Развод. Право на отцовство (СИ) - Барских Оксана Страница 2

Он натянул на себя рубашку и шлепнул ладонью ее по обнаженным ягодицам, и этот громкий звук заставил меня, наконец, вскрикнуть и тяжело задышать.

Гордей напрягся и резко развернулся, стремительно бледнея при виде меня.

– Соня, – просипел так, будто его горло резануло, и он потерял голос.

Он шагнул ближе ко мне, но я вышла из оцепенения и отшатнулась, в ужасе глядя на предателя мужа. Он увидел мою реакцию, и на его лице было написано сожаление.

– Что ты тут делаешь, Сонь? Ты же сказала, что будешь в больнице.

Мне хотелось кричать изо всех сил, раздирая собственную кожу лица до крови ногтями, но всё, что я могла – это стоять истуканом и дрожать, глядя в лицо того, кто обещал оберегать меня, заботиться и любить.

А на деле предал.

Жестоко. Мерзко.

– Так я уже, – сглотнула я и горько усмехнулась. – Хотела тебе сюрприз сделать.

Я нелепо махнула снимком малыша в воздухе и опустила руку.

Всё это нужно только мне.

– Гордей Владимирович, я пойду, наверное, – подала голос Аня и начала собираться свои вещи с пола.

– Ты не должна была видеть эту грязь, Сонь, – поморщился Гордей, взяв себя в руки, и застегнул пуговицы на рубашке. Секретарша схватила белье и проскользнула мимо меня обратно в приемную.

– Как ты мог, Гордей? – судорожно всхлипывая, я ощущала, как тянет низ живота.

– Я мужчина, Сонь, мне это нужно. Тебе скоро рожать, я лишь забочусь о тебе.

– Не смей обвинять меня! Что ты за чудовище, Гордей, я требую развода!

Меня трясло и лихорадило, и больше всего на свете я хотела убежать, но ноги предательски не слушались.

– Успокойся, Сонь. Я не дам тебе развод. Не глупи, ты же у меня умненькая девочка. Для тебя ничего не изменится. Она для меня ничего не значит и нужна мне лишь для снятия напряжения.

– Ты даже не раскаиваешься, – прошептала я потерянно и схватилась обеими руками за живот.

Он не собирался прекращать отношения на стороне. Это и подкосило меня, а затем низ живота резануло острой болью.

– Ай! – вскрикнула, чувствуя, как по ногам что-то потекло.

– Что такое, Сонь? Воды отошли?

Муж кинулся ко мне, но мне от его присутствия становилось лишь хуже.

– Нужно вызывать скорую, Сонь. Что-то не так.

Я едва не скрючилась, пытаясь оттолкнуть руки Гордея, а затем увидела, что его ладони были в крови. В моей крови.

Глава 2

Меня трясло от осознания того, что из-за стресса я могу потерять своего малыша. Долгожданного и любимого. Я всё смотрела на кровь на своих ладонях и чуть ли не теряла сознание.

Перед глазами померкло, и я опустилась на пол, опасаясь, что могу просто свалиться замертво. Ноги меня уже не держали, но я хваталась руками за стоявший рядом диванчик, и часто дышала, чтобы хоть немного успокоиться. Но получалось плохо.

Муж прокричал что-то в сторону приемной, но я даже не смогла возразить, не желая видеть рядом с собой Анну.

– Налей воды в пульверизатор и опрыскивай ее, дура! – прокричал муж суетливо забежавшей Анне, и та начала бегать по кабинету.

От ее мельтешения я прикрыла глаза, чувствуя, как веки налились свинцом, после чего я провалилась в темноту, слыша в последний момент, как Гордей, наконец, дозвонился до скорой.

Не знаю, сколько прошло времени, но очнулась я уже на больничной кушетке. Приподняла голову и увидела белые больничные стены, которые всегда навевали на меня тоску и апатию. В седьмом классе я почти месяц провела в больнице из-за осложнений после гриппа, когда у меня выявилась аллергия, и я слегла с отеком Квинке.

Я проморгалась, чувствуя, как резь в глазах от яркого света пропадает, и оглянулась медленно по сторонам. Сбоку стоял аппарат, подключенный к моему сердечному ритму, и при этом раздражающе пикал. У окна же сидела медсестра, копаясь в телефоне. Как только пиканье усилилось, она подняла голову и заметила мое пробуждение.

– Вы очнулись, – улыбнулась она облегченно и положила телефон в карман халат. Ей явно было скучно сидеть тут и наблюдать за мной. – Как себя чувствуете? Врач сейчас в соседней палате. Я предупрежу его, и он придет к вам, как освободится. Давайте я пока проверю ваши показатели. Если они в норме, то запущу к вам посетителя. Ваша мама так переживала, когда узнала о произошедшем, но вы не волнуйтесь, со многими такое бывает.

Я никак не могла сообразить, что она несет, так как после пробуждения еще не полностью пришла в сознание. Медсестра была слишком болтливой, а я и в обычной жизни плохо улавливала речь таких болтушек.

– Голова не болит? Давление в норме, так что вам еще повезло, что муж ваш сразу среагировал и сам вас привез. Скорая сегодня в аврале.

Муж…

Гордей…

Воспоминания разом навалились на меня, придавливая к кушетке, и я зажмурилась, чтобы не расплакаться. Я всё еще не знала, что с моим ребенком, и боялась впасть в истерику.

– А как… Мой малыш… Я…

Я открыла глаза и опустила глаза, пытаясь по простыне понять, есть ли у меня всё еще живот.

– Вам повезло, говорю же. Просто плацента отслоилась от матки. Такое изредка, но бывает.

Я опустила руку и ощутила, как ребенок толкнулся пяточкой мне в бок. Было больно, так как он задел ребра, но я была так рада ощутить эту боль, что едва не расплакалась.

– Я тут уже лет десять работаю, чего только не видала.

Медсестра еще что-то сказала, а затем вышла, после чего в палату вошла моя мама.

– Солнышко мое! – охнула мама и подскочила ко мне, хватая в ладони мои руки. – Ты не представляешь, как я испугалась, когда узнала, что тебя в критическом состоянии увезли в больницу. Хорошо, Гордей сразу же мне позвонил, попросил приехать, опасался, что случится самое страшное, и я тебе понадоблюсь.

Я еле сдержалась, чтобы горько не усмехнуться. Он явно понимал, что, если бы из-за него и его похождений я потеряла ребенка, то он бы был последним человеком на земле, которого я бы хотела видеть.

– А что он сказал тебе, мам?

Я очень надеялась, что он проявил благоразумие и не стал говорить о том позоре, которому я стала свидетельницей. Слишком унизительно, чтобы мама об этом узнала. Не хочу ее беспокоить лишний раз и разбивать ей сердце.

– Ах да, солнышко, ты же не помнишь, наверное, ничего. Он сказал, ты зашла к нему в офис, хотела обрадовать снимками малыша,но даже не успела этого сделать. Отключилась и упала в обморок. Про кровь я уже тут узнала, медсестра мне в подробностях рассказала. Думаю, Гордей не хотел меня пугать. Он всё это время с тобой был, солнышко, врачей пугал тут, чтобы они расторопнее был, на уши всю больницу поднял, такой заботливый муж, весь в твоего отца. Давай я позову его, – мама отвлеклась и схватилась за телефон. – Он сейчас с главврачом разговаривает о тебе, но как узнает, что ты очнулась, отложить разговор.

– Не надо, мам! – слишком резко выпалила я.

Видимо, она почувствовала неладное, так как глянула на меня с недоумением, и я чертыхнулась, быстро подбирая слова, чтобы скрыть правду. Чтобы она не догадалась, что я сейчас не в себе.

Не могу я сейчас сказать ей правду. Слишком стыдно, что предательство вошло в мой дом. Что я какая-то не такая, раз не смогла удержать мужа и не сохранила семью.

– Не хочу, чтобы Гордей видел меня в таком виде. Мне нужно привести себя в порядок.

Мама успокоилась от моего ответа и повеселела, улыбаясь.

– Ты слишком заморачиваешься, милая. Гордей ведь любит тебя не только за внешность. А сейчас ты в таком положении, что, поверь, то, как ты выглядишь, волнует его в последнюю очередь.

Сказала бы я ей, что его волнует, но прикусила язык, чтобы не съязвить.

Если раньше восхваления мамой Гордея приносили мне удовольствие, и я нарадоваться не могла, что они так поладили, то сейчас ее слова были мне ножом по сердцу.

Лицемер. Вот он кто.

– И всё равно, мам, я не хочу.

Упрямства мне было не занимать, и мама сразу же отстала, привыкнув, что я не отступлю, если что-то решила.