Светлана Демидова - Предать – значит любить Страница 20

– Вот это ты брось, Юлька! Живым – живое! Не языческие нынче времена, чтобы умирать вместе с мужем. Праздновать будем на даче. С шашлычками и все такое... Развеешься, встряхнешься, взбодришься. А народу будет немного! Только самые близкие! Друг Эдика Серега, с женой и пацаненком, моя подруга Ольга с дочкой... ну... родители Эдика да Екатерина Георгиевна. Даже без своего кроликовода! Все будут рады тебя видеть! Особенно девчонки! Они же тебя обожают! Так что даже не думай отказываться! Эдик за тобой заедет завтра, сразу после работы! Будь при параде! – И, не дав возможности Юле перевести дух, Татьяна отключилась, крикнув напоследок: – Ну все! Пока! Целую! Ждем!

Дни рождения дочерей Эдика все семейство Кривицких всегда праздновало бурно и пышно. Юля, не имевшая своих детей, любила племянниц и, как могла, баловала. Ладочка с Лерочкой платили ей такой же преданной любовью. Конечно же Юля не сможет огорчить ясноглазую хохотушку Ладочку. Завтра в обеденный перерыв она непременно забежит в соседний книжный магазин, купит там не только пенал, но еще каких-нибудь веселых тетрадочек, блокнотиков, закладок и прочих милых штучек, которые так любят все на свете маленькие девочки. Ладочка будет довольна. Юля даже представила, как девчушка повиснет у нее на шее и станет целовать в щеки влажным и наверняка липко-сладким от конфет ротиком и называть любименькой тетечкой Юленькой. Да, все это, конечно, будет очень приятно, если не считать того, что на дачу ее повезет Эдик. После того винно-сливового секса, который между ними случился, брат Родиона больше ни разу не приходил и даже не звонил. Это было Юле на руку. Она и сама не жаждала его видеть. Но как вести себя, когда они окажутся в машине вдвоем? Впрочем, она ведь уже решила, что сделает вид, будто между ними ничего не было или, в крайнем случае, что она ничего постыдного не помнит, а потому будет резко пресекать все его попытки к новому сближению. А может, он уже и сам не рад, что поддался искушению, переспал с Юлей, и потому будет вести себя предупредительно и корректно.

Хорошо, что новая оранжевая сумка оказалась такой огромной. В ней уместились и большая подарочная коробка разноцветного зефира, и заказанный трехэтажный пенал в розовых блестках, и блокноты с нарисованными на обложках принцессами, и точилки в виде собачек, кошечек и птичек, а также два веселых пушистых зайчика, чтобы и именинницу порадовать, и Лерочку не забыть. Поскольку небо было затянуто тучами и накрапывал мелкий дождик, Юля решила, что яркий оранжевый плащ на ней будет вполне уместен. Он явит собой дань дню рождения девочки, а траур будет соблюден тонким черным свитером и черными брюками. Со своими темно-русыми волосами она будет выглядеть почти как тот самый магазинный манекен, на котором она этот наряд приглядела. Возможно, ее новый имидж Эдику не понравится, и они доедут до дачи тихо и мирно, как родственники.

Когда брат мужа вошел в Юлину квартиру, она сразу поняла, что надеялась зря. Эдик моментально оценил ее новый прикид и даже выставил вперед большой палец левой руки.

– Классно выглядишь! – похвалил он ее и долгим взглядом посмотрел прямо в глаза, с явным значением.

Юля, как и собиралась, сделала вид, что никакого значения не поняла, схватила набитую сумку, сквозь зубы буркнула: «Поехали!» – и прошла к дверям. Эдик перехватил невестку за руку и явно собрался притянуть ее к себе. Юля неожиданно для себя самой влепила ему звонкую оплеуху, что оказалось верным тактическим ходом, поскольку Эдик даже не подумал возмутиться, а как-то сразу скукожился и пробормотал:

– Ну даешь... А чего я сделал-то?

В машине всю дорогу ехали молча. Эдик периодически бросал на Юлю тревожные взгляды и, казалось, хотел что-то сказать, но она упорно смотрела в окно, а потом вообще закрыла глаза и задремала.

На даче стоял дым коромыслом. По участку, украшенному разноцветными воздушными шарами, блескучими жатыми гирляндами из фольги и чуть ли не карнавальными масками, радостно носилась виновница торжества с сестрой и еще двумя маленькими гостями. Как и предполагала Юля, Ладочка тут же бросилась к ней на шею, и весь новый плащ мгновенно оказался захватан коричневыми от шоколада пальчиками. Татьяна стащила с невестки попорченную обновку и отправилась замывать липкие пятна, а девчонки уже копались в Юлиной сумке, выуживая подарки и лакомства. Сладкого они, видно, уже переели, а потому зефир на них не произвел ровным счетом никакого впечатления, зато с пеналом, под завязку наполненным карандашами, фломастерами, маркерами и разноцветными шариковыми ручками, вся детская компания тут же унеслась в дом, чтобы немедленно опробовать предметы в действии.

Женщины уже почти накрыли праздничный стол, Юля предложила свою помощь, но ей посоветовали отдохнуть с дороги в гамаке, повешенном между двумя березами. Юле, чуть вздремнувшей в дороге, отдыхать не хотелось, и она решила пройтись по участку, спуститься к озеру и посидеть там над водой на мостках. Она только успела спустить ноги вниз, около нее появился Эдик.

– Юля, тут такое дело... – начал он, но она резво вскочила на ноги, заткнула уши руками и прошипела:

– Заткнись!

Дома она намеревалась косить под дурочку, но здесь, на даче, поняла, что надо раз и навсегда поставить зарвавшегося Эдика на место. Она посмотрела в его глаза, невыносимо напоминавшие глаза мужа, и четко, чтобы он все и сразу понял правильно, произнесла:

– Ты взял меня обманом, когда я была несчастна и пьяна! Мне казалось, что я была не с тобой, а с любимым мужем! Так-то вот! Ты для меня всегда был пустым местом, а теперь я тебя просто ненавижу!

– Ты не все знаешь, а потому... – начал он, но Юля резко перебила:

– А я с некоторых пор и не жажду никаких дополнительных сведений! Пусти! – Она оттолкнула его с дороги и побежала по мосткам на берег.

Тут же она услышала крик Татьяны, которая требовала, чтобы Эдик немедленно шел к мангалу, потому что древесный уголь как раз дошел до нужной кондиции.

В результате к большому, врытому в землю столу Юля с Эдиком подошли вместе. Юля, как на острый сук, напоролась на чрезмерно пристальный взгляд Татьяны. Провинившейся перед невесткой Юля себя не чувствовала, а потому с самым невозмутимым лицом взяла нож и принялась без всяких просьб со стороны хозяйки дачи нарезать буханку круглого черного хлеба, которая будто специально дожидалась ее на расписной деревянной дощечке.

Дальше торжество покатилось обычным порядком. Пока Эдик колдовал над шашлыками, гости слегка приняли на грудь, поздравили счастливых родителей с днем рождения Ладочки, закусили салатами из свежих овощей и загомонили на разные голоса. Разговор крутился в основном вокруг одуряющего запаха, который уже начали источать шашлыки. Гости старались говорить не слишком развязно и громко, поскольку семья Кривицких официально находилась в состоянии траура. Но алкоголь делал свое дело, и скоро улыбками расцвели даже лица родителей погибшего Родика. Одна Екатерина Георгиевна улыбалась скупо, и глаза ее были печальны.