Елена Холодная - Ночной принц и я Страница 2

— Ты чего такая хмурая? — спросила Дианка, отлипая от Алика и подъезжая ко мне. — Кого-то ждёшь? Я думала, ты сегодня свободная, да и гулять не особо хотела… Что-то случилось.

— Ничего, просто мне показалось, что в толпе я видела Мальцеву.

— Держись поближе к Алику и его ребятам. Не хватало, чтобы здесь она устроила драку, — напряглась подруга.

Воспоминание первое.

Воспоминание о команде Мальцевой и Кузнецова навевало на меня животный страх. Не зря их шайку прозвали "Бичом города". Так случилось, что первой моей школой была именно та, в которой учились эти ребята. Ну ладно одна школа, нас угораздило попасть в один класс. С детства домашний ребёнок, воспитанный в лучших русских и православных традициях, я с мученической терпимостью сносила все тычки и подколы. Так продолжалось до восьмого класса. Казалось, всё шло своим чередом. Конец года был близок — на улице раскинулась хозяйкой весна и ничего не предвещало той ситуации, которая возникла после уроков. В те времена моей лучшей подругой была Танюша. У нас были общие интересы, мы были отличницами и довольно часто общались по телефону или вместе гуляли по парку, обсуждая ту или иную тему. Мальчики в этот список тем не входили, почему-то.

В этот день решалась годовая оценка по английскому. Я, с лёгкостью разговаривавшая с учительницей на нём была вместе с Татьяной освобождена от третьей ступени, которую выдавали всем ученикам, и награждена, если можно сказать так, первой, самой сложной. Как говорится, все задания были под звёздочками. И их надо было выполнять. На удивление это не составило особого труда — грамматику и фонетику я сдала на ура, а вот с запоминанием текста возникла заминка из-за того, что меня дёрнули за косу и, притянув за волосы к задней парте, угрожающе прошипели:

— Дай списать, заморыш!

— Но у меня профильный уровень, — проблеяла я.

— Значит сделаешь за меня, — и ко мне на парту с тихим шелестом перелетела тетрадь.

Наверное, удача в тот момент отвернулась от меня и учительница подняла голову от журнала, чётко произнеся:

— Татьяна, Алиса, дадите кому-нибудь списать — поставлю неуд обеим.

Косу отпустили, однако и моему ангельскому терпению пришёл конец. Я расфырчалась как разозлённая кошка и тетрадь перелетела назад.

— Дура! Ну, мы тебе ещё покажем!

Я не обратила внимание на предупреждение и сдала контрольную на отлично. Английский был последним уроком и ничего неподозревающие мы с Татьяной вышли из школы, весело щебеча о том, как же всё-таки хорошо, что задания оказались такими лёгкими. Чтобы выйти из школы, надо было сначала выйти на задний дворик, а потом немного пройти вправо, дабы перейти дорогу и направиться домой. Вот тут-то они нас и подкараулили. Их было шестеро и ли семеро, я не помню точно, они обособленно стояли на задворках школы и только мы показались на лестнице, тут же направились к нам.

— Ты не дала нам списать, сволочь! — прошипела Мальцева, сдёрнув у меня с косы резинку.

— Вы же слышали, что сказала Александра Ивановна, — упрекнула ребят Татьяна.

— Да на х… нам здались ваши "отлично". Вы не помогли нам, значит вы крысы. А крыс положено учить, — выступил Кузнецов.

А потом начался ад. Первым смекнула, что дело пахнет жареным Таня. Она, схватив меня за руку, рванула по направлению к дороге, однако уйти мне не дали, подставили подножку. Падая, я рассекла кожу над бровью и от страха не разбирая, куда я бегу, направилась к лесу. На опушке меня поймали и повалили на мокрую от дождя траву. Я попыталась закрыть лицо руками, однако первый же сломанный палец заставил меня взвыть. Меня начали пинать, не разбирая, кто и куда. Волны боли и страха сменяли друг друга. Я попыталась отползти в кусты, однако и этого мне сделать не дали. Они что-то твердили, но я не разбирала слов от боли, стараясь хоть как-то сгруппироваться, но это получалось плохо и слёзы из глаз смешивались с моей кровью из порезов на лице. Меня вышиб из сознания болезненный удар по голове гриндерсом.

Всё остальное, что в последствии со мной происходило — рассказала мне мама. Это время я помню смутно, словно память заволакивает туманом и мозг отказывается работать.

Меня спас майор милиции, выгуливавший своего стаффа. Его звали Александром Сергеевичем, как Пушкина. Добрейшей души был человек. Жалко, что его уже нет на этом свете — он погиб год спустя в перестрелке. Тогда он заметил, что разъярённые дети кого-то бьют, и поспешил на помощь. Раскидав, словно слепых щенков ребят, он спустил свою Беретту. Так звали стаффордширского терьера, которого он выгуливал. Думаю, только благодаря Бере, тогда удалось что-то доказать. Оглядев мои изорванные лёгкую куртку, колготки и юбку он понял, что единственный выход — это срочный приезд скорой. Я не приходила в сознание, сколько бы он не хлопал меня по щекам и осторожно потряхивал за плечи. В это время Берета караулила двух парней, которых сшибла с ног и повалила на землю. При малейшем движении она рычала, показывая нехилые зубы. Скорая приехала достаточно быстро — за семь минут. Думаю, это спасло мне тогда жизнь. За это время Александр Сергеевич успел порыться в моём портфеле и узнать не только моё ФИО, но и рабочий телефон мамы. Именно ей он и позвонил, когда меня увезли в реанимацию.

Звонок от майора потряс мать. Она сбивчиво объяснила ситуацию начальству, и директор незамедлительно отпустил её. Матушка была в больнице уже через двадцать минут, однако то, что сказал ей врач было до того абсурдным, то поначалу мама не поверила его словам:

— У вашей дочери сильные повреждения. У неё сломаны три пальца, левая рука и трещина в позвоночнике. Кроме того, у неё очень сильное сотрясение головного мозга и, скорее всего, отбита селезёнка и велика вероятность внутреннего кровотечения. Мы подозреваем скрытую черепно-мозговую травму. По приезду у неё уже была остановка сердца и из-за его слабости мы не можем провести оперативное вмешательство. Так что молитесь. Вряд ли мы можем чем-то помочь в её случае. Слишком слабый организм, — бесцветные пустые фразы повергли мою мать в глубокое отчаяние.

В реанимацию маму не пустили, она осталась сидеть в приёмном покое, тупо уставившись в одну точку и осмысливая сказанное врачом. Выходило, что завтра или послезавтра вместо здоровой улыбчивой и тихой дочки у неё будет на руках безжизненное тело, которое надо будет обмыть и положить в гроб, а потом закопать на кладбище. Она беззвучно спрашивала, за что ей такое испытание даёт Бог и почему именно ей. Мама также понимала, что за мной уйдёт также и бабушка с дедом, беззаветно любившие свою внучку. Ко всему прочему, у них уже был на тот момент один инфаркт. Из тихого омута помешательства её вывел Александр Сергеевич. Майор не мог просто так сидеть на месте, поэтому, отвезя юных бандитов в участок и бросив их в КПЗ, он поехал в больницу, где и нашёл мою маму и рассказал ей, как нашёл меня и задержал ребят. Милиционер, перед тем, как ехать в реанимацию, сделал несколько снимков задержанных, и в одном из ребят мама опознала моего одноклассника Кузнецова. Это был приговор ему.