Любовь и Хоккей - Монти Джей Страница 2

Когда она начала расти, это было так, как будто она исцеляла меня изнутри. Я была полна решимости стать кем-то, кем она могла бы гордиться, быть тем человеком, в котором я нуждалась, когда была молода. Каждую ночь она утешала меня, биение ее сердца убаюкивало меня каждую ночь. С ней я впервые в жизни почувствовала надежду.

Вначале со мной все было в порядке, но когда она появилась на свет, когда она покинула мое безопасное тело, я снова осталась одна. Демоны вернулись, и я не могла с ними бороться.

Кто я такая, чтобы запятнать эту невинную душу? Этого ангела, который заслужил весь мир? Как я могла это сделать?

Поэтому я сделала единственное, что когда-либо знала в своей жизни.

Я сбежала.

Я была худшим человеком и остаюсь им до сих пор, только сейчас трезвая. Я оставила ее. Я оставила своего ангела. Я оставила ее с этими большими зелеными глазами, задаваясь вопросом, что она сделала не так, чтобы заставить меня уйти. Мой дух разбивался каждый раз, когда я думала о том, что она ждала моего возвращения домой много бесчисленных ночей, гадая, где я была. Надеясь, что я войду в эту дверь. Я сделала самое худшее, что ты когда-либо мог сделать с ребенком.

Я заставила ее почувствовать, что ее недостаточно. На самом деле, она была всем.

Я никогда не заслуживала Эрика. Я никогда не заслуживала того, что жизнь милостиво подарила мне, ни Джея, ни, конечно, мою маленькую девочку. И все же здесь был Эрик. Врываясь с золотым сердцем, пытаясь спасти меня. И вот я здесь, еду искать искупления, три года спустя, и два года трезвая.

У нас с Эриком все произошло как медленный ожог. Я была так сломлена, так испорчена, что возможность встречаться казалась недосягаемой.

Не имея никаких ложных мотивов, он приходил в приют каждый день. Проводил меня через детоксикацию, даже в те моменты, когда я кричала всю ночь и меня рвало. Эрик не исцелил меня, Эрик вырубил деревья, которые преграждали мне путь к выздоровлению.

Я шесть месяцев была трезва, работала в закусочной и посещала терапию. Я была на ногах, пошатываясь, но стояла. Эрик приходил на кофе каждый день, пока, наконец, не набрался смелости пригласить меня на свидание.

Я улыбнулась ему искренней улыбкой, чувствуя, что могу покорить весь мир, если он будет рядом со мной.

Он делает медленный вдох, когда мы въезжаем на развлекательную арену. Что-то, с чем я слишком хорошо знакома. Я слышу звук лезвий по льду, а мы даже не выходим из машины.

Мы с Эриком пробираемся сквозь тела людей. Нервы наконец-то сдали. Мне страшно. Я боюсь этого момента больше, чем когда-либо.

Как только мы выходим на арену, занимаем места над скамейками штрафников.

Моя нога слегка дрожит, а глаза сканируют пустой лед, ожидая появления игроков. Эрик успокаивающе кладет руку мне на ногу, пытаясь унять боль в груди.

Я прикусываю внутреннюю сторону щеки, пытаясь сдержать эмоции, угрожающие выплеснуться наружу. Я смотрю, как маленькие, крошечные люди катаются на коньках по льду. Большинство из них едва умеют кататься на коньках, другие выглядят неряшливо, какими и должны быть большинство пятилетних детей, только сейчас изучающих правила и основы. Но не она.

В свои пять лет она уже выше окружающих ее детей. Она скользит с элегантностью человека, который катается на коньках уже много лет. Уверенность струится из ее позы, без сомнения, урок, преподанный ей отцом.

Я остекленевшими глазами наблюдаю, как она разогревается. Я в восторге от этой маленькой жизни. Мой желудок скручивается, а сердце кричит от боли. Она катается слева от нас, приближаясь, ее лицо закрыто маской.

Почти в замедленной съемке она снимает шлем, ее рыжие волосы уже заплетены в косу. Наши волосы идентичны. Звук чистой муки мягко разрывает меня, и я прикрываю рот кончиками пальцев, слезы безжалостно льются из моих глаз.

Она такая... идеальная. Ее носик пуговкой, россыпь веснушек и улыбка с таким счастьем, что я чувствую это даже здесь, наверху. Я смотрю, как она дважды постукивает себя по груди, прежде чем прижать руку к стеклу. Только сейчас осознав, что ее отец - это тот, с кем она это делает.

— Она красивая.  - Я хриплю голосом, который разрывает мне горло. Я пытаюсь проглотить комок в горле, но он остается там на протяжении всей игры.

Я восхищаюсь ею издалека, пытаясь представить себе мир, где все было по-другому. Место, где я была сильнее своей зависимости, сильнее своих демонов, лучше для нее.

Ее команда побеждает, и я не могу не чувствовать себя виноватой за то, что горжусь ею. Я не имею права гордиться, я бросила ее, бросила ее еще до того, как она получила шанс узнать меня, до того, как я получила шанс узнать ее.

Я хотела знать, нравится ли ей Froot Loops или Cap'n Crunch. Морщила ли она нос, когда смеялась, как ее отец, и верила ли она в волшебство, как и я, когда была ребенком много лет назад. Я хотела узнать ее получше.

В оцепенении я спускаюсь по ступенькам арены к Джею. Такое чувство, что я видела его столетия назад, но, как и прежде, единственное, что я чувствую к Джею, это благодарность. Он никогда не заставлял мое сердце биться быстрее или пальцы на ногах подгибаться, не то что Эрик. Джей был добр, и однажды ночью у нас родился ребенок.

Эрик был моим счастливым концом, если он у меня когда-нибудь будет.

Джей поворачивается, оглядывается, а затем видит меня перед собой. Его рот приоткрывается, шок проявляется быстро, прежде чем в нем поселяются гнев и негодование.

Эрик делает защитный шаг вперед, пытаясь защитить меня, но это, к сожалению, не его битва. Он не может защитить меня от этого. Я медленно подхожу к Джею, пока не оказываюсь прямо перед ним. Он все такой же высокий, каким я его помню.

— Что ты здесь делаешь, Анна. - Это не вопрос, это требование. Он ненавидит меня, я чувствую, как это исходит от него. Ненавидит меня. Черт, я бы тоже себя возненавидела.

Я нервно тереблю свои руки, прежде чем, спотыкаясь, подбираю слова. 

— Я хочу... еще один шанс, я два года трезва, я снова...

— Не смей, блядь, заканчивать это предложение. - Он делает паузу, оглядывая меня с ног до головы твердым, как камень, взглядом. Те нежные глаза, в которые я влюбилась, исчезли. Недоверие утонуло в его взгляде. Мое горло горит, когда он начинает говорить.

— Ты не можешь возвращаться сюда без предупреждения, когда тебе захочется. Где, черт возьми, ты была, когда мне пришлось