Её двойная тайна (СИ) - Ирина Чардымова Страница 2

— Ну, всё, — я поцеловала маму в щеку, — я пошла.

— Удачи доченька, — мама тоже меня поцеловала.

Глубоко вздохнув, я вышла из дома.

Погода была просто отличная. Светило яркое солнышко, тёплый июньский ветер гулял в моих волосах, сооружая свою незамысловатую причёску. До работы был ещё целый час, поэтому я шла не спеша, наслаждаясь погодой и спокойствием.

Я подошла к пешеходному переходу и стала ждать разрешающий сигнал светофора. Но тут, неожиданно сзади меня выбежал малыш лет трёх и не глядя по сторонам уверенно зашагал по пешеходнику.

А дальше всё как в замедленной съёмке, повернувшись, я вижу, что на него несётся чёрный увесистый внедорожник. Слышу визг тормозов, видимо водитель заметил его и пытается затормозить. Только вот не так-то просто остановить огромную машину на большой скорости. И я, не раздумывая бросаюсь вперёд и хватаю малыша, падая при этом на землю сама. Всего каких-то пара сантиметров отделяют нас от машины. Но столкновения не происходит, машина проносится мимо нас, не задевая.

— Мамаша, — с этими словами из внедорожника выбегает высокий мужчина и словно ураган мчится в мою сторону. — Вы хоть понимаете, что за детьми смотреть надо! — рычит он на меня. — Я его задавить мог по вашей милости! — высокий, накаченный, спортивный, он возвышается надо мной словно гора. Огромная, устрашающая гора.

Тут на горизонте появляется бабушка лет семидесяти и тоже бежит к нам.

— Спасибо тебе доченька, — причитает она, — схватив ребёнка на руки. Я не увидела, как он убежал от меня, такой проворный. Маму его сегодня срочно в больницу увезли, а я с ним осталась. В магазин пошли, он и убежал. Спасибо тебе доченька, — она начала целовать мальчика, утирая при этом слёзы.

— Всё нормально, — я ей улыбнулась, искренне радуясь тому, что всё закончилось хорошо. — Идите домой, — говорю я ей, видя, что её всю буквально трясёт от страха. Какая-то женщина, которая в этом момент тоже стояла на пешеходнике вызывается помочь старушке и они уходят.

— Так это не ваш ребёнок? — вступил в разговор мужчина, протягивая при этом руку, чтобы помочь встать.

— А вы всегда сначала кричите, а уже потом выясняете что и как? — решаю я его по отчитывать. — Ой, — при попытке встать чувствую резкую боль в ноге.

— Что с вами? Идти можете? — интересуется он.

— Не знаю, — снова пытаюсь встать и снова резкая боль. Вся моя нога ободрана и в крови, перемешанной с пылью.

— Так вам нужно срочно в больницу, — он подхватывает меня на руки, словно пушинку и несёт к своей машине. — Меня, кстати, Роман зовут, — представляется он, протягивая при этом руку, — а как вас зовут, отчаянная незнакомка?

— Марина, — отвечаю я. — Кстати, вы не могли бы ехать медленнее, — прошу его я, заметив на спидометре цифру больше 120 км. — Или вы сегодня ещё не всех сбили? Сколько у вас ещё жертв в планах?

— О, да мы ершистые, — смеётся он.

— А здесь ничего смешного нет, — продолжаю я отчитывать его, совсем не понимая, откуда у меня сейчас такая смелось. Наверное, это шок, да, я нахожусь в шоке, только так это можно объяснить. — Если бы вы ехали с нормальной скоростью, всего этого не произошло бы. Но вы неслись как сумасшедший!

— Это Москва, девочка, здесь все так ездят! — отвечает он, видимо совсем не чувствуя своей вины.

— Вот поэтому и происходят эти аварии и несчастные случаи! — не унимаюсь я.

Во мне снова вскипает негодование и злость, едва я представляю, что могло произойти с малышом, не окажись я рядом. Какое страшное горе могло произойти в семье этого мальчика.

— Приехали, — бурчит он, когда мы останавливаемся напротив какой-то частной клиники.

Затем снова берёт меня на руки и несёт внутрь.

— Доброе утро Роман Аркадьевич, — приветствует его девушка на ресепшене.

— Оля, — обращается он к ней, — попросите Аркадия Николаевича срочно спуститься. Здесь у девушки травма, возможно перелом. — Он кладёт меня на кушетку, пока Оля звонит по телефону и просит какого-то Аркадия Николаевича.

— Что случилось? — едва двери лифта раскрываются, с этими словами ко мне бежит доктор. — Рома? — обращается он к моему спутнику. — Что произошло?

— Девушка ребенка из-под машины спасала, сама упала, жалуется на ногу. Посмотришь? — объясняет Роман.

— Хорошо, — соглашается доктор, — здесь больно? А здесь? — он задаёт вопросы, параллельно ощупывая мою ногу.

— Ай, — вскрикиваю я.

— Так, — качает головой доктор, — нужен рентген. Оля, позвоните Маргарите Петровне, сообщите, что я везу к ней пациента. А ты, — обращается он к Роману, — жди здесь, у меня к тебе серьёзный разговор.

После этих слов, Аркадий Николаевич увозить меня на рентген, а затем, после получения результата к себе в кабинет.

— Та-а-ак, — растяжно произносит он, рассматривая снимок, — перелома, слава Богу, нет, но есть сильный ушиб и повреждение мягких тканей. Сейчас мы вас оформим в стационар, и будем вас лечить.

— Извините, но я не могу, у меня нет таких денег, чтобы лежать в такой клинике, — протестую я.

— Так, это даже не обсуждается! — протестует доктор. — То, что перелома нет, не значит, что всё хорошо, поэтому медицинская помощь нужна срочно. А на счёт денег не беспокойтесь, — он мне дружелюбно улыбается, — не всё решают деньги! А теперь хватит болтать, давайте вас лечить.

Дальше начинается моё катание по кабинетам, анализы, процедуры, уколы. Я лишь успеваю сообщить маме, где я и что со мной. И только ближе к вечеру меня привозят в палату. В шикарную одноместную палату. Где меня ждёт ужин и огромный букет цветов.

— Ого, — произношу я, — едва остаюсь одна. — Ничего себе, сервис.

Тут снова начинает звонить мой сотовый. Мама. Беру трубку, стараюсь говорить, как можно спокойнее, чтобы её не расстраивать.

— Доченька, — слышу, что мама очень взволнована, — ты как, как себя чувствуешь?

— Всё хорошо, мамуль, не беспокойся, — пытаюсь успокоить её я. — Я сейчас в палате, доктор говорит, что всё будет хорошо, перелома нет. Так что скоро я буду дома.

— Девочка моя, я так испугалась за тебя, — всхлипывает мама, — ты не волнуйся, я твоему ректору позвонила, всё рассказала, он обещал предупредить своего друга. Так что выздоравливай моя родная.

— Спасибо, мамочка, я очень тебя люблю, — я целую её в трубку. — А теперь иди, отдыхай, сегодня был трудный день. Я тоже пока посплю, мне сделали