Темные времена - Белла Джуэл Страница 2

— Я хочу, чтобы ты убрался, потому что ты подонок, — выплёвывает мой отец.

— Возможно, — отвечает Лысый, пожимая плечами. — В любом случае, нам велели отправить тебе сообщение.

Он достаёт пистолет. Я знаю, потому что мой папа повсюду носит его с собой. У меня снова защемило сердце, и я не могу перестать плакать. Почему у этого человека в руках пистолет? Почему он улыбается? Кто-нибудь, помогите маме. Папа, почему ты не помогаешь ей?

— Его послание, если быть предельно ясным, простое. Уничтожайте всё, пока он не даст нам то, что мы хотим. Итак, это то, что мы здесь сделаем. Начиная с твоей жены.

Я смотрю на своего отца, молясь, чтобы он подбежал к маме и выбил пистолет из рук этого подлого человека, но он этого не делает. Он просто стоит там. Смотрит. У него такое суровое лицо, что это пугает меня. Почему он не помогает ей? Я не понимаю.

Я оборачиваюсь к маме, и она качает головой, по её щекам текут слезы. Нет. Мамочка. Я помогу ей. Я поднимаюсь на колени, но мужчина приставляет пистолет к маминому лицу и нажимает на курок. Я кричу, но никто меня не слышит, потому что пистолет издаёт громкий звук. Затем появляется кровь. Везде. По всему полу. По моему отцу. По мужчинам, держащим маму. И я больше не вижу её лица.

Я не могу дышать.

Кто-нибудь, помогите мне.

Мамочка.

Мамочка.

Мужчина опускает маму на пол и оглядывается по сторонам.

— Здесь есть еще кто-нибудь, кому мы могли бы передать сообщение? Возможно, дети?

Нет.

Этот мужчина хочет причинить мне боль.

Нет.

— У меня нет детей, — говорит мой отец тем же голосом. — И у тебя есть три секунды, чтобы убраться к грёбанной матери из моего дома.

Почему он не плачет? Как я. Мамочка. Пожалуйста. Мамочка.

— Или что? — спрашивает лысый мужчина.

Я не видела, как мой отец пошевелился. Не совсем. Ни разу. Но внезапно двое мужчин, которые всегда были рядом с ним, Дариус и Поппер, появляются за спинами двух других мужчин. И они поднимают оружие. Я закрываю глаза руками и не открываю их, потому что из-за ужасных звуков в комнате становится очень громко. Я плачу так сильно, что моё тело трясется, но я не могу остановиться. Не сейчас. Мамочка. Я хочу к своей мамочке.

Тишина.

Затем голос моего отца.

— Избавься от них. И от неё.

Мамочка.

Нет.

Нет.

Папа, не избавляйся от неё.

Мамочка.

— Сейчас займусь этим, босс.

Я прячусь за креслом. Не хочу выходить. Я больше никогда не хочу открывать глаза. Я хочу к маме. С ней всё в порядке? Отец отвезёт её в больницу? Будет ли с ней всё хорошо после того, как мужчина выстрелил ей в лицо?

Я стою там какое-то время, просто плачу.

И тут я слышу голос моего отца.

— Шарлин, встань.

Я опускаю руки и смаргиваю слёзы. Затем я поднимаю глаза и вижу, что он смотрит на меня с отсутствующим выражением лица. Мамино лицо никогда не было пустым. Оно всегда было тёплым. Я хочу к своей мамочке.

— Мамочка, — рыдаю я.

— Встань. Твоей мамы больше нет, и она не вернётся.

Нет.

Я начинаю плакать сильнее.

— Встань немедленно! И перестань хныкать.

Я поднимаюсь на ноги, мои колени трясутся так сильно, что мне требуется некоторое время. Когда я встаю, он берёт меня за руку и вытаскивает из-за кресла. Я вижу много красного, оно повсюду, на полу и стенах. Но мамы там больше нет. Она исчезла. Те мужчины забрали её.

Мамочка.

— Теперь остались только ты и я, — говорит мне мой отец, но в его словах нет доброты. Это пугает меня.

Я смотрю на него.

— Только о тебе никто не знает. Это пойдёт мне на пользу. Добро пожаловать в мой мир, Шарлин. Пришло время тебе научиться быть частью семьи, в которой ты родилась.

Но я не хочу быть частью этой семьи.

Я просто хочу вернуть свою маму.

* * *

Чарли

Сейчас

— Села. На. Мотоцикл.

Взгляд на вице-президента мотоклуба «Стальная ярость» Коду заставил бы любую девушку замереть на месте и просто смотреть с благоговением. У него такое лицо, о котором ты мечтаешь. Такое тело, которое заставляет тебя оживать. Он — чёртов леденец, завернутый в кожу, и он это знает. Не знаю, из-за медовых глаз или из-за растрепанных темно-русых волос, которые иногда падают ему на лоб. Или из-за шелковистой оливковой кожи, покрытой татуировками.

Чёрт, возможно, это просто из-за того, что его тело крупнее, мускулистее и крепче, чем у любого мужчины, которого я когда-либо видела. У него такие бицепсы, что даже лучшие из нас поёжились бы, а грудная клетка широкая и крепкая. Тем не менее, Кода — мечта любой женщины.

Пока он не откроет рот.

Он до краёв преисполнен высокомерия и не стесняется его демонстрировать.

Да, Кода, возможно, и достоин быть первым в моём списке избранных, но я его терпеть не могу. На самом деле, я его презираю. И он это знает.

Они все это знают.

И вот почему они отправляют меня в хижину в горах, одну, с ним, для моей же безопасности.

И они хотят, чтобы я села на его мотоцикл.

На его грёбаный байк.

С ним.

— Я бы предпочла этого не делать, — наконец говорю я, скрещивая руки на груди и глядя на байкера с плотно сжатыми челюстями, который уже устроился на своём грохочущем «Харлей Дэвидсон», готовый тронуться в путь.

— Либо ты садишься, — начинает он, и в его голосе слышатся резкие нотки, — либо…

— Кода, — говорит Малакай ровным, но твёрдым голосом. — Я ещё даже не ушёл, а ты уже сыплешь угрозами. Остынь, брат. Чарли, — он поворачивается ко мне, и я пристально смотрю на него. Мне нравится Малакай, только я никогда не скажу ему об этом. Он помог мне, когда я в этом нуждалась, и сейчас он помогает мне снова. Я благодарна ему за это, правда благодарна. Но обязательно ли ему было отправлять меня с Кодой? — делай, что тебе говорят.

— Он мне не нравится, — подчёркиваю я ровным голосом. — И не думай, что я не знаю, что ты отправляешь меня с ним, потому что