Мария Барская - Радость – в награду Страница 2

А людьми-то они были не слишком обеспеченными. Обычные советские инженеры. Лишь став взрослой, Ника поняла, чего стоили многие ее радости. Папа почти постоянно брал дополнительную работу на дом. Когда Нику укладывали спать, он еще сидел, склонившись над кульманом. И она из своей комнаты слышала мерный звук: «Скрип-скрип-скрип-скрип» – это папа подчищал лезвием бритвы неправильно начерченные линии. А Нике в этом поскрипывании слышалось: «Спи-спи-спи-спи…» Она и засыпала. А папа работал иногда до раннего утра, чтобы, поспав всего часа три, отправиться на службу.

Зато по воскресеньям у них неизменно появлялись билеты от «домового», а летом Нику обязательно вывозили на юг, где она самозабвенно купалась в море и съедала много фруктов. И никогда, ни разу в жизни она не слышала от родителей ни жалоб на трудную жизнь, ни тем более назидательных речей о том, как тяжело им что-то достается. Они работали в охотку и тратили заработанное легко, с удовольствием, не сокрушаясь, что у них нет, как у многих знакомых, машины или садового участка. Зачем им это, когда они есть друг у друга, а рядом обожаемая дочка, и они в любой момент могут поехать куда угодно. Хоть по всей стране путешествуй. Это ведь гораздо интереснее, чем просиживать каждое лето на одном и том же месте.

После школы Ника поступила в Текстильный институт, однако к моменту, когда его окончила, технология производства тканей мало кого интересовала, ибо тканей в стране производилось все меньше и меньше, а их место занимал импорт, завозимый неутомимыми «челноками». Да и зарплаты, которую предлагали выпускнику института, хватало разве что на одну наволочку.

Никина мама к этому времени уже успела уйти с работы, ибо на их с отцом заработок прожить стало абсолютно невозможно, и устроилась в кооператив, где шили самые разные модные вещи. Ника, получив диплом, устроилась туда же. Это позволило им выжить, а отцу не бросать свое любимое КБ.

Потом кооператив неожиданно закрылся, и Ника с матерью перебрались продавщицами в магазин, который торговал всем, начиная от импортных продуктов питания до одежды и обуви. На это тоже можно было прожить. Только вот вечерами после работы – магазин закрывался поздно – возвращаться домой было страшновато. Их встречал папа; он неизменно сетовал:

– Никогда не думал, что на старости лет сяду на шею жене и дочери.

Ника возмущалась:

– Как тебе не стыдно. Ни у кого ты на шее не сидишь. Просто время такое трудное.

Отец усмехался:

– Был бы чуть-чуть помоложе, подался бы в «челноки».

– Только этого тебе, Леня, в жизни и не хватало, – хмурилась мать.

– А что такого? – пожимал плечами отец. – И мир посмотрю, и денег заодно заработаю.

И, уйдя в отпуск, он попробовал. Из всего мира он повидал только Польшу, да и то мельком. Повез он туда с напарником из своего же КБ тайными путями и с большим трудом добытые велосипеды, которые вроде бы у поляков хорошо шли. Однако к приезду Никиного отца с компаньоном конъюнктура рынка изменилась, и велосипеды брали крайне неохотно. С трудом удалось их пристроить оптом практически по себестоимости. А местный ширпотреб, который они закупили на вырученные деньги, до Москвы так и не доехал. В Белоруссии их обокрали, и Ника с матерью целых полгода отрабатывали папины долги.

– Черт с ними, с деньгами. Слава богу, хоть живой вернулся, – сказала по этому поводу мама.

Торговать в магазине Нике не нравилось. И когда институтская подруга Олеся Коршунова предложила ей совершенно неожиданное занятие – работу в рекламном агентстве, она уцепилась за это обеими руками, хоть и не имела ни малейшего представления о том, что придется делать. Ника была готова на все, лишь бы выбраться из опостылевшего магазина.

А Олеся еще и уговаривала:

– Соглашайся, соглашайся. Очень перспективно. Чем больше будет товаров, тем больше потребуется рекламы. Сейчас она только начинается. Брат говорит: «Если не зевать и вовремя влезть, потом будем на коне».

В этот момент Нику даже не волновало, что станет потом. Зато сейчас очень хотелось сменить род занятий. К тому же подруга ее заверила:

– В нашей стране абсолютно все о рекламе имеют смутное представление. Так что ничего страшного. Будем осваивать дело на практике.

– А маму мою нельзя взять? – закинула удочку Ника.

– Вот это, пожалуй, нет, – смутилась Олеся, – нам нужны только молодые.

В результате мама осталась в магазине, а Ника ушла в агентство, которое организовал старший Олесин брат. Оно оказалось совсем маленьким, и поначалу ей пришлось стать мастером на все руки. Она и клиентов выискивала, и разрабатывала с ними рекламную кампанию, и саму рекламу придумывала, и сама ее размещала. Не работник, а человек-оркестр.

Кого-то, может, такое и раздражало бы, а Нике, наоборот, нравилось. В особенности после нудной и монотонной работы за прилавком. Тут, в агентстве, успех во многом зависел от ее сообразительности, умения убедить заказчика. Приходилось на ходу импровизировать, придумывая веские аргументы, и Ника все сильнее втягивалась в новую работу и даже, можно сказать, находила в ней себя. Время было такое, многие искали новое, и Ника чувствовала себя частью нового времени.

Да и заработки нельзя было даже сравнивать с теми, которые она получала в магазине. Ника работала на проценты от сделки. Чем больше находила клиентов, тем больше получала. И так вышло, что в агентстве она нашла не только работу, которая нравилась, но и любовь. Главную и единственную любовь в своей жизни, ибо легкие, быстро проходящие влюбленности, которые случались с ней до сих пор, как бы и не считались.

Однажды к ним явился новый клиент. Ника была в то утро в полной запарке. От нее срочно потребовали отчет о завершившейся вчера крупной сделке, и она сосредоточенно его писала. Подняла она голову, лишь услышав робкое:

– Здрасьте. Мне сказали, что нужно к вам.

Ника глазам своим не поверила. Невероятно, но он стоял перед ней. Именно таким, точно таким, она представляла себе мужчину, которого полюбит. Именно его черты она искала во всех прежних своих увлечениях, но находила лишь отчасти. Именно так Ника описывала его в девичьих анкетах, которыми они с подругами увлекались в старших классах школы. Нет. Такого не может быть!

Ника крепко зажмурилась и снова открыла глаза. Он по-прежнему стоял перед ней, протягивая визитную карточку.

– Мне сказали, что нужно к вам, но, может быть, я не вовремя? – вновь робко заговорил он.

Она не отвечала. Она смотрела на него. Темные коротко стриженные волосы. Высокий лоб. Серо-зеленые большие глаза с тяжелыми веками, плотный короткий нос, рот крупный, с резко очерченной линией губ. И сам незнакомец высокий, стройный. Плечи широкие, а бедра узкие, достоинства фигуры подчеркивали модный пиджак трапецией и обтягивающие джинсы. И голос у него замечательный – низкий, мягкий, будто бархатный.