София Катенина - Давай познакомимся! Страница 2

— Сейчас все совершенно не так, как было еще лет двадцать тому назад. Никому и даром не нужна московская прописка, словами «старая дева» обзывают любую тетку за сорок, если она вовремя не нанесла макияж, да и уволить одинокую мамашу гораздо сложнее, чем замужнюю матрону. Кругом столько возможностей, каждый день открывается куча новых ресторанов, клубов, да и просто красивых магазинчиков. Вот Леонид Владимирович, холостой наш, из отдела сбыта, собрал двадцать человек друзей и уехал тусить на Гоа. А что такое семейная жизнь? Постоянные ремонты, детские болезни, разборки с родственниками. Бытовуха! Никакой романтики, никакого кофе в полвторого ночи, постоянные заботы о том, что приготовить на ужин, да и отпуск — в лучшем случае турецкий пляж по системе «все включено», чтобы можно было хоть на минутку оставить детей на аниматоров. Это просто ужас, а не жизнь! Я уже не говорю о сексе! — Тут Татьяна переходит на доверительный шепот.

Паника одолевает меня, и я пытаюсь придумать, под каким бы предлогом сбежать, пока не услышала чего-нибудь лишнего. Татьяна — моя бывшая коллега, которая по какой-то роковой случайности записала меня в подруги. Теперь я несу этот крест — встречаемся мы крайне редко и в основном невзначай, но удрать от разговорчивой Тани все равно практически невозможно.

Мы сидим на веранде кафе «Академия», где встретились совершенно случайно. Приятно пахнет свежей сдобой, светит яркое солнышко, ненавязчиво играет французский шансон. Все могло бы напоминать романтическую мелодраму, если бы на месте надоедливой бывшей коллеги сидел, к примеру, симпатичный блондин. Однако напротив вертится на стуле Таня, и это меняет жанр. Я забежала выпить кофе во время бизнес-ланча, а что здесь делает она — могу только предполагать. Наверное, заскочила взять несколько десертов к семейному ужину, а заодно и рассказать какой-нибудь малознакомой девушке о том, что ее мужу нравится называть свой член «дядя Толя».

— Я года два к этому привыкала, представляешь?! Ну просто кошмар, как отвлекалась, а потом начала закрывать глаза и представлять какого-нибудь недоступного мужчину. Сразу как-то все наладилось, а что, это же и изменой не назовешь, ну так, мечты и фантазии. Так вот, сначала Антонио Бандерас, классика — я вообще люблю классику. А потом... — Таня перегнулась через стол и наклонилась ко мне так, что ее цепочка с кулончиком в виде какой-то замысловатой козявки окунулась в молочную пену моего капучино. — В прошлом месяце это был Евгений Папунаишвили! Ну тот роскошный грузин, танцор. Ты наверняка видела... Ну «Танцы со звездами»! — Она плюхнулась на место и несколько раз судорожно хрюкнула.

— И как? — глумливо поинтересовалась я, отодвигая чашку подальше. Воображение услужливо подсовывало мне жутковатые слайды: Таня, Эдуард и известный танцор исполняют летку-енку без трусов, а в партере сидит недоумевающий Бандерас и смотрит на них в лорнет.

— Ооо! По-моему, он даст Бандерасу сто очков вперед. — Татьяна мечтательно закатила глаза. — Люблю отечественного производителя!

Возраст моей откровенной собеседницы давно перевалил за шестнадцать. Ей, наверное, около сорока — сорока пяти, однако хорошо подобранный макияж, легкая маечка и летние джинсы делают свое дело — Таня выглядит вполне юной и умеренно беспечной. По ее расслабленной физиономии постороннему никогда и не догадаться обо всех тех ужасах, которые таит в себе Татьянина семейная жизнь. По крайней мере, если ее послушать, остается только за голову схватиться. Все эти километры налепленных котлет, умноженные на литры борща, приглашенные актеры, «дядя Толя»... Женщине таких современных, широких взглядов, тонко чувствующей кино и неравнодушной к бальному танцу, было бы вполне комфортно в статусе одинокой девушки. Она бы справилась, судя по тому энтузиазму, с которым постоянно вещает об абсолютной свободе. Но сама Татьяна уже лет пять, а то и семь носит прелестное кольцо Trinity на безымянном пальце: это символическое изделие из золота трех цветов, созданное гением Картье, позволяет Татьяне петь лицемерные гимны свободе и независимости в любое время, когда заблагорассудится, при этом совершенно ничем не рискуя. И хотя я не люблю Таню и буду рада, когда она наконец замолчит, кое в чем она совершенно права.

Кому вообще в наше просвещенное время сдался этот дурацкий брак? Я вот живу совершенно одна, и могу сказать, что меня это вполне устраивает. В моем холодильнике четыре вида апельсинового джема, а в DVD-проигрывателе диск с фильмом «Женщины», который я смотрю уже вторую неделю подряд. Вот это настоящее счастье, нечета всяким там сомнительным репетициям с давно надоевшим «дядей Толей». Конечно, время от времени я встречаюсь с парнями, но только с теми, кто мне нравится. Впрочем, в последнее время что-то никто не нравится. Мама считает, что мне стоит еще раз выйти замуж. А я считаю, что ей стоит похудеть. Может быть, кто-то и называет меня за глаза одинокой старой коровой, но сама я совершенно искреннее считаю себя свободной женщиной. Лучше конечно же каждый раз пробовать новое блюдо, а не давиться одними и теми же пельменями, закрыв глаза и представляя, что это комплексный обед в грузинском ресторане. Татьяна продолжала болтать, но уже на менее пикантные темы, и под ее треп я задумалась. Наверное, когда-нибудь, когда я совсем уж сильно захочу иметь детей...

— Тогда ты будешь старородящей коровой! — Немедленно нарисовался мамин фантом. — Приведи внуков хотя бы на мою могилу, пока не... — Что именно «пока не», я не дослушала. Фантом растворился так же неожиданно, как и появился, но Татьяна и не думала исчезать.

— Эдик вместе со мной принимал нашу Оксанку! — Татьяна, наверное, читает мои мысли, иначе зачем она открыла кошелек и теперь сует мне под нос фотографии своего розовощекого карапуза? — Он был при родах. Держал меня за руку, перерезал пуповину! Так трогательно. Правда, потом у него год ничего не получалось в постели!

Надо же, я и не думала, что младенцы могут быть так опасны. Я новыми глазами смотрю на изображение кудрявого малыша. С виду такой безобидный, хорошенький! Никому нельзя верить. Таня продолжает делиться сокровенным, а я вспоминаю прошлое, изо всех сил делая страшно заинтересованное лицо. Жаль, она не понимает, что делиться со мной подробностями семейной жизни — совершеннейшая бессмыслица. Я ведь давно по другую сторону баррикад.

Холостяки и семейные — два абсолютно разных мира. Два враждующих лагеря, между которыми идет самая долгая холодная война, которую только может организовать щедрое на выдумки человечество. Ежедневно, а может быть, и ежечасно мы теряем друзей и подруг, которые, волоча пожитки, военные трофеи и остатки здравого смысла, присоединяются то к одной, то ко второй враждующей стороне. Вот взять хотя бы меня. Я тоже пострадала. Куда пропала моя лучшая подруга Оля, с которой мы были неразлучны еще с первого курса филфака?