Дебора Чил - Повод для разговора Страница 2

— Эй, постреленок! — У Эдди и Каролины была особая манера общения. — Где ты была всю ночь?

— Спала! — Она захихикала и прыгнула в его раскрытые объятия.

— И что тебе снилось? — спросил он, кружа ее по комнате.

— А как ты думаешь? — ответила она вопросом на вопрос.

Грейс позволила себе мгновенную роскошь полюбоваться на дочь и мужа — две самые яркие звезды в ее вселенной. Их общество взаимного обожания было клубом, из которого она была подчеркнуто исключена, но такое положение вещей только изредка раздражало Грейс. Ее взаимоотношения с собственным отцом были сложными, она всегда была ближе к матери. Глядя на Каролину, смеющуюся в объятиях Эдди, она испытала приступ зависти к тому, чего у нее никогда не было с Вилли.

Эдди нежно обнял дочь, поцеловал в последний раз, затем опустил ее на пол.

— Эй, — обратилась Грейс, когда Каролина умчалась из комнаты. — Я должна сегодня свозить ее в магазин Миллера на примерку костюма для верховой езды. Хочешь встретиться с нами там, а потом вместе пообедаем?

Эдди с сожалением покачал головой:

— Не получится. У меня совещание, с которого мне не выбраться. Хочешь, встретимся пораньше?

— Не могу. У меня собрание благотворительного общества. Они избрали меня председателем комитета по подготовке книги по кулинарии.

— А завтра?

— Завтра — суббота, — напомнила она ему.

— У меня гольф.

Как будто она этого не знала. Эдди играл в гольф все с теми же тремя приятелями по колледжу каждую субботу по утрам с тех пор, как они поженились.

— Как насчет понедельника? — спросил он.

Грейс пожала плечами:

— Если я смогу так долго морить ее голодом.

Понедельник ее устраивал, но лучше бы сегодня. Грейс сомневалась, поймет ли он почему, даже если она попытается объяснить ему.

Покупка Каролине костюма для верховой езды в магазине Миллера была чем-то вроде ритуала, особым случаем, который ей хотелось отпраздновать втроем. Гран-При в этом году станут ее первыми состязаниями на национальном уровне, большим шагом вперед для юной наездницы, даже столь совершенной, как Каролина. Грейс хотелось, чтобы дочка познала все перипетии этих соревнований, каждое мгновение этого события.

— Ладно, — сказал Эдди, слишком занятый поисками своего портфеля, чтобы заметить разочарование на ее лице. — Позвони Джун, и пусть она впишет это в мой распорядок дня. Ты собираешься сегодня готовить ужин?

Она не загадывала так далеко вперед. До ужина еще несколько часов, а ей слишком много предстояло сделать до этого.

— Еще не знаю. А ты будешь здесь?

— Я позвоню тебе, — бросил он, взглянув на часы.

— Ладно.

Пора ехать, а то они оба опоздают. Казалось, их жизни уже очень давно расписаны по часам. И как это они стали такими занятыми, что ей приходится звонить секретарше мужа, чтобы назначить обед с ним? Может, настала пора пользоваться карандашом Джун, чтобы условиться, когда им заняться любовью?

Она вздохнула и вышла на крыльцо. Для конца осени было тепло, даже для Южной Каролины. Легкий ветерок, дующий с запада, шелестел в ветвях раскидистых испанских дубов, окружавших дом, который она с таким старанием отреставрировала в послевоенном стиле середины девятнадцатого века.

Родители Эдди купили им дом в честь рождения Каролины и великодушно предложили оплатить услуги собственного дизайнера интерьеров миссис Бичон. Но Грейс настояла на том, что сделает все сама. Она тщательно изучила по фотографиям внутреннее убранство и картины того периода, подолгу разглядывала образцы красок и тканей, эскизы подрядчиков, будто в них таился ключ к счастью. Ее усилия были оценены по достоинству, и дамы из исторического общества стали умолять позволить включить дом в их ежегодный осенний тур по домам и плантациям.

Польщенная просьбой, Грейс, тем не менее, решительно отказалась. Она содрогалась от перспективы, что незнакомые люди станут ходить по комнатам, поглаживая ее мебель, суя нос в укромные уголки ее семейной жизни, как если бы они являлись трехмерными фигурами в музее-диараме.

Грейс с любовью занималась убранством дома. Она была слегка смущена, узнав, что хвалебные речи в ее адрес произносятся повсюду. Ей просто хотелось создать уютный дом для своей семьи, место, где могли бы собираться люди, смеяться и радоваться вместе. Дом, наподобие того, в котором выросла она.

Грейс взглянула на лес, обрамлявший дальний край их владений. Солнце только что поднялось над деревьями, которые лишь недавно начали утрачивать буйные краски осени. Она понаблюдала, как белочка перебежала лужайку и исчезла в лесу. Начинался великолепный день — редкостный дар богов. У нее мелькнуло безумное желание схватить Эдди за руку и скрыться с ним в лесу, плюнув на все их обязанности.

Вместо этого она поцеловала его на прощание, спустилась вслед за ним по ступеням крыльца, и они разошлись по своим машинам. Он сел в свой мерседес, она — в джип. С точностью хорошо отрепетированного балета они одновременно двинулись по дорожке. Вдруг Грейс осознала, что чего-то не хватает для полноты картины. Ругая себя, она резко нажала на тормоза и дала задний ход к дому.

О чем она думает сегодня? Грейс поспешила на крыльцо и открыла входную дверь. Чувство вины возросло в геометрических пропорциях, когда ее в прихожей враждебно встретила Каролина. Дочь метнула сердитый взгляд на Грейс, лицо ее выражало оскорбленное возмущение.

О Господи! Какая она ужасная мать, раз ушла из дома, совершенно забыв о дочери.

Каролине было проще простить мать, чем той простить себя. Пока Каролина щебетала о новом костюме для верховой езды, Грейс продолжала укорять себя за рассеянность. Они уже выехали на дорогу, ведущую к дому ее родителей, находившемуся неподалеку от их собственного дома. Надпись над воротами послужила еще хоть и небольшим, но дополнительным источником раздражения. Под нарисованным силуэтом породистого коня со стройными ногами были слова: «Фермы Кинга». Под ними, буквами чуть поменьше, надпись гласила: «Владелец — Вилли Кинг». В третьей строке еще мельче было написано: «Тренер — Хэнк Корриган».

Грейс все ждала, когда будет добавлена четвертая строка: «Грейс Кинг Бичон — управляющая конюшнями». Слишком гордая, чтобы просить и подвергаться риску, что отец откажет ей, она знала, что скорее черт околеет, чем Вилли сам додумается до этого. Отец часто бывал недогадлив, это было характерно для их отношений. Он полагался на ее опыт, доверял ее суждениям, но крепко держал в руках бразды правления, как если бы хотел оседлать дикого жеребца.

Грейс знала, что без ее помощи отцу пришлось бы туго. Фермы Кинга являлись семейным делом: ее мать вела бухгалтерию, младшая сестра, Эмма Рэй, занималась продажами с аукциона и делами, связанными с недвижимостью. Но Грейс интуитивно понимала лошадей, превосходя этим даже обширные познания Вилли. Она не в первый раз подумала, что, будь у Вилли сын, скорее бы отец добавил имя сына к надписи на воротах. Затем она напомнила самой себе, и тоже не впервые, что перемены происходят медленно, особенно на Юге.