Развод не дам. Точка - Галина Милоградская Страница 2

— Куда теперь? — тихо спрашивает таксист.

— В аэропорт, — шепчу, ничего не видя перед собой: слёзы наконец пришли. Не громкая истерика — тихая, на грани беззвучного крика. Прижимаю кулак к искривлённому рту. Марат не сделал мне больно, нет. Он меня уничтожил. Унизил. Хочется скорее домой, заползти в нору и два дня оплакивать брак. А потом взять себя в руки и решать, что делать дальше

Глава 2

Марат

— Уснул. — Лялька тихо прикрывает за собой дверь. Вечер влажный, но от гор тянет прохладой. Сижу на диване, раскинув руки, смотрю, как моя пантера приближается. Горячая. Коснись — до кости обожжёшься. Это с Агатой надо нежно и ласково, Лялька любит грубо. Темперамент у неё мужской, либидо — как у ёбаря-террориста. Если бы постоянно жили вместе, хуй в уголёк бы стёрся. А так в самый раз. Хватаю за задницу, сажаю на себя. Носом по шее — пахнет ягодами.

— Сладкая моя. — Хвать губами мочку уха. Осторожно смыкаю зубы, Лялька несдержанно выдыхает, елозит по члену, прогибается. На ней только короткий шёлковый халатик, на пол сползает быстро. Голая, горячая, моя. С Лялькой во мне зверь просыпается. Грудь у неё что надо — крепкая троечка, мять такую сплошное удовольствие. И сосать, и облизывать. Майку нахуй, кожа к коже, горячо. Стоит уже крепко, ссаживаю с себя пантеру, ставлю на колени посреди дивана, стаскиваю шорты с трусами.

— Люблю смотреть на тебя в этой позе, — говорю, а у самого дыхание сбивается. Ещё не начали, а уже аритмия. Вхожу в неё плавно — всегда так: размер не маленький. Не то, чтобы горжусь, так, констатирую. Пизжу. Конечно, горжусь.

Лялька глушит стон в спинке дивана, когда начинаю двигаться. Сначала медленно, постепенно наращивая темп. Натягиваю на себя, смотрю, как принимает. Глубже и глубже, почти по самые яйца. Ускоряюсь, и она уже не сдерживается: стонет тихо, но постоянно. Кончает быстро, внутри сжимает так, словно сломать хочет. Перед глазами искры, спускаю в неё, выхожу и падаю на диван. Коротко, ярко — в первый раз у нас всегда так. Лялька сползает с дивана, прикладывает к промежности халат и садится рядом.

— Кот точно не проснётся? — спрашиваю, пока рука тянется к виску, убрать прилипшие волосы за ухо.

— Он до утра спит так крепко, что можно команду футболистов с тренировкой через спальню провести. — Она трётся о ладонь. Не пантера сейчас — ласковая кошечка. — Сходим завтра на море? С начала лета там не были.

— На наш пляж?

— Угу. — Её голова опускается на моё плечо. Пальцы с длинным красным маникюром блуждают по животу, путаются в полоске волос. Спускаются ниже, накрывают вялый член. Искры в зелёных глазах, на губах — блядская улыбка. — Продолжим?..

Нашим пляжем зовём маленькую бухту, куда доплыть можно только на катере. Тут я Ляльку и встретил шесть лет назад. Карэн, пилот из местных, решил показать «москалям» настоящее море. Как будто мы его не видели. Девчонки, конечно, уговорили нас со стюардами поехать. Понятное дело, с Карэном в уединённое место ехать никто не хотел. Пляж оказался занят: там загорали две девушки. Ляльку я заметил сразу. На подругу даже не взглянул. Высокая, загорелая, сиськи отпад — без верха загорала. Заметила нас на катере и даже не попыталась прикрыться. Села, приставила руку козырьком.

— Девушки, можно к вам присоединиться? — крикнул, перегнувшись через борт. Она сказала «да». Мы причалили, в воду спрыгнул первым и к ней, как магнит к магниту. Высокая, метр восемьдесят, не меньше. Хищная. Волосы чёрными змеями по спине, глаза зеленющие, пронзительные. И губы пухлые, но не накаченные хуйнёй всякой. Свои.

— Марат, — представился, улыбаясь во все тридцать два.

— Алёна, — ответила она. Голос низкий, с легкой хрипотцой. Настоящая женщина-вамп. Обычно я избегал таких: мороки много, характер сильный, не сломать, только нервы потратишь. А тут… пропал. Закрутилось быстро, уже вечером, после ресторана, она на мне прыгала, трахала так, словно душу хотела вытащить. Может, тогда и вытащила. Иначе как это объяснить? Дома Агата и Каринка, нежные, родные, любимые. Здесь — огонь-пожар, неси огнетушитель. О жене и дочке сказал сразу, чтобы не думала — в Москву увезу. Впрочем, не рвалась и не рвётся. Говорит: и так хорошо. Может, ебётся с кем-то ещё, пока меня нет. С её темпераментом не удивлюсь. Ревновать не ревную — у нас свободные отношения. Идеальная женщина. А вот женой была бы хуёвой. Хозяйка из Ляльки так себе. Готовить толком не готовит, даже когда я прилетаю, хотя знает, всегда предупреждаю. На уборке особенно не заморачивается. Дома не грязно, но постоянно кажется, что вокруг тщательно контролируемый хаос. Мама хорошая, этого не отнять. Костик-кот, кстати, на меня записан, тут без вариантов было. Даже вопрос не стоял. Сын мой. Когда-нибудь мы с Лялькой расстанемся, может, замуж выйдет, но Кот — только мой, не чужого дядьки.

— Когда тебя переведут, будешь реже прилетать, времени станет меньше. — Лялька сидит под зонтиком, вытянув бесконечные ноги. Кот плещется у кромки воды, я рядом, слежу, чтобы в море не утащило. Оно сегодня спокойное, ленивое.

— Да, — отвечаю просто. Перевод на международные рейсы почти на мази. Тесть подсуетился, подёргал за нужные ниточки, чтобы ускорить процесс. Другие бабки будут, совсем другие. И времени таскаться в Сочи почти не останется. И что? Лялька очень быстро мне замену найдёт. Я ещё не готов с ней расстаться. Решение приходит спонтанно, хотя раньше его не рассматривал.

— Переезжайте, — говорю небрежно, а у самого сердце ту-дум делает. Что я несу? Нахуя селить их с Агатой в одном городе?! Хотя она никогда не подумает, что я изменить могу. Доверяет. Не наивная и не глупая, просто любит как кошка. Я как узнал, кто её отец, тоже полюбил. Сразу и на всю жизнь! Шучу. Нежность у меня к ней, тепло. Уютная Мася моя, родная. Ласковая. Нет, ни за что не сделаю ей больно, пусть живёт, как под стеклянным колпаком. Она мне как-то рассказывала про первую любовь свою, после которой три года в себя приходила. Ранимая. Я, конечно, тот ещё мудак,