Наталия Ломовская - Сюрприз для Александрины Страница 2

– Хорошо, спасибо.

Мы молчали и пили кофе. Солнце яростно било в окна.

– Поедешь на работу?

Я кивнула. Думала, что Ирина будет меня удерживать дома. Но она сказала:

– Если чувствуешь себя хорошо, конечно, поезжай. Развеешься, пообщаешься с коллегами.

– Развеешься! Можно подумать, у меня там много развлечений! – усмехнулась я.

– Вдруг именно сегодня случится что-нибудь хорошее? – предположила Ирина.

Она все же неисправимая оптимистка. Чему там случатся? Да и коллеги меня не очень-то и любили.

– Дочка самого, – вился язвительный шепоток у меня за спиной, когда я шла по коридору.

Можно подумать, я занимала бог весть какую большую должность! Сделала невероятную карьеру! Перекладывала ненужные бумажки в отделе кадров, вот и все.

Собственно, ни на что больше я и не могла претендовать, окончив факультет документоведения.

По правде говоря, скучнейший факультет. Мне всегда казалось, что на свете есть занятия поинтереснее. Но меня никто не спрашивал, что мне там кажется. А мне не хватило силы воли, чтобы выбрать себе профессию по желанию.

Но ведь такое образование и такую профессию выбирают себе люди и по доброй воле?

Например, моя сотрудница Света.

У меня, вообще-то, много коллег. В корпорации Аптекаря трудится чертова куча народа. Но со мной в кабинете сидит одна только Светочка, и общаюсь я почти с ней одной.

У Светочки невинная круглая мордашка, голубые глаза-пуговицы и светлые кудряшки. Глядя на нее, можно предположить, что она невинна как дитя и кротка как ангел. Не удивлюсь, если Аптекарь устроил кастинг – кто из кадровичек достоин занимать место рядом с его дочерью. Если это и так, то он крупно промахнулся. Светочкино внутреннее дитя давно пошло вразнос, выгнало за порог кроткого ангела, а на его место пригласило дюжину бойких разномастных чертей. Черти не дают Светочке покоя, дергая ее, как марионетку, за ниточки. Девушку обуревают дерзкие желания и безумные амбиции, которые никак не могут реализоваться в отделе кадров.

Кузьмич привез меня пораньше, а Светочка, как всегда, была минута в минуту. В корпорации за опоздания серьезно взыскивали. Сначала в наш тесный кабинет влетело облако ее невыносимо сладких духов, потом показалась она сама, в развевающемся бледно-сиреневом пальто, не очень-то подходящем для грязной московской весны, и в темных очках-авиаторах. Все ясно, вчера прошла гулянка, и это в будний-то день. С утра Светочка не успела навести на лицо «ботэ» и теперь целый день будет во вздорном настроении – с похмелья ее черти становились ужасно беспокойными. Сейчас она скажет: «Фу, ну и надралась же я вчера!»

– Привет, Александрина! Ф-фу, ну и погуляли же мы вчера! А ты как отметила женский день Восьмое марта? Вижу, вижу, без членовредительства не обошлось. Что с рукой-то?

– Мы собирались в оперу, а я решила полить цветы, и вот…

– В оперу? Полить цветы? – радостно осклабилась Светочка, как будто я удачно пошутила. – Ну, даешь, Александрина! А мы завалились в «Китайского летчика», выпили там текилы, поехали в «Аквариум», поплясали. Хотели податься к «Лакшми», но денежки тю-тю…

И Светочка печально присвистнула.

– Эх, Александрин, мне бы твои возможности! – Любимый конек моей сослуживицы был оседлан и тронулся в путь, помахивая кудрявой гривой. – Да разве бы я стала торчать в этой шараге?

Перекосившись, Светочка осматривала убогую обстановку – два стола, два компьютера, три стула и несгораемый шкаф. На подоконнике – принесенное мною из дома дерево бансай и Светочкино зеркало. Стену украшает репродукция «Незнакомки» Крамского. Аптекарь как-то решил привить своим служащим чувство прекрасного – в его планах было корпоративное посещение Третьяковской галереи, поездка в Эрмитаж и вручение абонементов в оперу вместо квартальных премий.

Но, к счастью, все ограничилось плохими репродукциями.

– И что бы ты сделала? – спросила я.

Вовсе не потому, что мне было интересно. Просто не поддержать разговор казалось невежливым.

– О-о, я-то бы нашла, чем себя занять! Путешествовала бы по свету. Знакомилась со звездами Голливуда. Торчала в СПА неделями. Следила за собой – от пяток до кончиков волос. Тусовалась в самых элитных клубах. Знаешь, твой папаша, наверное, просто-напросто жмот. При таких деньгах заставлять единственную дочь работать!

– Не исключено.

– И вообще, – раздражилась вдруг Светочка. Наверное, какой-то особенно прыткий бес ткнул ее кулачком под ребра. – Вам с папочкой никогда не приходило в головы, что ты занимаешь чужое место? Что здесь могла бы работать не наследница огромной корпорации и миллионного состояния, а девушка, которой действительно нужны деньги? Для которой эта зарплата – не мелочовка какая-то на карманные расходы, а единственный источник существования? Чтобы она могла оплачивать коммунальные услуги, покупать еду и кое-как одеваться?

Потрясенная судьбой неизвестной мне девушки, которая нашими с Аптекарем страданиями осталась голодной, голой и с долгами по квартире, я молчала и смотрела, как Светочка откупоривает бутылку минеральной воды и жадно пьет прямо из горлышка.

Утолив жажду, она немного смягчилась.

– Так-с, начнем исправлять разрушения, нанесенные бурной ночью, – объявила Светочка, достала громадную косметичку и высыпала на стол целую гору разноцветных тюбиков.

Теперь можно передохнуть и поработать. Часа полтора Светочка будет трудиться над собственной физиономией, забыв обо мне.

Напоследок помахивая розовой кисточкой под глазами, она сказала:

– Кстати, как тебе мое пальто? Шикарно?

– Новое? – уточнила я.

– Позавчера была зарплата. Значит, новое. Сама могла бы догадаться.

Такие разговоры происходили периодически – участь дочери миллионера не давала Светочке покоя. Надо отдать ей должное, она с большим юмором сравнивала себя с людоедкой Эллочкой, персонажем бессмертного романа «Двенадцать стульев», а меня – с молодой Вандербильдихой, за которой та самая Эллочка гналась.

– Впрочем, – добавляла Светочка, – в смысле туалетов за тобой вряд ли кто угонится.

Это была ирония, доступная даже мне. Что и говорить, одевалась я довольно-таки уныло, хоть и дорого.

– Почему бы тебе не купить такое же пальто? Ты выглядишь, как ворона. Ей-богу, на твою черную тряпку страшно смотреть.

– Эта черная тряпка от Шанель, между прочим!

– Что ж, у мадемуазель Шанель были свои провалы, – ловко парировала Светочка и нанесла на губы еще один слой кукольно-розового блеска. – Я бы такое и задаром не взяла. Никак не могу понять, по какому принципу ты выбираешь одежду? Чтобы мухи на лету дохли от скуки? Наш девиз – ни одного яркого пятна? Только черное, белое или тускло-бежевое?