Нам нельзя. Петля судьбы - Аля Драгам Страница 2

— Каминский Евгений Вячеславович?

Киваю и протягиваю документы. До сих пор не привык общаться через маску, а её приходится натягивать каждый раз, когда переступаешь порог дома.

Меня быстро оформляют и провожают в закрепленную «комнату». По факту — обычную палату, хоть и очень комфортную.

— Располагайтесь.

Располагаюсь.

Бросаю сумку на пол и растягиваюсь на постели. Удобная, но узкая. Однако, выбирать не приходится, придётся привыкать.

Лежу и бездумно рассматриваю потолок до тех пор, пока не приходит молоденькая медсестричка. Она сопровождает в процедурку, где должны взять первичные анализы. Потом осмотр. Еще осмотр и ещё.

И так каждый день.

Занимаю указанное место, заметив, что в кабинете не один. Персонал не считается, их халаты стали настолько привычным атрибутом, что порой я смотрю сквозь. Впрочем, они не в обиде. Это раньше каждая из молодых сестричек из халатика бы выпрыгивала, но здесь все знают диагноз. Правильно, какой смысл тратить время на отработанный материал?

3

POV Евгений

Женщина нервничает и втыкает иглу грубее, чем нужно. Непроизвольно дёргаю рукой, молча пережив неприятное ощущение. Со временем человек привыкает ко всему. К этому тоже. А раньше казалось, что невозможно спокойно смотреть на медицинские манипуляции. Можно. Всё можно.

Перестаю крутить головой, когда мой взгляд ловит в фокус очаровательную девушку. Она так мала, что могла бы сойти за птичку. Прищурившись (одно из осложнений болезни), рассматриваю незнакомку.

Светлые волосы красиво спадают на плечи. Ещё минуту назад они были заплетены, но девушка сорвала резинку и нервно сжимает её в тонких пальчиках. Её брови нахмурены, хотя смотрит она на стенку. Там висит яркий календарь с природой. Так интересно или боится вида крови? Скорее второе. Мне отлично видно, как бледнеет лицо девочки, как начинает суетиться вокруг неё медсестра. А потом девчонка с тихим стоном откидывается на кресло и сползает вниз.

Чисто на инстинкте, как брат мелкой сестры, выдергиваю иглу с пробиркой и бросаюсь к блондиночке, чтобы подержать. Ей тут же суют под нос ватку с резким запахом, и она открывает глаза.

Внимательно изучает меня серыми льдинками. Могу поклясться — её радужка настолько чиста, что нет ни единого вкрапления посторонних оттенков. Чисто серый жемчуг.

— Женя! Женя, всё в порядке?

Не люблю фамильярности, но на всякий случай отвечаю, что да. Из вены капает кровь, пачкая наши халаты, только я все равно отмахиваюсь от помощи, пока девочка не выпрямляет спину и не занимает прежнее выражение.

— Женя, напугала!

Ясно, понятно. Значит, первый вопрос адресовался не мне. Довольно забавно встретить тёзку в первый же день.

— Спасибо! — Доносится тихий шёпот из-под маски.

— Зови, если снова решишь полетать! — Шутка вырывается сама собой, я не планировал так отвечать. Но девочке Жене заходит. Она явно улыбается: выражение глаз сменяется на тёплое и обволакивает.

Я засматриваюсь и не с первого раза реагирую на свою фамилию. Мне следует вернуться на место и закончить сдачу материала, потому что врач, взявшийся за лечение, уже ждет.

Получаю тугую фиксирующую повязку, неодобрительное качание головой и бубнёж, что «так не положено». Кем не положено помогать девочкам? Если ты мужчина, то в твоей крови на уровне генов должны передаваться такие качества.

Процедурку я покидаю раньше, чем незнакомка Женя. Жаль. Мне бы хотелось с ней пообщаться. Коридор снова пустой — такое чувство, что здесь никого нет, хотя это не так. Попасть в эту клинику на самом деле маленькое чудо, потому врачи творят невозможное.

Я невозможного не жду и, признаюсь честно, скептически усмехаюсь, когда молодой кандидат наук (успел прочитать на табличке) выдает мне на руки дубль дополнительных обследований для прохождения в ближайшее время.

Вот оно — то, из-за чего я не хотел ехать. В том числе, из-за постоянных дерганий, постоянного изучения. Лучше уж оставшееся время провести с близкими людьми, друзьями, чем тратить его на одиночество и нескончаемую вереницу пробирок и таблеток.

4

POV Евгения

— Илюш, плииииз, — прошу брата, который неодобрительно качает головой. Моя затея с картами ему не нравится. Ему вообще не нравится то, что я напрягаю голову и зрение, мол, хватит и учёбы.

Но…

— Я по чуть-чуть, обещаю.

Подхожу к застывшей у окна фигуре и обнимаю со спины. Знаю же, что сдастся. Потому что всегда сдаётся.

— В выходные родители приедут, — делая вид, что не замечает, как я подлизываюсь. — Давай в этот раз без фокусов, Жень? Мать еле отошла.

— Хорошо. Но…

— В обмен на твою просьбу. Не надо с ними так, малышка. Им тоже тяжело.

Брат разворачивается и заключает в объятия. Такие надёжные, такие родные.

— Не буду больше. Только… Илюш, пусть они больше не приезжают. В выходные да, а потом долго нет. Как раньше, а?

Я хорошо понимаю, о чём прошу. Не знаю, как он это сделает, но сделает для меня. Потому что тоже… понимает.

Я ведь думала, что мама для меня поддержка и опора. Всегда так считала. А она… В прошлую больницу, где я провела несколько месяцев, она не приехала ни разу.

Со многими мамы жили. За руку держали, утешали, когда было больно. А моя… Моя сказала, что не может видеть всей этой обстановки.

Я тогда наревелась до очередного обморока, и Илья запретил все посещения. А потом… потом забрал к себе. Мне как раз исполнилось восемнадцать, и он перевёл в эту клинику.

— Малышка