Кейси Майклз - Ну точно — это любовь Страница 2

Джейни поморщилась — во дворе Эйприл Феддерман съехала с горки и, приземляясь, крепко ударилась попой. Но кто-то из воспитателей подхватил девочку, так что она и пикнуть не успела, и понес в дом, чтобы сунуть ей печенье. Эйприл готова забыть все на свете ради сладкого, может, поэтому у нее такая пухлая попка. Возможно, она так часто и ударяется, зная, что ее ждет утешительное печенье. Все, решила Джейн, больше никаких сладостей. С этого момента ребенок перейдет на разгрузочную диету из яблок и бананов.

— Джейни! Ты слушаешь? Я говорила, кто-то должен раскрыть секрет всему миру.

Джейн снова сосредоточилась, но продолжала наблюдать за детской площадкой.

— Да-да, это я уже поняла, когда ты рассказывала в первый раз. Право общественности на информацию. Я считаю, это полный бред, если речь идет о частной жизни. То есть ты же не спрашиваешь своего хирурга, изменяет ли он жене? Нет, тебя интересует одно — как он управляется со скальпелем. Ну ладно, а когда твой выход?

— Ты хотела сказать, твой выход. Хорошо, объясняю снова: меньше чем через месяц будет мероприятие, конференция, прием — называй как угодно. Недельная гулянка в Кейп-Мэй. В Нью-Джерси, Джейни, на самом побережье! Там ты насладишься и восходами, и закатами над океаном. Честно, об этом написано в проспекте.

— Я знаю, где находится Кейп-Мэй, Молли, — о боже, ее уже захватывает перспектива. Свойское общение с сенаторами и другими шишками, неделя на побережье, все расходы оплачены, развлечения под солнцем. А ведь только что она уговаривала четырехлетнего Мейсона Фурбиша не снимать штаны и не показывать всем свой «фонтанчик». О, да. Она сдает позиции.

Джейн украдкой посмотрела на Молли — та восседала за столом, закинув одна на другую длинные ноги, и лениво покачивалась на стуле. При этом открывались великолепные бедра. Теперь командовала она и, конечно, сознавала это.

И Джейн тоже это знала. Она подавила вздох — детская площадка за окном превращалась в чистый песчаный пляж, за которым простирался бесконечный голубой океан. Может, на этот раз будет забавно выпутывать Молли из истории. По крайней мере, поест «морских конфет» и обзаведется красивым загаром, прежде чем ее поведут на расстрел.

— Молодчина, Джейни. Ты знаешь, где находится Кейп-Мэй? Ты всегда была сильна в географии. В общем, будет что-то вроде ежегодного приема для умников и их спутников. Иногда там даже появляется президент, хотя, говорят, на этот раз он вряд ли приедет. Ну так вот, эти великие умы сидят и рассуждают о Платоне, распространении ядерного оружия, смысле жизни — в общем, о всякой фигне. Сенатор тоже будет. И я должна была попасть туда. Такой шанс выпадает раз в жизни.

Джейни наконец повернулась лицом к кузине, села на подоконник, взяла тряпичную куклу и принялась распутывать ее рыжие нитяные волосы.

— Так, значит, ты поговорила с подругой, которой принадлежит эскорт-агентство в Вашингтоне. И тебя порекомендовали одному из гостей, у которого нет пары. Просто кошмар, Молли. Как можно даже подумать о таком?

— Ты меня поняла. Молодец. Да, все уже решено. Я проникаю туда под руку с этим парнем. Все исключительно платонично, на таких важных конференциях не принято заводить шашни. Хотя, если ты узнаешь о чьих-нибудь делишках, не проморгай и тут же звони мне. Ну так вот, потом я схожусь с сенатором, он выкладывает мне все про свои планы. Я первая публикую сенсацию, и меня не выгоняют с работы. Что может быть проще?

— Ну, не знаю. — Джейни нахмурилась, глядя на рыжие спутанные пряди. — Вылечить насморк? Убрать лицо Реджиса Филбина с экранов телевизоров?

— Реджиса Филбина? Я терпеть не могу его галстуки, но сам он мне нравится. Интересно, будет ли он на конференции? Там собираются самые разные люди. Политики, актеры, ученые, даже некоторые репортеры, поклявшиеся в сохранении тайны, конечно. Ты представляешь себе этих ребят — тех, кто мнит себя журналистами? Но дело в том, Джейн, никто не будет знать, что я репортер.

Джейн отложила куклу и пристально посмотрела на Молли.

— А ты и есть не репортер. Ты секретарь в издательстве. И у тебя испытательный срок.

— Всего лишь пропустила звонок от человека, который пытался прикрыть перевозочную компанию, сваливающую вредные отходы куда ни попадя… — Молли вздохнула, но тут же снова воодушевилась: — Это сработает, Джейни. Я публикую сенсацию, и меня не просто оставляют, но и повышают до репортера! Пулитцеровская премия, вот что меня ждет!

Джейн в последний раз попыталась проявить благоразумие:

— Ну так поезжай туда. Используй свой шанс. Пришли мне открытку.

— Джейни, — вздохнула Молли, — повторяю в двадцатый раз. Сенатор Харрисон вдовец. Но на конференции с ним не будет женщины. В то же время я вчера узнала, что он приезжает не один. Берет с собой племянника, — Молли сморщила изящный носик. — Диллона Холмса.

— Того самого, с которым ты встречалась после колледжа, когда стажировалась в Вашингтоне. Кажется, ты говорила.

— Точно. И Диллон Холмс ненавидит меня, почему — неизвестно. По-моему, он говорил, что я ветреная, как будто это ужасный недостаток. Но все равно я рассылаю рождественские письма всем, и ему в том числе, о том, как я провела год. Ты знаешь, как все любят мои рождественские письма. Идиотский компьютер. Он так и сыплет адресами, а я забываю стереть имя Холмса.

Джейн закусила нижнюю губу. Она на дух не выносила рождественские письма Молли, изобилующие фразочками: «Я была там-то, а потом там-то и познакомилась с такой важной шишкой, что вы и представить себе не можете; и я попала в лунку с одного удара на пятом занятии по гольфу в Палм-Спрингс; и не слишком классно было прыгать с парашютом над океаном в Бимини». И так далее, и так далее, и так далее… в то время как Джейн знала, что ее рождественское письмо, реши она его написать, будет состоять из одного предложения: «Мне удалось протянуть еще один год, не продав мой старый „додж-неон»».

— Возможно, — предположила Джейн, стараясь скрыть фальшь в голосе, — он не читает твоих рождественских писем.

Молли закатила глаза:

— Джейни, все читают мои письма. Кроме того, Диллон — или его компьютер — прислал мне в ответ открытку. То есть он должен знать о моих намерениях начать журналистскую игру.

— Вся жизнь для тебя игра, Молли.

— Джейни, ну пожалуйста. Даже если Диллон не читает моих писем, он ненавидит меня. Всю неделю я не смогу подойти к сенатору Харрисону ближе чем на сто метров. Но ты сможешь. Мы с тобой совсем не похожи…

— Спасибо за напоминание, Мисс Ноги От Ушей.

— Ну брось же. Ты ведь такая миленькая. Каждый мечтает тебя потискать.

— Меня сейчас стошнит, — пробормотала Джейн.