Татьяна Туринская - Когда меня ты позовешь Страница 2

Вот именно: а где его взять?.. Кристина ведь только так, хорохорилась для виду, чтобы не слишком-то ее жалели — ведь порой сочувствующие взгляды ранят похлеще самых злых насмешек. А на самом деле… А на самом деле и по сей день, спустя столько лет, пребывала в весьма плачевном состоянии.

Хотелось назло Валерке стать супер-успешной бизнес-леди. Или хотя бы просто успешным человеком. А еще лучше — просто счастливой женщиной. Женой, матерью. Любимой женой и любимой матерью. И любящей. Да, это обязательное условие — и любящей!

И вот с этим, казалось бы, совершенно невинным дополнением, возникали огромные проблемы. Потому что любить Кристина разучилась. Напрочь, насмерть. Совсем разучилась, безвозвратно.

Потому что это только с виду казалось, что она живет. А на самом деле она уже давно умерла. Только ее бледная тень еще почему-то болталась по свету, неприкаянная, одна сплошная оболочка, лишенная чего-то немыслимо важного, жизненного. А сама Кристина умерла давно и бесповоротно.

Сколько лет прошло с тех пор? Сколько зим? Тогда почему же до сих пор так больно?! Невзирая даже на то, что болеть, кажется, уже абсолютно нечему, ведь душа умерла давным-давно. Тогда почему до сих пор так больно, почему? Ведь все в прошлом, в далеком-предалеком, в давно забытом прошлом…

Забытом? Ой ли? В прошлом — да, в далеком — да, но вот забытом ли? Уж самой-то себе ведь можно бы и признаться, что ничего не забыто. И именно поэтому так больно. Потому что все живо. И память, и душа. И тело. Пусть не такое уж молодое, как тогда, пусть уже давно не девичье, но ведь живое! И, пока живое, так хочется чего-то теплого, так хочется любви и ласки. Так хочется, чтобы сильные мужские руки прикоснулись к нему, прикоснулись так, чтобы оно бессовестно выгнулось навстречу этим наглым требовательным рукам, чтобы даже не пыталось препятствовать их продвижению в заветные глубины. Хочется стонать и плакать от наслаждения, хочется ласкать самой, любить, терзать мужскую горделиво возвышающуюся плоть, и чтобы плоть эта так же трепетала от ее прикосновений, как и сама Кристина от мускулистых требовательных рук. Чужих рук. Теперь уже чужих. Уже давно чужих рук…

Мечты, мечты… Где ваша сладость? Да и сколько можно мечтать-то? Это сначала еще был смысл ждать и надеяться на чудо. А потом… Нет, слишком уж много лет прошло, слишком много воды утекло. Ничего не исправить. Да и что там исправлять? Нужно просто забыть. А это-то и есть самое сложное…

С Валеркой Кристина познакомилась случайно. А может, и не случайно — кто знает? Валерка был ее первым поклонником. Вернее, ее единственным поклонником. Нет, снова не так. Валерка Чернышев был первым и единственным поклонником таланта Кристины Колесниковой.

Все говорили, что Кристина замечательно поет. Она почему-то безоговорочно верила в это. Хотя самой собственный голос, услышанный с магнитофона, казался ужасным. Почему-то изнутри голос слышится совершенно иначе, и кажется, будто магнитофон его безжалостно искажает и даже уродует. Но так кажется только хозяину голоса, потому что буквально все его окружение находит запись совершенно идентичной оригиналу. Кристина даже выдумала для себя теорию, как будто бы собственный голос любого человека отражается от черепной коробки и каким-то непостижимым образом там резонирует, а потому сам хозяин слышит его иначе, чем воспринимают его посторонние люди. А может, это фокусы таинственного среднего уха, которое никто в глаза не видел, но все наслышаны о его существовании? В физике Кристина была полным профаном, поэтому и не была уверена в правильности собственной теории, но так ей было легче смириться с непохожестью собственного голоса на тот, каким она воспринимала его во время пения или же рядовой беседы.

Кристине было всего-то семнадцать, когда она впервые увидела Чернышева. Высокий симпатичный парень с идеальной мужской фигурой. Именно такими изображают своих героев авторы романов. Такими их высекали из мрамора древние скульпторы. И как раз таким был Валерка Чернышев в момент их первой встречи: в белых джинсах, обтягивающих узкие, но крепкие бедра, и в черной рубашке с закатанными выше локтя рукавами, едва не трескающейся на налитом силой торсе. Среди многочисленных знакомых Кристины никто на тот момент не мог похвастать такой фигурой. А Валерка, как она потом выяснила, просто с раннего детства занимался плаванием. Был у нового знакомого только один маленький недостаток — неровная кожа, все еще покрытая в некоторых местах юношескими угрями. Но даже это Валерку не особенно и портило — если не слишком приглядываться, не очень-то и заметен был его изъян. Зато все плюсы буквально бросались в глаза с первого же взгляда.

Несмотря на внешнюю симпатию к Валерке, довольно долгое время Кристина считала его всего-навсего приятелем. Ей льстило, с каким восхищением Валерка всегда слушал, как она пела. Кристина со своей группой, названной в ее честь, как раз перебралась из одного клуба в другой, на Мальцевской переправе. Естественно, никаких концертов они не давали, даже дискотеки и те проходили без их участия. И в ресторанах тоже почему-то обходились без их услуг. Только на заводе, в чьем клубе и репетировали ныне ребята, периодически проводились какие-то торжественные мероприятия, приуроченные к тому или иному празднику, и вот уж в таких-то мероприятиях группа "Кристина" непременно принимала живейшее участие.

Но мало, ах, как мало Кристине было таких мероприятий! Мечталось о большой сцене, о большом успехе. О многочисленных поклонниках, забрасывающих ее цветами. Но пока что лишь один поклонник имелся в ее арсенале, только Валерка Чернышев.

Валерка неизменно присутствовал на каждой их репетиции, после чего непременно провожал будущую знаменитость, как мечталось Кристине, домой. И ничегошеньки между ними ровным счетом не было, даже ни единого невинного поцелуя. Несколько месяцев восторженного поклонения, несколько месяцев провожаний, несколько месяцев ничего не значащего "Пока!" у подъезда Кристининого дома.

А потом Чернышева забрали в армию. И не только Чернышева. Туда же забрили и барабанщика группы "Кристина" со странной кличкой Кура — никто даже не знал, как его на самом деле зовут. Женился Сережа Мотора по кличке Моторчик, плотненький очень добродушный паренек и по совместительству бас-гитара. У Лешки Карпова, негласного руководителя группы, возникли какие-то проблемы в личной жизни. В общем, компания распалась окончательно.

И вот тогда пришло письмо. Первое письмо от Валерки. Кристина до сих пор хранила все его письма — и из армии, и из Москвы. А то, первое, было особенным. Написанное почему-то простым карандашом, оно было совсем коротеньким и состояло всего лишь из нейтральной просьбы сообщить ему адрес Карпова. Хотя Кристина была абсолютно уверена — Лешкин адрес он прекрасно знает, это всего лишь повод написать ей письмо, маленькая невинная уловка. Потому что писать без повода ему было неудобно. Потому что перед самым призывом в армию они немножечко поссорились. Как водится, из-за абсолютной ерунды, из-за совершеннейшей глупости, но ведь поссорились же! Вот Валерка и придумал способ: чтобы и помириться, и переписку наладить, и чтоб гордость его чрезмерная при этом не пострадала.