Тасмина Пэрри - Признание в любви Страница 20

– Не так, – пробормотала Кларисса. – Стремись грудью вперед, как говорила нам мадам Вакани.

– Какая глупость! – Джорджия рассмеялась и упала на пол. – Пойду попрошу у тети Сибил попить. Учитывая обстоятельства, она может налить мне чего-нибудь покрепче.

Внизу, в кухне, ее мать обсуждала с миссис Брайант приготовление студня. Прервав их на минуту, Джорджия попросила у экономки два стакана лимонада. Возвращаясь наверх с напитком, она услышала в гостиной голоса тети Сибил и дяди Питера. И насторожилась, когда уловила собственное имя.

– Тогда я оплачу танцевальный вечер, – говорил Питер, понизив голос. – Мы можем устроить его в саду.

– Я не собираюсь терпеть в своем доме пять-шесть десятков молодняка, и мириться с этим только потому, что ты жалеешь дочь своего брата, – сказала Сибил, срываясь на змеиное шипение. – Никто не заставляет их устраивать сезон! Они должны были отказаться от того, что не могут себе позволить. Ты посмотри, куда катится этот мир! Сначала в Кремле появляется Хрущев, а теперь Эстелла со своими амбициями стремится в высшее общество!

– Это мой долг перед Джеймсом. Долг перед его памятью. Я обязан это сделать. Каждая девочка мечтает стать дебютанткой, принцессой, и я должен поддержать Джорджию.

Взбегая по лестнице с лимонадом, девушка не знала, смеяться ей или плакать.

Глава 6

Выйдя в свет, Джорджия чувствовала то же самое. Она не ожидала, конечно, что все это будет грандиозно. Но думала, что хотя бы ощутит себя более взрослой, более искушенной.

И все же день выдался совсем не плохой. Да, приходилось долго ждать – в такси, остановленном среди автомобилей, выстроившихся в длинную очередь на Молле, на маленьких стульчиках рядом с девушками, собиравшимися сделать реверанс. Но все это, по секрету говоря, было волнующим и очаровательным. Несмотря на внутреннее сопротивление, Джорджия обнаружила, что волнение окружающих дебютанток оказалось заразным. Она чувствовала себя почти красивой в бледно-голубом шелковом платье (цвета летнего неба в Девоне), которое ей в подарок купил дядя Питер. Принц Филипп, во время церемонии сидевший рядом с королевой, оказался потрясающе красивым – и слава богу, что Джорджии пришлось приседать перед ним в реверансе после того, как она сделала реверанс перед королевой, иначе она бы слишком отвлеклась и поклон вряд ли получился бы таким как нужно. К тому же девушку взволновала возможность как следует рассмотреть дворец: дебютантки увидели гостиные, коридор и лестницы, вдоль которых выстроились королевские стражи. Затем состоялось главное событие дня в тронном зале, а позже все вернулись в одну из столовых на чаепитие с шоколадным тортом.

Но когда Джорджия оказалась у огромного белого дома на краю Итон-сквер, ее энтузиазм сошел на нет. «Как вообще можно жить в таком месте?» – думала она, переводя взгляд с пригласительного билета, сделанного из белой плотной бумаги, на высокое красивое здание.

– Понятия не имел, что здесь есть отель, – сказал таксист, заставив Джорджию очнуться.

– Это не отель, – ответила она, выуживая из сумочки банкноту в десять шиллингов, одну из сотни новеньких хрустящих банкнот, которые Питер подарил племяннице в конверте, чтобы ей было чем оплатить свои расходы на сезон.

– Кто тут живет – родственник королевы?

– Ага, один из этих холодильников, – повторила Джорджия слова, которыми тетя Сибил описывала королевскую семью. – Вот где настоящие деньги!

Таксист, не веря своим ушам, все еще качал головой, когда отъезжал. Задние фонари автомобиля исчезли в темноте. Джорджия осталась в одиночестве на брусчатке. Девушка глубоко вздохнула, пытаясь взять себя в руки.

Дебютанток было так много, что понадобилось три дня, чтобы представить их ко двору. Последнее представление состоялось позавчера. Но это был не конец, а только начало сезона, и Джорджии казалось, что она чувствует праздничную атмосферу Лондона, которая еще неделю назад не была такой ощутимой.

Из большого дома доносилась музыка. С юго-западного угла площади приближалась группа молодых мужчин. Все как один были одеты во фраки, что делало их похожими на небольшую колонию пингвинов.

Джорджия почувствовала себя крайне неловко. Грандиозные дома и прекрасные платья, вроде того, что было сейчас на ней (Эстелла украсила одно из льняных платьев Клариссы росписью и ярдами шелка), были тем, к чему она совершенно не привыкла. Все это казалось ей слишком большим, даже платье, которое перешили, чтобы оно идеально село по ее фигуре.

За исключением нечастых поездок в Лондон, которые Джорджия совершала, чтобы повидать Сибил, Питера, кузена и кузину, девушка слишком редко сталкивалась с жизнью богачей. В ее школе при монастыре царила строгая, академическая атмосфера – ранее там обучались дочери фермеров, местных бизнесменов и чиновников, а пансион для благородных девиц, как справедливо заметила Сибил, был совсем не элитным – ничего похожего на институт Ле-Мениль в Швейцарии.

Мадам Дидье, конечно, готовила своих учениц к выходу в высшее общество. Она объясняла им, что можно, а чего нельзя делать во время Королевской регаты Хенли и скачек в Эскоте. И девочек действительно впечатлило ее умение сохранять уверенность в себе в любой ситуации. Джорджия до сих пор слышала слова мадам Дидье, приправленные густым акцентом: «Уверенность может сделать обычное прекрасным. Стойте прямо, двигайтесь медленно, проявляйте заинтересованность, а если вам нечего сказать, задавайте вопросы».

Но слова мадам мало чем могли помочь Джорджии сейчас, когда она приближалась к дому. Девушка испытывала растерянность. Все было совсем иначе на маленьком фуршете – который прошел на удивление успешно, когда миссис Брайант вышла к ним и помогла с обслуживанием. Но там Джорджию окружали люди, которых она знала: мама и тетушка, а также подруги по пансиону мадам Дидье.

Еще раз сделав глубокий вдох, Джорджия прошла по дорожке, выложенной черно-белой плиткой, и вошла в дом.

Ее обдало жаром после холода снаружи. Было всего лишь четверть восьмого, а нижний этаж дома был уже забит людьми. Сегодня должна была состояться коктейльная вечеринка, о которой так много говорили – не только потому, что она следовала сразу же за церемонией представления, но и потому что семья Эмили Найтингейл владела баснословным богатством.

Оглядывая комнату в поисках хоть одного знакомого лица, Джорджия сожалела о том, что не была более общительной во время фуршета и церемонии во дворце. В доме у Эмили было как минимум две сотни людей, и никого из них она не узнавала.

Блуждая в толпе и прислушиваясь к чужим разговорам, Джорджия поняла, что множество дебютанток точно так же не знали большинства присутствующих, хотя у всех у них было много общего – частные школы, друзья семьи, клубы верховой езды. Джорджия всерьез сомневалась в том, что найдет здесь хоть кого-то, кто посещал бы Школу Пресвятых Сердец в Саус-Гемптоне.