Мария Чепурина - Куда приводят мечты Страница 2

– Там собор Святой Софии, – продолжала умничать сестра, владеющая картой. – А вон там, рядом, – это звонница. Короче, колокольня.

– Им, наверно, уж лет сто, – сказала Юля. – Или даже двести.

– Тут написано, что тысяча. Одиннадцатый век...

– Что?!..

Катер загудел – наверно, чтобы те, кто не поехал, могли позавидовать, – и тронулся. Нырнул под мост и сразу показался по другую сторону его, там, где под стенами кремля был пляж. Ещё раз дал сигнал и двинулся на Ильмень[1] вслед за стрекозой.

– Смотри! – сказала Майя, тыча в калькулятор на мобильном. – Ты моложе этой церкви в восемьдесят три раза. А я – в семьдесят семь!

У Юли в голове такие цифры не укладывались. Поверить, что в такой глубокой древности на самом деле жили люди и уже умели строить храмы, у неё не получалось.

На минуту сёстры замолчали.

– Что, пойдём? – спросила Майя.

Из-за стен кремля в ответ ей зазвучал волшебный колокольный звон.

На руку Юли в тот же миг села вторая стрекоза.

Баба Октябрина плохо слышала, не очень хорошо видела, но зато соображала прекрасно, хотя и часто забывала кое-что. Квартира у неё была под стать самой старушке, да и всему городу: какая-то, можно сказать, археологическая. На полках – книги авторов, давно всеми забытых. В книгах – фантики конфет, которые лет тридцать как уж съедены и двадцать как не выпускаются. Тут и там пожелтевшие фотки забытых людей. Фикусы – старые, толстые, словно дубы. Кружевная салфетка на чёрно-белом телевизоре и странные фигурки за стеклом в серванте: лисички, крестьянки, солдатики – десять раз разбитые и склеенные. Рассохшаяся мебель. Странный запах из шкафов. Плешивые ковры. Ужасно древние, все стоптанные тапочки. На кухне занавеска, больше походящая на что-то вроде полотенца на верёвочке. А за окном на этой самой кухне – белый храм, простой и сказочный.

– Там у неё варенье тоже археологическое, – сообщила Майя, указав на хрущёвский холодильник. – Я уже проверила. Две банки – тыща девятьсот восьмидесятого.

Бабушка резала колбаску тонкими брусочками, хлеб – как для канапе, предлагала морсы и компоты, доставала там и сям припрятанные одиночные печененки, конфетки, мармеладки... И без конца задавала вопросы. Сначала ела Майя – Юля отвечала на вопросы. После поменялись. Приходилось без конца рассказывать про школу, про друзей, семью, родню, поезд, дорогу... и опять про школу, потому что бабушка всё быстро забывала.

– Где же вы сегодня были? – спросила баба Октябрина, кончив разговоры о родне.

После моста сёстры пошли левой стороной, где было Ярославово дворище и которая, если не врёт путеводитель, называется Торговой.

Юля припомнила улицы, где они были:

– Улица Ильина, улица Волосова, улица Баяна...

– Чего-то странно ты их называешь, – удивилась бабушка. – «Ильина улица», «Волосова улица» – вот так. Ведь она чья? Ильи...

– Ильи? Я думала, в честь Ильина какого-то назвали. Большевик, наверное, местный. У нас все улицы названы в честь революционеров. А тут... Ильин и Волосов – разве не здешние герои?

– Ой, ну скажешь тоже, – рассмеялась баба Октябрина. – Мне б и в голову такое не пришло. Какой ещё Волосов?! Это Волос, языческий бог. Его улица. А другая – святого Ильи.

– А Баяна?

– А «баян», – сказала Майя, оторвавшись от еды, – это если кто-нибудь сказал, что всем известно.

Баба Октябрина «прогрессивного» ответа не расслышала.

– Баян, – пояснила она, – это древний сказитель. Неужто вы не слышали? Хотя он легендарный... Придуманный.

«Всё смешалось. И святые, и язычники, и сказки, и реальность», – про себя решила Юля. Чтоб дойти от проспекта Маркса до проспекта Ленина, девчонкам надо было пройти улицы Гагарина, Толстого, Александра Невского. В улицах города жили двенадцать веков всей российской истории. Но лицо его было старинным, таким, будто этих веков вовсе не было.

– Ой, а у меня ведь есть ещё сало! – сообщила бабушка.

Покопавшись в холодильнике, достала белый кубик, стала нарезать его тонюсенько.

– А на раскопках-то вы были? – продолжала она задавать вопросы.

– На каких раскопках?

– Да на археологических.

– Нет...

«Ведь и правда! – сообразила Юля. – Раз тут всё такое древнее, то где-то надо быть и археологам». И быстренько спросила:

– А где, где они?

– Где? Да везде! – сказала бабушка. – Заборы-то видели? Такие, словно стройка. Возле нас совсем – Ивановский раскоп. Подальше, за хлебным, – там Покровский. А ещё есть Николаевский...

– Хочу! – сказала Майя.

– А нас пустят?

– Пустят! – успокоила старушка. – Они всех пускают. Тут ведь город – весь сплошной раскоп. А археолог, наверное, каждый второй.

– Классно! Сходим прямо завтра! – заявила Юля.

– Вот и хорошо, – сказала бабушка. – А теперь, зайки, про школу расскажите. Как вы учитесь?

Майе с Юлей приготовили постели в одной комнате. Там тоже из окна виднелся храм, а на трюмо стояли пузырьки с засохшим лаком: «Лак маникюрный „Перламутр“. Цена 20 копеек».

Когда Юля пошла в душ, то оказалось, что здесь необыкновенно мягкая вода. Как будто бы не в ванной, а в реке! Такое наслаждение! Голова внезапно отказалась думать о чём-либо, кроме археологов. Странные люди с непременными очками и бородками, усердно ковыряющие кисточками жёлтые пески и достающие оттуда золотые саркофаги, вазы, статуи... Конечно, ясно, что песков тут нет, что это не Египет. И, конечно, вазу золотую им, девчонкам, не подарят. Так, может, хоть серебряную?.. Если только пустят. Странно было думать, что кому угодно можно просто так прийти и посмотреть работу важных докторов наук – такую сложную, ответственную, непонятную!

В спальне девочек было открыто окно, и оттуда лился воздух, такой чистый, как будто бы душистый, сладкий. Майя восседала на своей кровати, изучая где-то найденную ею газету «Труд» за 3 марта 1968 года.

Стоило Юле появиться, как сестра сейчас же крикнула:

– Чур, завтра первым делом на раскоп!

2

День знакомства

Нет ничего приятнее, чем проснуться от блинного запаха. Открыв глаза, Юля увидела ковёр, по-старомодному висящий на стене, дополненный зачем-то чёрно-белым фото незнакомой бабки. Потом взгляд упал на старинный комод, на котором лежала газета за 1968 год. «Я в Новгороде», – вспомнила девчонка. Посмотрела на сестру. Обе штанины Майиной пижамы почему-то задрались наверх, пододеяльник, чистый и отглаженный вчера, валялся на полу, а простыня каким-то образом свернулась, став похожей на канат из школьного спортзала.

«Безобразие! – решила Юля. – Сколько хлопот с этими подростками!»

– Вставай! – сказала она Майе. – На раскопки!

Но сестра перевернулась на живот, пробормотала что-то очень недовольно и продолжила свой сон.