Маурин Ли - Мечты Энни Страница 20

— Он не старый и не дурак, — прошептала Энни, когда они очутились в спальне. — Наш отец — бедный беспомощный человек, который изо всех сил старается ради нас.

— Да неужели! — язвительно произнесла Мари. Она бросила одежду на пол и натянула ночную рубашку. — Спокойной ночи, Энни. Веселого Рождества, — все тем же ехидным тоном сказала она, залезая в постель.

— Я видела тебя в отеле «Гранд», — сказала Энни.

Мари икнула.

— Не может быть! А что ты делала в отеле «Гранд», мисс Золушка?

— Там живет моя подруга. Я помогала на кухне.

Мари даже привстала в постели.

— Так ты водишь дружбу с этой итальянкой? Ну и какая она?

— Сейчас я задаю вопросы! — резанула Энни. — Что ты делала в компании тех ужасных взрослых парней? На вид им, по меньшей мере, лет двадцать пять.

Мари недовольно фыркнула.

— Не суй нос в чужие дела!

— Я чуть со стыда не сгорела, увидев, как мужики лапают мою сестру. У нас не такая уж неблагополучная семья, чтобы ты вытворяла столь ужасные вещи. Ты могла бы остаться дома и посмотреть телевизор.

— Но ты же не сделала этого.

— Я работала, — скромно сказала Энни.

— И что ты имеешь в виду, говоря, что у нас не такая уж неблагополучная семья? — насмешливо поинтересовалась Мари и грубо засмеялась. — Ты что, ослепла? На дворе Рождество, и если бы мы сами не украсили комнату, ничто в этом доме не указывало бы на приближение праздника. И так было всегда, даже когда мы были детьми, ни подарков — ничего! — Подавшись вперед, она сердито сказала: — Как только я стану достаточно взрослой, я пулей вылечу из этого дома, чтобы больше никогда сюда не вернуться.

Энни тяжело вздохнула. Ей нечего было возразить. Мари говорила правду. Энни снова стала засыпать и вдруг услышала, как голос, в котором смешались отчаяние и боль, тихонько произнес:

— Я должна заставить кого-нибудь полюбить себя, Энни. Именно это я и делала сегодня вечером — искала человека, который бы полюбил меня.

— Я люблю тебя, Мари, — поспешно сказала Энни.

Конечно, они с сестрой не были близки так, как ей бы того хотелось, поскольку их характеры отличались друг от друга, однако Энни искренне любила Мари.

— Это все из-за них! — Мари вдруг заплакала. — Из-за своих родителей я чувствую себя невидимкой, как будто меня нет на свете. Тебя это вряд ли касается, поскольку ты занимаешься делом. Ты стараешься быть полезной, чтобы они не забывали, что ты есть, однако если я вдруг завтра исчезну, никто даже не заметит этого.

Энни забралась в постель к сестре.

— Все хорошо, милая. Все хорошо. — Энни пыталась придумать слова, чтобы подбодрить свою сестренку, но ей ничего не приходило в голову. — Все хорошо, — снова сказала она.

Спустя несколько минут девочки быстро уснули, крепко обняв друг друга.

В тот день, когда возобновились занятия, Энни и Сильвия встретились в школьном дворе, чтобы вместе столкнуться с неизбежной бурей. Взявшись за руки, они гордо прошли через ворота, ожидая взрыва, однако Руби Ливси нигде не было видно, да и вообще никто не проявлял к ним ни малейшего интереса.

В недоумении девочки бродили по игровой площадке, по-прежнему держась за руки. Спустя какое-то время к ним подошла Сэлли Бейкер.

— Привет, Энни. А почему ты не пришла на мою вечеринку? — И не дожидаясь ответа, она продолжала: — Ни за что не догадаешься, что случилось. Руби уехала. Она получила работу на бисквитной фабрике Джейкоба. Я ужасно этому рада, она мне никогда не нравилась.

Теперь место Руби заняла другая девочка из этой же компании, объединив всех вокруг себя.

— В канун Рождества наша Брайан была в отеле «Гранд». Сильвия, ты не говорила, что твой отец граф. Правда же, отличная новость насчет Руби? А кто хочет мятный леденец? Я обнаружила их целую коробку в своем чулке с рождественскими подарками.

ГЛАВА 6

Томми Галлахер женился на Дон О'Конел летом 1956 года вскоре после того, как отслужил в армии. Дон была худощавой. Из-за того, что невеста Томми использовала просто немыслимое количество теней и наносила слишком много помады, она походила на актрису. Поскольку у нее не было сестер, она попросила Энни и Мари быть на ее свадьбе подружками невесты.

— А теперь что касается платьев, — сказала Дот, напустив на себя важный вид. — Дон нравится голубой цвет.

— Голубой — это прекрасно, — блаженно произнесла Энни. Она согласилась бы и на черный, поскольку была очень взволнована.

— О деньгах не волнуйтесь, — заверила их Дот. — Я переговорю с Кеном. По-моему, я единственный человек, который способен до него достучаться. Берт говорит, это потому, что у меня самый проникновенный голос в мире.

Платья купили со скидкой в магазине «Оуэн Оуэн», в котором Дон работала в отделе женского белья. Они были сшиты из нежно-голубого сатина, с глубоким вырезом, широкой юбкой и темно-голубым поясом.

— Потом их можно будет переделать, — сказала Дот. — Когда вы станете взрослее, сможете ходить в них на танцы.

— Везет же тебе! — с завистью сказала Сильвия, когда услышала об этом. — Я бы тоже хотела быть подружкой невесты.

— Ты можешь сделать это у меня на свадьбе, — предложила Энни.

— А ты на моей! Интересно, кто из нас первой выйдет замуж?

— Ты, — убежденно произнесла Энни.

Сильвию пригласили на свадьбу, и она весь вечер демонстрировала Энни содержимое своего огромного гардероба.

— Какое платье тебе нравится больше всего? Возможно, следует купить что-нибудь новенькое. О боже! — растерянно воскликнула Сильвия. — Я не знаю, что мне надеть!

Энни засмеялась.

— Просто у тебя слишком много нарядов, вот в чем проблема. А платье персикового цвета действительно тебе к лицу.

— Правда? Тебе не кажется, что оно меня старит — или, может, молодит?

— Это как раз то, что надо, — заверила ее Энни. — Ты слишком высокого мнения о себе.

Их дружба к этому времени достигла той стадии, когда они могли критиковать друг друга, не боясь обидеть. Сильвия в ответ высунула язык.

Энни никогда прежде не слышала, чтобы мама с папой спорили. И сейчас это не было похоже на обычный спор. Мама не произносила ни слова, а отец все говорил и говорил своим охрипшим за последнее время голосом, больше напоминающим голос старика.

— Но ты должна, должна, — настаивал он. Спустя какое-то время он вошел в кухню и устало сказал Энни: — Я бы хотел, чтобы ты купила матери платье, в котором она пойдет на свадьбу к Томми. Сколько, по-твоему, оно может стоить?

Так вот оно что!

— Хорошо, папа, — сказала Энни фальшивым голосом, которым она иногда разговаривала с отцом. — Маме понадобятся туфли, а также шляпка, — думаю, можно уложиться в пятнадцать фунтов. Завтра сразу же после школы я пройдусь по магазинам. Не волнуйся, я обязательно подберу ей что-нибудь красивое.