Бог Разрушения (ЛП) - Рина Кент Страница 2

Мои родители входят в группу влиятельных людей. Мы члены русской мафии, а они, так уж случилось, являются лидерами нью-йоркской братвы.

Другой колледж — Королевский Элитный Университет, или КЭУ. Британский, наполненный старыми деньгами и показной аристократичностью.

В нашем колледже есть два клуба: Язычники, которым мы преданы, поскольку членами являются мой брат и кузены; и Змеи, которые стоят вторыми в моем списке дерьма.

Первыми в этом списке, однако, стоит Элита. Тайный клуб и святой грааль1 КЭУ.

В то время как в Язычниках полно наследников мафии и членов американской королевской семьи, Элита… опасно отличается.

Они кажутся элегантными и обходительными, но под поверхностью скрывается гнусный подтекст.

Майя и я проникаем в их особняк на вечеринку. Невозможно получить приглашение на эти собрания в узком кругу, если вы не являетесь членом клуба или их семьей и друзьями.

К счастью для меня, мне удалось раздобыть два приглашения, которые предназначались для кого-то, кто является членом семьи.

Когда мы с Майей подходим ко входу, нас останавливает крупный мужчина. Сегодня вечером маски обязательны, и он одет в карнавальную черную с золотыми украшениями.

Из своих исследований я сделала вывод, что вечера масок — важные вечера. Это не только собрание участников, но и время, когда они празднуют победы и объявляют планы на будущее.

Это главная причина, по которой я так долго ждала выполнения своего плана. Чтобы миссия принесла удовольствие, должен был быть достаточный уровень значимости.

Я лезу в свою сумку и показываю ему черную пригласительную карточку с надписью «VIP Элита», выполненная золотом. После того, как Майя делает то же самое, он берет и сканирует их с помощью специального устройства.

Боже. Неудивительно, что невозможно попасть на эти мероприятия. Они даже сканируют приглашения, чтобы убедиться, что это нет подделка.

Как только загорается зеленый, он кивает больше себе, чем нам, и указывает за спину своему коллеге, который одет в такую же маску.

— Вы должны оставить все свои личные вещи здесь. Внутрь не допускаются телефоны или камеры, — его грубый голос с едва понятным британским акцентом заполняет воздух. — Если мы узнаем, что вы пронесли какие-либо устройства связи, вас вышвырнут.

Майя издает раздраженный звук, когда мы бросаем наши сумки.

— Тебе лучше защищать ее ценой своей жизни. Вообще-то, поскольку это специальное издание Hermes и, следовательно, она стоит больше, чем твоя жизнь, потеряй ее, и я использую твою кожу в качестве своей новой сумки. Capisce — Понял?

Мужчина никак не реагирует на ее драматизм, и я хватаю ее за руку, а затем фактически заталкиваю в тускло освещенный коридор.

— Ты только что заставила его обратить на нас внимание, — осторожно показываю я. — Что ты не поняла в плане «смешаться с толпой», идиотка?

— Извиняюсь. Моя сумка стоит больше, чем эта миссия.

— Ты хочешь сказать, что сумка стоит больше, чем месть за нашего брата?

— Ну, поскольку он мог отомстить сам — что он уже должен был сделать, но не уверена, почему он до сих пор этого не сделал — я думаю… да?

— Майя!

— Что? Мне пришлось потянуть за некоторые ниточки, чтобы заполучить эту сумку.

— Тогда, может быть, тебе не стоило брать ее в такую ночь, как эта?

— Это моя счастливая сумка. Конечно, я возьму ее с собой на твою самоубийственную миссию.

— У меня все спланировано. Это не самоубийство.

— Будет, когда Нико узнает.

Я вздрагиваю при мысли о том, что наш старший брат Николай узнает об этом. Гнев будет самой мягкой реакцией.

Глаза Майи за маской озорно поблескивают.

— Он сдерет с нас шкуру живьем.

Я вздергиваю подбородок.

— Плевать. Я разберусь с ним, как только покончу с нашей местью.

Наш разговор медленно обрывается, когда мы выходим из коридора и оказываемся в главном зале.

С высоких потолков свисают огромные люстры, освещающий сверкающий интерьер, мраморный пол и богато украшенные колонны.

Все присутствующие носят маски, похожие на наши, и одеты в облегающие смокинги и элегантные вечерние платья. Я определенно выгляжу наименее утонченно из всех, в то время как Майя отлично вписывается в обстановку.

— Я же тебе говорила, — шепчет она мне на ухо в связи с ее предыдущим предложением надеть более эффектное платье.

Я толкаю ее локтем в бок, но она только насмешливо смеется в ответ.

Если бы она не была моей сестрой, я бы давным-давно дала ей пощечину.

Каждый из нас берет напиток у проходящего официанта, но я не делаю ни глотка. Во-первых, мне пришлось бы снять маску, а я предпочла бы ничего не раскрывать о своей личности. Во-вторых, я слишком не устойчива к алкоголю, что даже от пива могу захмелеть. Поэтому я только притворяюсь, что пью, сосредоточив свое внимание на толпящихся вокруг людях.

Некоторые из них танцуют под неизвестную классическую музыку, как будто они кучка пар среднего возраста. Другие разговаривают и смеются на, я уверена, скучные темы.

Субъекта моей мести, который должен быть где-то в центре всех событий, здесь нет.

— Ты видишь его? — Майя подает знаки, как это у нас принято, когда мы не хотим, чтобы кто-то нас подслушивал.

Я качаю головой.

Моя нога постукивает по полу в маниакальном ритме. Это плохо.

Этот засранец — звезда шоу, так что до тех пор, пока он не покажет свое уродливое лицо, наш план практически бесполезен.

Внезапно свет тускнеет. Мои глаза привыкают к темноте, но я вижу только тени и силуэты других посетителей.

Мой позвоночник выпрямляется, а мое маниакальное постукивание прекращается главным образом потому, что паника слишком велика, чтобы ее можно было сдержать простым постукиванием.

Пот стекает по спине, а гнилостный запах плесени проникает в ноздри.

Я не собираюсь туда возвращаться… Я не…

— Эй, — мягкий голос Майи наполняет мои уши, когда она обнимает меня за плечи. — Все будет хорошо. Ты не одна, Мия.

Я смотрю в ее глаза, которые идентичны и все же чем-то отличаются от моих. По мере того, как идут секунды, мое дыхание замедляется и возвращается к норме.

Она права. Я не одна, и я определенно не вернусь в то влажное, темное место десятилетней давности.

Я посылаю ей робкую улыбку, потому что я так благодарна за то, что она у меня есть, но в то же время мне так стыдно за свою слабость.

За свою неспособность взять себя в руки даже спустя столько времени.

Каждый год я говорю себе,