Эрика Орлофф - Тайна древней рукописи Страница 20

Она выключила плиту. Я чувствовала себя ужасно и сочувствовала ей. Любовь не должна быть такой.

Мы сели ужинать втроем. Мириам зажгла свечу. Буря продолжала свирепствовать, за окном завывал ветер.

Хозяйка дома расспрашивала нас о школе, увлечениях, наших интересах. Она задала вопрос о моих родителях.

— Моя мать умерла от рака, когда я была еще ребенком. Я почти не помню ее. — Конечно, у меня были воспоминания, но они была перемешаны с историями, рассказанными Гарри. — Знаю только… что они с отцом не были счастливы. И что отец с дядей Гарри еще долго ссорились после ее смерти. Думаю, Гарри действительно хотел бы растить меня. Особенно после того, как мой отец начал много путешествовать. И дяде действительно было бы нетрудно стать для меня отцом. Но сейчас они пришли к худому, но все же миру. Папа все время работает, и я провожу каждое лето с Гарри. Сюда из Торонто на неделю приезжает моя бабушка по маминой линии, она там живет с мужем. Я его почти не знаю… они поженились четыре года назад. — На самом деле я встречалась с ним один раз или два, но на этом наше знакомство закончилось. — Как бы то ни было, эти поездки связывают меня с семьей мамы. А с отцом… — Я замолчала. — А с отцом мы стараемся… избегать друг друга. Сейчас он думает о помолвке со своей очередной девушкой, я уже потеряла им счет.

— Думаешь, он женится? — спросила она тихо.

— Он уже пережил три помолвки, но дело так ни разу не дошло до свадьбы. — Я улыбнулась. — Расставания всегда уродливы. Но я на самом деле не знаю, женится ли он на этот раз.

Зачем останавливаться на имеющихся достижениях? Ну и я не думаю, что его хоть сколько-нибудь волнует, что я об этом думаю.

— Может, твоя мать была любовью всей его жизни? — предположила Мириам.

— Не знаю. Не похоже, чтобы у них было что-то общее, помимо меня.

— Любовь может быть загадкой, — сказала она. — Я часто размышляю о Пьере и Элоизе. Их чувство длилось годами, менялось, переживало трагедии… у них был ребенок, но они выдержали все.

— Честно, не знаю, — сказала я. — Думаю, люди идут на большие безумства ради любви.

Я подумала об Августе. Как я почувствовала эту готовность к безумствам в момент, когда взглянула на него. Любовь не имеет смысла.

— Да, она многих сводит с ума. На время, конечно, — сказала Мириам, качая головой. — Слушайте, вы оба приехали сюда, чтобы узнать о рукописи. Но пообещайте мне, что вернетесь, когда снова будет солнечно и красиво только для одного: поваляться на пляже, пособирать ракушки и покупаться в море.

— Обещаю, — ответила я. — Обожаю пляжи, жаль, что редко удается добраться до них.

Мы в тишине доедали ужин, как вдруг свет стал мерцать. Через минуту наступил кромешный мрак. Только свет свечи тускло озарял комнату.

— О боже! — воскликнула Мириам. — Вот вам и минус проживания на острове. Вряд ли они восстановят электричество до утра. Тем более в такую грозу. — Она встала и, пройдя к шкафу, вытащила свечи и фонарики.

Зажженные свечи она расставила по кухне и в гостиной. После ужина мы перешли в большую комнату и в темноте смотрели, как за окном свирепствует буря. Дождь продолжал нещадно лить, и кроны деревьев, согнувшись, почти доставали до земли.

— Вы только посмотрите! — сказала я. — Почти как в фильме.

— Я обычно люблю дождь, — ответила Мириам. — Но сейчас даже чуточку страшно. Мне так жаль, что вы оба застряли здесь, но я признательна за такую прекрасную компанию.

Я взглянула на Августа.

— Я тоже.

Перед сном Мириам дала мне в качестве пижамы тренировочные штаны и длинную майку. Ее спальня находилась на втором этаже, а наши с Августом — на третьем. В моей комнате небольшое окно было прямо в потолке, и я слышала, как дождь продолжает стучать по стеклу.

Подсвечник, стоявший рядом на комоде, излучал свет. Я села на кровать, пытаясь понять, хочу ли я спать. Послышался тихий стук в дверь.

— Еще не спишь? — шепотом спросил Август.

— Нет, — ответила я.

Он открыл дверь, и я встала. Он быстро подошел ко мне, притянул меня к себе, пристально посмотрел на меня в темноте и наконец поцеловал.

В первую секунду я подумала, что упаду в обморок. Он так жадно прильнул к моим губам, что я с трудом могла дышать, но при этом я не в силах была оттолкнуть его. Это было как в кино — безрассудно, страстно и безумно.

— Я хотел сделать это с момента нашей первой встречи.

— Я тоже, — прошептала я. Мы целовались в темноте, а шум грозы как будто окутывал нас, отделяя от остального мира.

— Каллиопа?

— Да?

Он убрал прядь волос с моего лица.

— Ты никогда не задумывалась, что… не знаю, как сказать… не считая сводничества твоего дяди… что книга хочет, чтобы мы были вместе? Мы ведь оказались здесь из-за нее. А потом еще поездка в Париж.

Я кивнула.

— Такое чувство, что Пьер и Элоиза тянутся к нам сквозь книгу. Сталкивают нас. Помнишь ту ночь, когда ты отправил мне сообщение в три утра?

— В ту ночь я не мог уснуть, все думал о тебе…

Я продолжила:

— Мне приснился сон. Могу поклясться, что он был связан с Абеляром и Элоизой. Мне казалось, что я в средневековом замке или монастыре. Я все искала кого-то или бежала за чем-то. И я уверена, что ты был в том сне. В ту секунду, как я проснулась, я получила сообщение от тебя. Звучит безумно, да?

Он поцеловал меня в шею, прикоснувшись к впадине около ключицы.

— Нет, — прошептал он.

Он снова поцеловал меня в губы и дотронулся ладонью до моего лица.

— Когда мы приедем в Париж, — сказал он, — съездим к ним на могилу? Посмотрим на них?

Я кивнула. Август сильнее прижал меня к себе.

— Я схожу с ума по тебе. Знаешь, я не могу спать. Я все время думаю о тебе.

— Так вот почему я не спала.

Я дотронулась до его пресса, он был рельефным и твердым как камень. Как и Мириам, мне казалось, что я понимаю Элоизу. Он был прекрасен, мой Абеляр, мой Август. Но я любила именно его душу.

Его рука скользнула под мою футболку. На мне не было бюстгальтера, и на секунду я смутилась.

— Я… — Я хотела сказать ему, что я девственница. Что после Чарли я ни с кем не встречалась, мне даже никто не нравился до него. Но Август остановил меня на полуслове.

— Не волнуйся. Мы не будем торопиться, ладно? Это не мимолетное увлечение… для меня это серьезно, Кэлли.

Я снова поцеловала его, и пока завывал ветер, я надеялась, что утро никогда не наступит, а мы так и останемся здесь навсегда.

10

Вероломство. Чье имя произносишь ты?

Когда я проснулась в объятиях Августа, небо уже посветлело и озарилось розовым сиянием над проливом Лонг-Айленда. Я слегка пошевелилась. Мы заснули в том, в чем были. Он в джинсах, но без рубашки, я в тренировочных штанах и майке, но без лифчика. Я еще никогда не просыпалась в одной кровати с парнем.