Жоан-Фредерик Эль Гедж - Низкий голос любви Страница 2

Он выпускает крючковатые когти, вонзает, втягивает, вонзает, две молниеносные атаки без предупреждения, – порванная кожа предплечья. Мужчина пытается стряхнуть пушистую пиявку, вгрызающуюся в его плоть. Без единого звука, сжав челюсти, он бьется, словно охваченный пламенем. Зверь шипит и плюется, сощурив глаза до щелок В нем просыпается память о предках-хищниках, когтистые задние лапы царапают живот, стремясь выпотрошить чужака, который бьет его ладонью по спине с жалобным криком жертвы. Зверь отпускает его, на долю секунды зависает в невесомости, лапы царапают воздух и ударяются о паркет. С напряженной спиной и зияющей пастью зверь испускает боевой крик Немо кривя рот, раненый сжимает одну руку другой, как сухую ветку. Кожу прорезает кровавая линия. Клер отстраняет его мягко, но решительно. Он не в состоянии противиться. И вот он вышел. Она закрывает за ним дверь, зовет бархатным голосом: «Янус!»

Тишина. Она нажимает носком ноги на выключатель. В золотистом свете становятся видны маски и слепки рук на стенах. Клер зовет снова, натыкается на твердый и легкий предмет, который упал рядом с вазой, ложится на пол. Победоносный хищник идет к ней.

Застывает в центре комнаты. Потягивается выставив вперед передние лапы. Выгибает спину, усы у пола, хвост задран вверх. Застывает с напряженными мышцами. Божество с барельефа. Расслабляется и валится на бок. Хозяйка запускает пальцы в густой мех на груди. Язычок шершаво вылизывает тыльную сторону руки, указательный палец, большой, ладонь. Треугольная головка ложится на паркет. Кот широко зевает, тихо закрывает пасть, но клык еще виден под губой, запятнанной кровью.

Клер приглушает свет, подбирает твердый и легкий предмет, упавший рядом с вазой, заворачивает его в тонкую бумагу и прячет в деревянную шкатулку до завтрашней церемонии.

Мужчины на один вечер Клер утомляют. Обычно она задумывается, когда же найдет того, кто выдержит испытание хищником. Но сегодня вечером это даже не пришло ей на ум.

«Ах, Янус, мой Янус». Она улеглась в постель, и кот лег рядом с ней. Во тьме блеснули четыре глаза.

– Вы делали то, о чем я просил?

– Да. Каждый день.

– Вы были одни?

– Да. Я делала это по вечерам.

– По вечерам?

– Да. По вечерам я бываю одна.

– Лучше не заниматься этим вечером. Сразу после этого лучше не засыпать. Выберите другое время, тогда пользы будет больше, да и удовольствия. И лучше на полу, чем в постели, а? А потом, на этом не стоит останавливаться. Продолжайте, но в другой позиции. Хорошо. Разденьтесь, прошу вас. Так вам будет удобнее. Трусики оставьте. Одну руку положите на грудь, другую на пупок. Чувствуете, как расслабляется живот? Не кивайте. Не двигайтесь. Я вижу, что вы меня поняли.

Артур Летуаль включает видеокамеру, закрепленную на треножнике. Потрескивание мотора сливается с завыванием ветра за окном. На металлической тумбе – монитор, усилитель, спектрограф, мигают красные цифры. В большом зеркале отражается обнаженное тело девушки: смуглая кожа, черные волосы, закрытые глаза, левая рука поднята к груди, правая прикрывает пупок Она лежит не прямо на черной коже кушетки, а на длинном прямоугольнике белой бумаги. Артур Летуаль сидит у изголовья: «Итак, повторим. Начните со вздоха… Да… Напрягите правую кисть и предплечье. Внимательно следите за тем, как распределяется напряжение… Да… Так… Теперь вздох звучит правильно. Согните правую ногу. Миллиметр за миллиметром. Не дышите. Нет, нет, нет, запомните, что сейчас вы это сделали слишком быстро. Давайте снова. Согните левую ногу. О-о-о-очень медленно. Левую руку. Поднимите левое плечо. Медленно. Вздоххх… Приподнимите голову, миллиметр за миллиметром… Сразу расслабьтесь – и вздох… Дышите нормально. Можете двигаться. Черт!»

Раздался гнусавый голос интерфона – веки молодой евразийки недовольно дрогнули. Артур Летуаль покосился на видеоэкран: там в беловатом тумане виднеются три стоящие девочки с ранцами на плечах. Громкоговоритель придает детским голосам металлический тембр. «Да, войдите». Три девочки заходят в зал ожидания. Их приглушенный разговор больше не искажает электроника.

– Начнем сначала. Выдыхайте. Горло не зажимается, хорошо. Я считаю до восьми. Внимание, грудь вперед. Выдыхайте. Оденьтесь, пожалуйста. Следующее упражнение. Прочитайте вслух этот текст…

Из холла доносятся смешки. «Шли бараны по дороге, Промочили в луже ноги. Кто не хочет воду пить? Выходи, тебе водить!»

Летуаль поднялся, чтобы утихомирить девчонок, но не успел нажать на ручку двери, как она приоткрылась и длинная голая рука в тяжелом медном браслете протянулась к застекленному книжному шкафу в углу. Костлявые пальцы схватили прозрачную коробку с макетом человеческой гортани. Девочки за стеной смеются. Летуаль просит даму в браслете успокоить их. Она закрывает за собой дверь. Но вот тишина восстановлена – Летуаль снова садится в кресло и берет на колени синтезатор. Молодая евразийка, напрягая шею, прерывающимся голосом начинает читать текст с листа, чуть дрожащего в ее пальцах.

– О дааама глубиныы…

– Слишком сильная модуляция – у вас сбивается дыхание. Тщательно выговаривайте каждую букву. «О дама глубины»…

– О дама глубины…

Звонит телефон.

– Прошу прощения. Алло. Да, мадам… мадемуазель. Я вас удивил? Обычно по телефону вас путают с мужчиной? Действительно, я не обманулся. Оно и к лучшему, знаете ли, ведь голос – моя профессия. Вероятно, вы страдаете вирилизацией гортани. Не обязательно тяжелой, но не будем забегать вперед. Когда? Двенадцатого июля. На следующей неделе. Номер телефона? Ваша фамилия? Если секретарша вам не перезвонит, приходите в назначенное время. До свидания. – Он повесил трубку. – Очень хорошо… Продолжим. «О дама глубины»…

– О дама глубины, зачем же на поверхность, нарушив водной глади вернофть…

– Обратите внимание на звук «с»… Повторяйте за мной: «сакс»…

– Факс…

– Нет! Сакс…

– Сакс.

– Хорошо. Сакс и фон.

– Факс и фон.

– Да нет же.

– Саксифсон.

– Еще хуже.

– Сакс и фон.

– Наконец-то. Так, дальше.

– Мадам, кто я для вас? Ведь вы так молчаливы, не прячьтесь боязливо, настал свиданья час.

– Well, very well! Ну вот, теперь все звуки встали на место, заметьте!

Пациентка ушла. Женщина с обнаженными руками заглянула снова и поставила на этажерку макет гортани.

– Я домой, Артур. Завтра придешь?

– Утром нет. К десяти мне надо на похороны Станислава Дорати. То есть на самом делея еще не решил, пойду ли.

– Твой бывший пациент? Иди обязательно. Я-то на похороны явлюсь, только когда настанет моя очередь. Спокойной ночи.