше любили собираться, устраивать танцы на набережной, а сейчас…

– Мама, мы в Майкопе, а не в Абхазии…

– Ну и что, сынок?! В Майкопе нет мест, где можно собраться? – не унималась Гупче.

– Конечно, есть! Каждый четверг молодежь собирается, чтобы потанцевать на площади Ленина…

– Да? Почему же ты не ходишь туда? Я бы с удовольствием сходила с тобой. Кто знает, может быть, ты найдешь себе жену? Хотя порядочные девушки в шесть часов вечера уже дома сидят. Правильно, нечего тебе там делать.

– Гупче, отпусти нашего мальчика, наконец, – Чиназир спускался по лестнице, держа в руках газету «Адыгэ Макъ».

Пожилой, но в то же время моложавый на лицо, мужчина любил читать исключительно на черкесском языке. Будучи в душе филологом, а по профессии-деканом факультета естествознания в том же университете, Чиназир Темиргоев любил обсудить с интеллигентными людьми жизнь и ее нравы. Но как-то в стороне, больше слушать, думать и анализировать, нежели вступать в горячие споры с кем-либо.

– Чиназ, да кто так кушает?! – Гупче суетливо поправила свое оранжевое платье, позванивая золотыми браслетами на обеих руках, и начала хлопотать возле мужа.

Тагир встал, допивая стакан компота из яблок. То ли он оказывал честь своему отцу, как старшему в доме, то ли его решительный подъем совпал с приходом отца, – это так и осталось в воздухе.

– Он не маленький, – резонно заметил Чиназир.

Гупче затихла. На самом деле, у нее было, чем возразить мужу, но она предпочла дождаться, пока Тагир завяжет шнурки на своих коричневых туфлях и убежит на работу.

– Сынок, на обед будут беляши, – крикнула мать вслед уходящему в гараж сыну, который, по ее мнению, должен кушать только дома.

Глава 4

Мерем с легкостью поднялась по ступенькам администрации Майкопа, в которой начала работать через месяц после завершения учебы.

В те времена еще печатали информацию о вакансиях в местной прессе. Собственно, Мерем не собиралась становиться чиновником. Был интерес, сможет ли она доказать свою профпригодность? Будет ли она интересна работодателю?

Планы на жизнь уводили ее куда-то в бизнес, ведь она хотела заниматься выставочным делом. Хотела много путешествовать, общаться с интересными людьми и когда-нибудь привлечь инвесторов, чтобы построить свой выставочный комплекс.

– Доброе утро, – улыбнулся охранник, едва Мерем показалась в своем строгом белом костюме с брошью на левой стороне пиджака.

– Доброе утро, Валерий.

В тот день, когда Мерем назначили собеседование, Валерий встретил ее достаточно хмуро. Молодой спецназовец не хотел пропускать девушку к руководству. То ли его предупредить не успели о встрече, то ли в нем заиграла вредность, но Мерем пришлось заметно понервничать, звонить по внутреннему телефону, чтобы выяснить, как ей пройти на второй этаж. В итоге через пятнадцать минут Валерий сжалился и все-таки пропустил девушку на собеседование.

– Для нашего отдела есть новые письма? – из-за своего небольшого роста Мерем едва доставала локтями выступ стола, на котором ее ждал журнал учета выдачи ключей и папка «Отдел потребительского рынка».

– Есть два письма. Я, как обычно, кладу все ваши письма отдельно, и папочку убираю.

– Спасибо, – Мерем взглянула на эти письма, среди которых одно было адресовано лично ей: «Заместителю начальника отдела Мерем Бесленеевой».

«Наверное, очередное формальное письмо от предприятия, что, мол, нарушения устранены и все теперь работает в лучшем виде», – подумала Мерем.

Локоны подкрученных золотисто-русых волос ей мешали, поэтому Мерем одной рукой придерживала их, другой -открыла конверт на месте, чтобы тут же забыть про содержание и переключиться на более важные дела.

«Так и есть,» – убедилась девушка.

Она расписалась в журнале учета, взяла письма и ключи, затем направилась к лестнице на второй этаж. Собственно, из-за этого журнала Мерем приняла решение не носить крупную бижутерию. В итоге все эксперименты, чтобы не царапать украшениями полированный стол охранника, привели к тому, что Мерем теперь постоянно носила один и тот же тонкий золотой браслет.

– Какой позор, -твердила ее мама. – Ходить без приличных украшений, все равно, что ходить обнаженной! Только не вздумай снять цепочку! Еще подумают, что ты из бедной семьи!